Книга Империя Льда и Пламени - Kerry Mey
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты должна забрать кулон и больше никогда его не снимать. На совершеннолетие твои воспоминания и сила распечатаются, и ты не сможешь ее сразу контролировать, а кулон тебе в этом поможет. Поэтому не выпускай его больше никогда. У тебя уже началась перестройка организма. И через неделю, ты должна отправится учиться в Академию Льда и Пламени. — Сказала женщина строго, будто могла решать мою судьбу прямо здесь и сейчас.
— Извините, но я совсем ничего не понимаю. Я сама хочу учиться в Академии. Но это, к сожалению, невозможно. Меня родители никогда туда не отпустят. — Со вздохом ответила я.
— Вы так и не скажите, кто вы? — Решила еще раз спросить, так как видела, что женщина начинала принимать белесый цвет, будто сейчас снова исчезнет.
— Нет, рано ещё для этого, ты скоро, и сама все поймешь. А маме расскажи об этом сне и передай мою глубочайшую благодарность. А также скажи, что даже если они тебя не отпустят учиться в Академию, то тебя все равно заберут рано или поздно. Но ты при этом можешь пострадать, за что они будут себя впоследствии винить. Поэтому если любят тебя необходимо отпустить. Иногда это единственное, что мы можешь сделать для своих родных. — Сказав эти странные слова, женщина растворилась в воздухе. Возможно, мне показалось из-за белесой дымки, но я увидела, как из ее глаз покатились слезы.
Я резко проснулась. Из моих глаз почему-то тоже катились слезы, и я никак не могла унять охватившую меня истерику. От беззвучных слез я перешла на громкие рыдания. Когда в мою комнату вбежала мама я уже перешла на вой. Я не могу объяснить почему, но я рыдала так будто потерялась что-то очень родное, самое важное, будто я потеряла целый мир. Мама гладила меня по волосам, пытаясь успокоить, но у нее ничего не получалось. Тогда она взяла свой амулет и надела мне на шею. Не сразу, но моя истерика прекратилась. Мир снова приобрёл краски, и я уже могла более-менее связно говорить.
— Доченька, что случилось? Тебе что-то болит? Или приснился страшный сон? — Только сейчас я услышала мамины вопросы. Обняла ее крепко и все-все ей рассказала. Мама слушала молча, не перебивала и ничего не уточняла. А когда поток моих слов иссяк, тихо встала и направилась к выходу из моей комнаты. Но остановившись на пороге, посмотрела на меня грустными немигающими глазами и произнесла:
— Амулет оставь себе, он действительно твой. Через неделю ты уедешь учиться в Академию Льда и Пламени. Только День твоего рождения отпразднуем дома. — Несколько секунд помолчала, будто обдумывая правильность своих слов, добавила:
— Доченька, я тебя очень люблю, прости меня, если сможешь. — Совсем тихо, почти беззвучно произнесла мама, выходя из моей комнаты. А я ошеломленная сидела на кровати, крепко сжимая кулак, и пыталась понять, что только что произошло и как мне жить дальше.
4 глава
Веселина Вентаил
— Доча, через час к нам на обед заглянет достопочтенный Закарий Эврийский. Ты уж подготовься. — В мою обитель заглянул отец и, присев на кровать, сказал эту великолепную новость.
Я ничего не ответила. Прошло уже три дня после того злополучного утра, когда я узнала, что уеду в Академию. Я так хотела там учиться, но сейчас радости от этого не испытывала. Мама и отец от меня что-то скрывали, но отвечать на мои вопросы категорически отказывались, просто молча уходили и все. При этом в остальном вели себя как обычно, никак не показывая своим видом, что что-то произошло. Я же напротив была крайне раздражена и всеми силами демонстрировала свое негодование.
В моей голове крутились множество вопросов и предположительных ответов на них, но ни одному ответу я не нашла подтверждения. Кто эта женщина? Откуда она знает моих родителей и меня? Эта был сон или все жзе явь, и я действительно была в лесу? Может эта папина любовница? Ведь она так тепло о нем говорила, но и эта невозможно, я видела, что отец в маме души не чает и никогда бы на другую не посмотрел. Они для меня являлись примером супружеской пары. Папа, высокий, широкоплечий и всегда серьезный и мама, невысокого роста, чуть полноватого телосложения, улыбающаяся и жизнерадостная.
Вопросы как снежный ком накапливались в моей голове, а родители не спешили все объяснять.
— Необходимо ему сказать, что вашу свадьбу придется отложить в связи с твоим отъездом в Академию. Постарайся помягче донести ему эту информацию. Боюсь ему крайне нелегко дастся эта новость. — Видя, что я никак не реагирую на его слова, отец собирался выйти, приняв моя молчание за согласие. Но я была слишком зла, чтобы его вот так отпустить.
— Я никуда не поеду. — Сказала я громким голосом, с вызовом посмотрев на отца. Я сама была в шоке от своего безрассудства, но иначе поступить не могла.
— Прости, что? — Переспросил меня отец, видимо, подумав, что ему послышалось.
— Я никуда не поеду, пока вы мне не скажите правду. — Отчеканила я каждое слово.
— Веселина, эта вопрос решенный. Я уже съездил в город и выслал твои документы на зачисление. — Голос отца стал строже.
— Я никуда не поеду и замуж не пойду, и вообще буду сидеть в своей комнате до того момента, пока вы мне все не объясните. Кто эта женщина и что происходит? Почему я вижу эти сны? Почему я просила у вас год поехать учиться в Академию, но вы были против, а после ее слов сразу же меня туда отправляете? Папа, я хочу все знать! — Мой голос постепенно перешел на крик из глаз прыснули предательские слезы. Я чувствовала себя кругом обманутой.
Отец вернулся на кровать, положил мою голову себе на колени и медленно стал гладить меня по волосам грубой мозолистой, от тяжелого труда, ладонью. Он в детстве всегда меня так укладывал спать. А когда я засыпала перекладывал в постель, укрывал одеялам и целовал в лоб. От этих воспоминаний плакать захотелось все больше. Вообще раньше я редко плакала, но в последнее время мне было трудно совладать со своими эмоциями. Я резко вспыхивала и резко затухала. Могла чему-то незначительному бурно радоваться, а через минуту начать плакать, вспомнив как в детстве меня дразнил сын булочника из соседней улицы.
— Что-то совсем расклеилась моя боевая малышка. Веселина, успокаивайся и иди готовиться к обеду, а то у тебя совсем нос распух, даже
