Книга Доминик Каррера - Дмитрий Васильевич Колесников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты понимаешь меня? — повторила она вопрос. Я опять кивнул, и врачиха откинулась на спинку стула, задумчиво меня разглядывая. — Странно. Впрочем… Ладно, подумаем над этим. Хочешь есть?
Я прислушался к организму, и закивал головой. Да, я хочу есть! Рот заполнился слюной, и я шумно сглотнул. Рама покачала головой, и чуть повернув голову, послала Мигеля за едой, не сводя с меня глаз. Мигель тут же испарился, а мы остались наедине, разглядывать друг друга. Интересно, сколько ей лет? На вид около тридцати. Косметики чуть чуть, пальцы без колец, в ушах маленькие серьги с зелёными камушками. Глаза светлые, серые. Грудь, хм… Что-то меня не туда занесло. Я же пациент, да и лет мне не слишком много. Я посмотрел на свои руки. Мда. Тощенькие, со следами уколов, бледные, как и я сам. Мда. Подкатывать к докторше не вариант. Да и ощущение от нее идёт… Не нравлюсь я ей, короче. Смотрит она на меня с профессиональным спокойствием, но вот внутри она меня разглядывает с брезгливым любопытством.
Я тоже смотрел на нее с любопытством. Заинтересовало меня то, что видел я ее не только глазами, но и как бы, другими органами чувств. "Магическое зрение" всплыло в мозге. Ага, понятно. Так вот, в магическом зрении доктор был весьма интересным объектом. Зеленоватые нити проникали в ее голову, выходили из ее рук и скапливались в районе солнечного сплетения. Зелёные, другого цвета у нее не было. Я вспомнил те нити, из которых состоял у Вергилия. У меня там был полный спектр, да я ещё и менять цвет нитей мог. Интересно, сейчас смогу? Тем временем, любопытство у доктора сменилось недовольством. Понять, что стало этому причиной, я не смог, потому что вошёл Мигель, держа в руках поднос. Расположив поднос на специальном столике передо мной, Мигель поднял спинку кровати так, что я оказался в сидячем положении. Так, что тут у нас? Еда!
На подносе расположилась мелкая тарелка с жиденьким бульоном. Рядом лежала ложка. И все? Я потянулся за ложкой. Ага, руки слушаются плохо, пальцы почти никак. Мигель сунулся было помочь, но доктор Рама его остановила. Хочет посмотреть, как я справлюсь? Ладно. Пробую взять ложку. Пальцы не слушаются, дрожат. Сжал одной рукой другую, чтобы унять дрожь. Это не усталость, это повреждённые нервы. Да, крепко меня приложило в бою. Ну ладно, я же победил! Смогу победить и в этот раз. Надо всего лишь выпить бульон. Ложкой не могу, а если из тарелки? Беру тарелку двумя руками, хотя какая там тарелка? Так, мелкая плошка, словно котенку налили. Под пристальными взглядами зрителей пытаюсь оторвать тарелку. Есть! Но тяжёлая какая… Или это я так ослаб? Но поднять могу! И руки не трясутся, почти. Осторожно наклоняюсь, и осторожно втягиваю бульон. Мм, прелесть! Так, поставим тарелку на место, подождем, пока уймется дрожь. И повторим. И ещё раз! И ещё! Что, все?
* * *
Доктор Рама смотрела, как мальчишка ест. Точнее, пьет. Забавный пациент ей попался в этой глуши. На вид, такой же как и все, но не такой. Очнулся, когда она уже решила списать его, вроде бы соображает нормально. Рефлексы хорошие. Воспитание правда отсутствует. Смотрел на нее, как на равную, глаза не отводил. Да ещё и разглядывал ее, словно имел на это право. Мужлан маленький, что с него можно взять? Но забавный, это точно. После комы очнулся, следов от сотрясения практически нет, Кровавый Пот ещё этот. Она сразу узнала его, ещё до того, как Мигель озвучил свое "гениальное озарение". Теперь будет думать, что умнее ее. Ха! Ещё один самец, который пялится на ее ноги. Уволить его, что-ли? Нет, хватит с него и штрафа. Работает он все же неплохо. Ну а что же делать с мальчишкой? У нее была мысль, что если он не выйдет из комы ещё пару дней, отключить его от жизни, и отдать родичам. Хотя, что там за родственники, смех один. Правда мальчишка с гербом, дворянин, но в семье у них явно трудности. Можно было бы предложить за мальчишку пару тысяч, и выпотрошить его. Печень молодая, сердце, почки, лёгкие… Много можно получить с такой тушки! Чистая прибыль была бы тысячи две-три. А теперь все, нельзя. А жаль. На пару тысяч можно было бы прикупить себе обновок нормальных, в нормальных магазинах, в столице, а не в этом захолустье. Господи, как ей надоело в провинции! Ни общества, ни магазинов! Полтора аристократа на весь город! Директор больницы, — мужчина, надо же! Смеет строить ей глазки, и отвешивает неуклюжие комплименты. Фи! У нее, между прочим, жетон мага! Да, не золотой, и даже не серебряный, но все же! Бронза для этого захолустья, словно золото для столицы.
Тем временем мальчишка закончил хлебать бульон, и поставил тарелку. Смотрит на нее, и опять никакого почтения в глазах. Нет, не просто смотрит, а разглядывает. Словно… Словно самец!
* * *
Вот блин, наверное не надо на нее так пялиться. Особенно на вырез блузки. Но что делать, если у нее там Источник расположен, а мне мой чинить надо? Проследив мой взгляд, мадам докторша вскочила, и вышла из палаты в состоянии "негодуэ". Мда, некрасиво получилось. А Мигель и не понял, почему его босс разозлилась. С виноватым видом убрал поднос, подставку, и ушел, опустив спинку кровати.
Опять один. Лежу, пищу усваиваю. Попытался было разложить бульон на составные части, чтобы подправить организм более адресно, не смог. Сил нет. Придется ждать естественного хода регенерации. Приглядываю за изменениями, пытаюсь понять, почему и как всё это происходит. Не понимаю. На Земле я не был врачом, к медицине отношение имел отдаленное, так что здесь моих знаний хватало лишь на то, чтобы не мешать организму восстанавливаться. В голове лениво ворочаются мысли, мои и прежнего владельца тела. Чужие мысли постепенно растворяются в моих. На это уходит куча энергии из и так поврежденного Источника. Он у меня совсем зачах, словно огонек под ливнем. Как бы не угас. А бульончик вкусный был, да-а. Ещё бы столько же! Но нельзя, желудок и так напряжён, да и кишки работают плохо, лениво, я бы сказал.
Вот Источник, тот да, мерцает, старается, восстанавливает разрушенные нити. Они у меня сейчас ещё более бледные, чем у Вергилия, и вновь белесые, словно паутинки на осеннем ветру. Я закрыл глаза, и постарался заснуть. Все равно, сейчас я сделать ничего не
