Книга Алукард и Первый Метаморф - Ставр Восточный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В итоге местные строители тяготеют к пирамидам, ярусным сооружениям и прочим устойчивым формам, которые легко оборонять как от магии, так и от монстров… И так практически по всему городу… По всей стране, во всем мире.
И да, я, по-моему, понял, отчего во время местной гражданской городские бои были столь тяжелыми…
В голове прояснилось — иду дальше. На каждой улице хоть одна «крепостица» имеется (целая, поврежденная и отстраиваемая). Ещё присутствует иной вид строений — деревянные, а-ля «американский салун», но с более утепленными стенами… Понятно! Если ты не собираешься превращать дом в крепость, то зачем делать его прочным — всё равно же сломается?
Похоже именно так рассуждает большинство местных жителей.
Свернув очередной раз, я покинул царство деревянных бараков, в которых проживает большинство здешних пролетариев и вышел на оживленные улицы, наполненные весьма колоритными персонажами.
Лёгкий шум в голове, кстати, продолжил подступать (волнами). Так что, пройдясь немного по улочке, я аккуратно примостился на небольшом бордюрчике, обрамляющим сквер из пары десятков платанов…
Устроившись поудобнее, стал рассматривать прохожих. С высоты своей жизни в двадцать первом веке, я бы смело треть прохожих записал в бродяг, бездомных и просто находящихся за чертой бедности. А вот с точки зрения здешнего меня-Васьки всё было вполне пристойно. Это просто я жлобствую и рассуждаю как человек, что выкидывал содержимое гардероба при малейших повреждениях. Маленькая дырочка, въевшееся пятнышко, поврежденная молния — и всё. Последние лет двадцать пять моей жизни одежда после такого мгновенно отправлялась в утиль, ну или на благотворительность…
Здесь же считается незазорным зашить прореху, заплатку поставить или ещё как обновить, укрепить и реставрировать платье, оттого и кажутся мне многие эдакими оборванцами в заношенной одежде. Правда, неопрятными людей не назвать… Скорее, бережливыми и не такими зажравшимися…
Многие проходящие мимо мужчины носят усы да бороды, в моделях явно подражая революционным лидерам. Да и в воспоминаниях тоже мелькает множество особ с растительностью на лице.
Фасоны одежды же самые разные. Попадаются индивидуумы в домотканым нарядах, скроенных «из того, что было»… А вот шествует господин, облаченный в брюки, рубашку с жилеткой и качественные штиблеты. Выглядит выходцем из другой эпохи, но даже он не считает зазорным рукав подшить.
А вот о женщинах поговорим отдельно!
Провожаю взглядом модную фифу. Тонкие черты лица, длинное шелковое платье и шляпка перевернутым колоколом. И… прямо в лошадиную кучу точеной ножкой, пока шла к ожидающему её транспорту. А нечего нос так задирать.
М-да! Эпоха тут явно еще от использования этого тяглового средства не ушла. Хотя и авто вовсю бегают, да и те же трамваи…
Вдруг в голове заскреблась какая-то мысль, и стараясь её ухватить, я стал внимательнее присматриваться к прохожим…
— Что же во всех вас такого странного? — проворчал я себе под нос, и наконец поймал ускользающее.
Люди на улицах были на удивление красивы… Конечно, с точки зрения человека двадцать первого века им не хватало холености и обновления гардероба… Но в остальном… Здоровый цвет лица, гармоничное, зачастую атлетичное телосложение, густые волосы и рост. В моем прежнем мире в 1926 году мужчины под метр семьдесят считались середнячками. А в этом? Я-Васька год назад преодолел отметку в 175 сантиметров и при этом считаюсь ниже среднего. Благо, организм всё ещё растет и свои 4-6 сантиметров выгнать, думаю, сможет…
Но вернемся к людям в целом. В прошлом мире в 20-е годы 20-го века подобной красотой и здоровьем могли похвастаться разве что аристократы и различные состоятельные личности, имеющие возможность из поколения в поколение сытно и полезно питаться на протяжении всей жизни… Простые же рабочие да крестьяне из-за нехватки нужных веществ да труда тяжелого в большинстве своем похвастаться гармоничным сложением да нежным румянцем на лицах не могли. А в этом, куда не глянь — красавец, милашка, и тело как у Аполлона!
Напрягаю извилины в поисках ответа. Сдается мне, что местные молитвы-медитации, которые люди практикуют десятки и даже сотни поколений, компенсируют обычным людям нехватку витаминов и нормальной медицины, а состоятельных делая ещё лучше, здоровее, совершеннее… Ученый-генетик внутри меня от подобных откровений аж запрыгал от возбуждения! Какие перспективы для исследований…
Головокружение почти исчезло, а я вновь переключился на созерцание окружающего мира. А глазу было за что зацепиться — таблички и вывески на встречающихся по пути присутственных учреждениях. Вот что значит загадочное "Проссокульт"? Ни сознанием прошлой жизни эту загадку было не решить, ни нынешним. Следующее здание украшала табличка «Гильдия Охотников». Тут нанимали, тренировали людей для добычи ресурсов в лакунах, охраны «караванов» и собственно для охоты на теросов и диких зверей. В общем, классическая такая «Гильдия авантюристов», которая по-хорошему лучше смотрелась бы на страницах фэнтезийной книги, а не на улице СССР середины двадцатых. Чуть дальше — «Биржа Труда», у которой толчется несколько десятков тех самых «потасканых и потертых»…. Но это не всё, так как дальше заведение радовало нас старорежимной вывеской «Лавка братьев Митиных», за которой следовал гордый «ВХУТЕМАС» (что бы под этим ругательством не подразумевалось…)… А рядом со мной оказался столб для афиш, оклеенный всевозможными агит. плакатами и рекламой: «Только подписчики «Красного перца» смеются от всего сердца», «Ленин и профсоюзы. Профсоюзы — школа коммунизма», «Радио. Из воли миллионов создадим единую волю», «Магия — не барская привилегия! Есть талант — развивайся, пролетарий!» «Покупай календари Центросоюза», «Женщина-работница, кооперация освобождает тебя от власти кухни и печного горшка!»… Многие плакаты были наклеены нахлёстом, а рисунки на них «поплыли» от сконденсировавшейся влаги.
И всё же, что бы не говорил доктор, а удары по головушке такой силы бесследно не проходят. От интенсивного изучения «окружающей среды» и её обитателей появилась резь в глазах, в очередной раз почувствовал лёгкую слабость в коленях, но от мысли вернуться домой отказался — покоя мне там не будет точно.
«А не пойти ли мне на бережок?» — задал сам себе вопрос и направил свои стопы к морскому берегу в сторонке от порта. Судя по воспоминаниям, там было место, что не пользовалось особой популярностью даже у вездесущей ребятни — слишком далекое, пустое и неинтересное. Ни тебе тайных гротов, ни высоких скал. Просто кусок обрывистого каменистого берега (ни покупаться — спуск плох, ни поиграть — множество камней, что так и норовят тебе ногу зажать, ни уединиться — слишком открыто
