Книга Прометей № 3 - Альманах Российский колокол

не находил – «красотою не отличалась»[29]. При этом Заварзин вспоминает, что с первых же минут общения становилось понятно, что перед тобой человек с «большим характером» и «незаурядным умом», в ее глазах отражались свойственные умной женщине «проницательность, хитреца и увлечение» – увлечение любимым делом. Революционный публицист, гроза провокаторов, Владимир Львович Бурцев, в свою очередь, отмечал в Гернгросс внешний аристократизм и, воспитанность. Она увлекалась классической музыкой и регулярно посещала оперу.

В общении она, действительно, проявляла себя как женщина, умеющая к себе расположить – спокойная, рассудительная, вместе с тем, «нередко веселая». Ее возраст (на момент активной работы в партии ей было около 30 лет) и развитый ум позволяли ей говорить на одном языке и с более старшим поколением, революционерами 1880-1870-х гг., и с молодежью. С первыми она проявляла заинтересованность их опытом, историей движения, а со вторыми «была не прочь развлечься доступными удовольствиями, поболтать на свободе о пустяках, иногда подурачиться»[30].

Какой же путь привел благородную девицу в Департамент полиции? Однозначного ответа нет. Известно, что в 1893 году молодая смолянка, каким-то образом (якобы, через околоточного надзирателя, который, знал, что Зинаида ищет уроки и ей необходим заработок) знакомится с жандармским полковником Г.К. Семякиным. Тогда же, видимо, она и становится агентом[31]. Была ли она на тот момент членом какой-либо подпольной организации? Вопрос открытый. Она сама утверждает, что воспитывалась в ненависти к революционерам и их идеям. Единственное, что ее беспокоило при принятии решения о «сотрудничестве» (как она вспоминала позже) – готова ли она пережить «гражданскую смерть», которая всегда угрожает секретному агенту. Физической смерти она никогда не боялась.

В 1894 г., якобы, по семейным делам, Гернгросс приезжает в Москву, где тут же попадает под крыло знаменитого С.В. Зубатова (тогда еще заместителя начальника Московского охранного отделения) и работает с ним до апреля 1895 г.

Первое серьезное дело Гернгросс – т. н. «Дело Распутина» (о котором и упоминалось в разоблачительной публикации эсеров). В конце 1894 г., благодаря перлюстрации, полиция узнает, вокруг студента И.С. Распутина сформировался противоправительственный кружок, обсуждается крамола. В частности, в письмах членами кружка высказывались соображения о готовности народных масс к революции: «Интеллигенция готова, народ поддержит ее, недостает только руководителя, героя, но он явится, мы его создадим..»[32].

Кружок Распутина вырос из сибирского студенческого землячества. Но был ли он, действительно, так опасен? (Хотя Департамент полиции обвинял их именно в терроре и назвал не иначе как «распутинским террористическим кружком»). Бывший сотрудник московской охранки Л.П. Меньщиков выражает некоторые сомнения по этому поводу: «… не явилась ли идея о покушении первоначально у самого охранного отделения, которому, в виду предстоящей коронации, было очень выгодно создать громкое дело, чтобы хорошенько отличиться?»[33] Предположение Меньщикова находит подтверждение. Именно Гернгросс переводила иностранные химические пособия по изготовлению взрывчатых веществ и оказывала активное содействие в приобретении необходимых ингредиентов, хранила их у себя, подыскивала место для испытаний («проб»).

За членами кружка было установлено наружное наблюдение. (Уточним, что внешнее (наружное) наблюдение, по правилам, ничего не знало о внутренних сотрудниках и наоборот – это делалось для дополнительного контроля полиции над своими агентами и во избежание случайных провалов). Основными объектами слежки были четыре человека – сам Распутин, В.Д. Бахарев (химик), Т. Акимова и, собственно, Гернгросс. Из филерских отчетов мы узнаем, что молодые люди посещали аптеки, «электро-технический магазин», скобяную лавку, кладбище. Например: «25 апреля. Распутин и Бахарев пошли на Ваганьковское кладбище, перелезли через ограду в овраг у железнодорожного полотна; вскоре филеры услышали выстрел и увидели дым; наблюдаемые удалились потом на Ходынское поле; наблюдавшие подобрали в овраге стеклянную колбочку с желтоватым порошком…»[34].

Арест неудачливых злоумышленников был произведен 6 мая 1895 г., из квартиры Бахарева изъяты химические вещества. Молодые люди, в пылу юношеского идеализма сами дали на себя показания. Они заявили, что «целью жизни надо поставить вопрос о голодных и раздетых», а обратить внимание власти на это можно лишь путем террора. При этом при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что большинство т. н. «террористов» вовсе не разделяли идеи Распутина и его «стана погибающих за великое дело любви». А самыми активным деятелями кружка были Распутин, Бахарев и Гернгросс.

Зинаида, естественно, была задержана вместе со всеми. 11 месяцев она просидела в предварительном заключении в Бутырке и весной 1896 г выслана под надзор полиции на Кавказ, в Кутаис к родственникам. Она получила 1000 рублей вознаграждения, а Зубатов – орден св. Владимира.

На Кавказе она дистанцируется от местных оппозиционно настроенных кружков, не поддерживает старых знакомств и не заводит новых. Успевает выйти замуж и родить ребенка. Ее муж, студент Жученко, учится в Дерпте. В своей заметке Бурцев пишет, что Зинаида называла его «самым лучшем человеком, которого она встречала в жизни», но, понимала, что, если бы он узнал, чем она занимается, то «убил бы ее»[35].

В начале 1900-х, Зинаида сбегает от мужа в Европу, начинает распространять слухи о том, что он, якобы, избивал ее (надо же было объяснить неожиданный разрыв с ним). Видимо, это был период какой-то усталости от людей. Она решает отойти на некоторое время и от работы, отдаться воспитанию сына. С этой целью Жученко-Гернгросс осела в Гейдельберге. Но отдыхать ей пришлось недолго. В 1903 г. эсеры осуществили очередной теракт – убит уфимский губернатор Н.М. Богданович. Боевая организация все выше поднимает голову. В Департаменте вспоминают о Зиночке. В 1904 г. она уже налаживает связи с эсерами в Гейдельберге. От своего бывшего патрона Зубатова, на тот момент опального, она получает напутственное письмо со свойственными автору ехидными оборотами: «Сердечно радуюсь, мой дивный друг, что в вашей купели замутилась вода… Во-первых, расправите косточки и выйдете из нирваны, а свежий воздух и движение – вещь очень хорошая; а во-вторых – дело будете иметь с человеком, которого я очень ценил и уважал. Г[36]. – большой деляга: скромен, осторожен, выдержан; словом – с ним не страшно. Дай бог вам «совет да любовь»[37].

В 1905 году Гернгросс приезжает в Россию с заданием. Она становится, ни много ни мало, секретарем боевой организации областного комитета и принимает активное участие в событиях первой революции. В круг ее обязанностей входили: вербовка дружинников, снабжение оружием, распространение литературы и др. Зинаида пользовалась всеобщим доверием. Товарищей подкупали ее ответственность, готовность взяться за любую работу, при этом скромность и абсолютное (видимое) отсутствие тщеславия. Гернгросс отличало умение входить в доверие, не проявляя излишнего любопытства. В 1908 г. на съезд эсеров в Лондоне ее пригласили лично, по