Книга Рассказы новых и древних дорог: Книга об Узбекистане - Аскад Мухтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На площади, где раньше шумел рынок Пьян-базар, сейчас стоит великолепное здание Большого узбекского государственного театра оперы и балета имени Алишера Навои.
Короткая история у этого театра. Ему еще нет сорока лет. Известный народный певец и музыкант Кари́ Яку́бов вначале организовал ансамбль, потом уже создал театр. Еще в дальних кишлаках раздавались по ночам выстрелы, еще летели из-за угла камни в сельских активистов, а группа молодых артистов готовила первые музыкально-драматические спектакли. Знатоки народных песен, талантливые композиторы, такие, как Юну́с Раджаби́, написали музыку к первым спектаклям, созданным по мотивам легенд.
Юнус Раджаби за свою большую жизнь собрал сотни мелодий узбекского народа, воспитал не одно поколение музыкантов и композиторов, которые сейчас широко известны и за пределами республики.
Первые спектакли горячо были приняты народом. А ведь сомневались порой: придут в театр зрители или нет?
Постепенно создавался симфонический оркестр, хор… Опять сомнения… Поймут ли? Придут ли?
Звучит сейчас в зале театра музыка П. И. Чайковского, А. П. Бородина, Д. Верди, советских и зарубежных композиторов.
Академический театр драмы носит имя Хамзы. С него, собственно, и начинается история современного узбекского искусства.
Театр заслуженно носит имя большого узбекского поэта, который в 1918 году создал в Фергане первую национальную группу актеров. А в Ташкенте в том же году молодой режиссер Манно́н Уйгу́р организовал вторую группу. Потом эти две группы объединились в единый театр.
На его сцене впервые появились в грозные годы гражданской войны женщины-актрисы Максума́ Кари́ева и Мария Кузнецова.
Еще не утихли бои с басмачами, а Маннон Уйгур повез в Москву лучших молодых актеров. Их принял на учебу, создав специальную студию, театр имени Вахтангова.
Пройдут годы, и английские дипломаты, удивленные и восхищенные, будут аплодировать Абра́ру Хидоя́тову, исполнявшему роль Отелло.
— Мы не заметили, что спектакль шел на узбекском языке, — скажет один из гостей.
— Я не видел ничего подобного! — воскликнет второй.
Лучшие произведения русской, мировой, классической и современной драматургии увидели узбекские зрители на сцене любимого театра.
А в республике возникали всё новые и новые театральные коллективы и ансамбли…
Песням Халимы́ Насы́ровой и Тамары Хану́м, танцам Мукарра́м Тургунба́евой и Галии́ Изма́йловой теперь уже аплодируют почти на всех континентах.
С успехом идут далеко за пределами нашей страны и узбекские фильмы.
Всего полвека назад изображение человека даже на бумаге считалось кощунственным: ислам запрещал рисовать. Правда, несмотря на строгие религиозные законы, появлялась настенная роспись, книжная миниатюра… Но живопись, графика и скульптура Узбекистана родились только после Октябрьской революции.
Не забыто и народное искусство. Канатоходцы и сейчас считаются любимыми артистами. Кто не слышал о целой династии Ташкенба́евых? Глава этой семьи — Ташкенбай Игамберды́ев родился сто лет назад… Семилетним мальчиком он вступил на канат и провел на нем девяносто лет. На его юбилее кто-то сказал: «Искусство седое и древнее юностью радует нас…»
Удивительное богатство
Мы получим в 1923 году 50 тысяч тонн и подойдем к 500 тысячам… Мы уже всерьез бредим миллионом…
Вечер. Мягко светит настольная лампа с зеленым абажуром.
Историки — аспирант и Усман — молчаливо уткнулись в книги, лишь время от времени перебрасываясь словами.
В другой комнате хозяин и Кадыр-ата опять сидят за чаем и беседуют о земле, воде, хлопке. Говорят любовно, взволнованно…
Хлопок! Национальное богатство края…
Хлопок!
Пушистый комочек весит несколько граммов. Это все, что дает одна коробочка. И колхозники и ученые стараются, чтобы таких коробочек на каждом кусте хлопчатника было как можно больше. Нужно с полей Узбекистана собрать миллионы тонн «белого золота»!
«Белое золото»!.. Кто первым придумал такое название хлопку? Поэт, крестьянин, экономист?
Думается, не сговариваясь, они очень точно определили этими словами красоту, ценность и значение одной из древнейших культур, созданных человеком.
— Значит, договорились? — слышит Усман голос хозяина из соседней комнаты. — Завтра и махнем. Подышим вольным воздухом, посмотрим плантации. С председателем побеседуем. Давно уж я с ним не виделся.
Усман сразу догадывается, о чем идет речь: дедушка и его друг собираются в колхоз. Конечно же, поедет и он, Усман!
И вот машина мчится по извилистой дороге среди зеленого моря хлопчатника. Усман сидит рядом с шофером. Дедушка и его друг — на заднем сиденье. Старики вспоминают арыки, кетмени. Потом слышатся слова — колхоз, каналы, тракторы, электростанция, водохранилище, море…
Но вот, кажется, и приехали. Их встречает сам председатель. Высокий, широкоплечий. Если бы не морщины да не седые усы — настоящий богатырь! Человек он известный, а одет просто, скромно. На груди никаких знаков отличия. А между прочим, он Герой Социалистического Труда.
Председатель ведет гостей в дом.
После чая и отдыха едут на плантации, которые занимают здесь более десяти тысяч гектаров.
— Он любит тепло, — показывая на ровные рядки хлопчатника, говорит Кадыр-ата. — Хотя одного тепла ему мало… Есть на свете жаркие страны. А хлопок там не такой.
— И у нас был хилый, низенький, — говорит председатель. — Помню, когда мы закончили борьбу с басмачами, я приехал сюда…
Председатель снял тюбетейку, потер голову, снова надел.
— Земля страшной была! На ней могла расти только шура́-колючка. Даже опытные дехкане качали головами: «Бедна земля. Не помогут тут никакие колхозы». Но земля постепенно сдавалась. Вначале с нее собирали скудный урожай, по пять — семь центнеров с гектара. Потом все больше и больше… — Председатель улыбнулся. — Выходит, всякая земля — добрая и щедрая. Только ласку и заботу любит. Сейчас рассчитываем с гектара взять по сорок, а то и больше центнеров хлопка.
Плотно стоят кусты. Набирают силу коробочки. Осенью раскроются они и подарят людям белые пушистые комочки. Прикоснутся к ним пальцы, и комочек полетит в фартук. В комочке несколько граммов! Еще, еще…
Конечно, лучше и быстрее работает машина. Кажется, «голубой корабль» плывет над пенистым морем. Пушистые комочки стремительно влетают в бункер. За тонкой решеткой видно, как все больше становится хлопка.
Еще недавно о таких машинах только мечтали. Некоторые «рассудительные» люди высказывали ученым свои опасения.
— Разве можно, например, собирать клубнику какой-нибудь машиной? Помнет же! Хлопок тоже нежный…
Действительно, смотришь, как машина наезжает на кустики, жалко становится. Но машина проехала, и кустики как ни в чем не бывало стоят на своих местах. На веточках осталось только несколько полураскрытых коробочек. Машина их не тронула сейчас. Потом, когда они дозреют, пройдется
