Книга На горе Четырёх Драконов - Ирина Иосифовна Волк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот с кем приехал Юрий! Так вот почему в телеграмме такое многозначительное слово: «едем».
— Гляжу, где же это мой братишка, — весело говорил Юрий. — А он, оказывается, швартовы не отдаёт.
Все вместе отправились домой. По обе стороны Юрия шагали верные телохранители — Вовка и Сеня, а сзади в почтительном отдалении — сгорающие от зависти их друзья-приятели. Ещё бы! Ведь не каждый день приезжают братья-пограничники, да ещё с таким необыкновенным спутником. Юрий нагнулся, отстегнул поводок и коротко сказал:
— Рядом!
И огромный пёс послушно пошёл по дороге, приноравливаясь к шагу своего хозяина.
Мама, выбежавшая к калитке встречать сына, ахнула, увидев собаку.
— Вот так невеста! Зубастая, с хвостом! — рассмеялся отец.
А «Вольный» — такое имя носил пёс — вильнул хвостом, почуяв, что пришёл к хозяевам.
Юрию не захотелось долго отдыхать. Бывший моторист был очень нужен в рыбацком колхозе. И отец сразу сказал:
— Завтра выйдешь в бригаду Афанасия Ивановича. Ребята там молодые, надо им рыбацким законам подучиться: никакой опасности не бояться и по морю, как по суше, ходить.
Вовке было очень жаль, что брат на другой же день сменил свой нарядный пограничный мундир на рыбацкую полотняную робу. Он грустно сказал ему утром:
— Ты бы, Юра, хоть медали повесил, — и замолчал, потому что брат оглушительно захохотал.
— Ах ты честолюбец! — И Юра хлопнул братишку полотенцем по спине. — Чем вздумал хвалиться — моими медалями! Сам поди их заработай.
С Вольного тоже сняли ленту с отличиями. Как простой пёс, шёл он сейчас за своим хозяином. Он очень быстро привык к морю, и, когда Юрина моторка, треща, уходила от берега, всем было видно, как спокойно сидит на корме огромная серая собака.
— И он на мирной работе, — усмехался Юрий. — Кончились наши гулянья по тёмному лесу. Ничем ты. Вольный, больше не прославишься.
Когда рыбацкие моторки и баркасы привозили рыбу, тут же, на берегу, начиналась засолка. Мать Вовки и другие женщины быстро чистили рыбу, солили, укладывали в бочки. Обычно, когда уже совсем темнело, за рыбой приходил катер с прицепной баржей.
Однажды катер не пришёл. По телефону сообщили, что что-то заело в моторе, идёт спешный ремонт, и, пожалуй, только к восьми часам утра появится у знакомой пристани капитан Миронов, которого все рыбаки звали «наш рыбный капитан».
Вечер был холодный. Усталые, мокрые рыбаки решили бросить жребий, кому охранять бочки с рыбой.
И вдруг Юрий поднял руку.
— Можно не устраивать жеребьёвку, — сказал он весело, — охрана есть. — И он указал на Вольного, который облизывался, наевшись свежих рыбных потрохов.
Отец недоверчиво взглянул на собаку.
— Как-то боязно, — сказал он нерешительно. — Рыбы много. Никогда мы бочки на берегу без охраны не оставляли. Мало ли что…
Юрий помрачнел.
— Не знаете вы пограничных собак! — сказал он отрывисто. — Под мою ответственность, товарищ председатель!
И никто не удивился тому, что так официально назвал родного отца пограничник, и каждый поверил в то, что не подведёт такая собака. Учёная, своё дело знает.
Юрий подозвал Вольного, указал ему на бочки с рыбой и коротко скомандовал:
— Охраняй!
Собака вильнула хвостом и уселась возле первой бочки.
— Не сойдёт с места, пока не получит нового приказа, — заметил Юрий.
Вольный замер на сторожевом посту.
Рыбаки отправились домой. Все поужинали, легли спать. Не спал только Вовка. Ему хотелось поглядеть, как же Вольный караулит рыбацкое добро.
Вовка тихонько встал, оделся, выскользнул за дверь. Он мчался к берегу, сжимая в кулаке кусок сахара для Вольного. Вот уже совсем близко море. И на нём широкая лунная дорожка. Кажется, вступишь на неё и побежишь, как по твёрдой земле. А вот и бочки.
— Вольный! — крикнул Вовка и остановился, ожидая, что вот сейчас кинется к нему косматый друг.
Но в ответ раздалось рычание. Встав во весь рост, Вольный сердито глядел на Вовку, раскрывая зубастую пасть.
— Да это же я, Вольненький! — ещё раз крикнул Вовка и, размахнувшись, кинул кусок сахара, который шлёпнулся у большой широкой лапы.
Сейчас Вольный приветливо махнёт хвостом, оближет сахар, а потом начнёт грызть его на передних зубах, полузакрыв глаза. Так бывало всегда, когда Вовка потихоньку от матери опустошал сахарницу. Но этой ночью Вольный вёл себя странно. Он снова зарычал, наступил лапой на сахар, даже не понюхав его. И опять уселся у бочки. Никому, даже Семёну, даже себе самому не сознался бы Вовка, что он сейчас просто боится подойти к этой собаке, с которой так часто играл. И вдруг Вовка понял: Вольный переменился. Вольный стал часовым, и никто, кроме настоящего хозяина — Юрия, не мог вывести его из состояния насторожённости и тревоги.
Вовка вздохнул и, не окликая больше собаку, отправился домой. Шёл медленно, опустив голову, переживая свой конфуз. А ведь он-то думал, что уже стал дрессировщиком не хуже Юрия.
Кто-то рядом рассмеялся. Вовка узнал отца.
— Неудачно мы с тобой вылазку совершили, — сказал председатель. — Выходит, Вольный и нам не доверяет! Эх, были бы все такими сторожами!
Утром за завтраком только и разговоров было о неподкупном стороже.
Юрий привёл Вольного завтракать. И Вовка положил ему в овсяную похлёбку самых вкусных костей. Он гладил собаку. Просто не верилось, что этот мирный, добродушный пёс сегодня ночью не подпустил его к себе.
Так и повелось в колхозе: стал сторожем пограничный пёс. Рыбаки говорили о нём с уважением.
Однажды вечером снова не пришёл в колхоз катер «рыбного капитана». Рыба всюду шла косяком, и переполненная баржа проплыла мимо.
— Завтра в девять утра прибудем, — кричал в рупор капитан, — а сегодня не успеем вернуться!
Караулить рыбу оставили Вольного. А утром Юрий, прибежавший за собакой, увидел такую картину.
Раскинув лапы, на песке лежал Вольный, окровавленный, полумёртвый. Глаза собаки раскрылись навстречу хозяину, он попытался встать, но снова с жалобным стоном опустился на песок, потемневший от крови.
На крик Юрия сбежались колхозники. Трёх бочек не было на берегу. Ночью здесь было совершено преступление, и сейчас умирает лохматый пёс, который грудью встал на защиту рыбацкого добра.
Кто-то из молодых ребят на мотоцикле кинулся за ветеринаром. Он приехал, осмотрел собаку.
— Пять ранений. Два тяжёлых, —
