Книга Возрождение Марии Ивановны - Тимур Шакиржанович Касымов

была не из лёгких, но уверенность и решимость, которые исходили от Марии Ивановны, не оставляли сомнений в её выполнении у дочек также, как не оставляет сомнений то, что человек, который говорит, что он сейчас съест своё мороженое, непременно сделает это.

- Я помогу тебе с рекламой. У меня много подписчиков, - сказала Анастасия.

Надежда подключилась:

- И я теперь известная личность. После премии. Помогу чем смогу. Александра вся страна и многие в мире знают. Он тоже прорекламирует тебя.

Мария Ивановна с любовью смотрела на своих детей. Так быстро и охотно предложили они свою помощь.

- Спасибо, дочурки! С такой командой мне и президентом стать не за горами, - улыбнулась мать.

- Почему бы и нет? – сказала Надежда. – Я давно всем говорю, что сильнее тебя никого в жизни не встречала. Все сильные персонажи в моих произведениях хоть немного, но срисовывались с тебя.

- Неужели? А я и не замечала… - Мария вспоминала героев книг своей дочки.

- Да, мам, ты очень сильная, - добавила Анастасия. – И подписчики мои тебя уже знают. Я им много про тебя рассказывала. Так что сотни тысяч уважающих тебя избирателей ты уже имеешь!

- Ух, ты, - засмеялась мама. – Образно говоря, хотела я дом построить, а ты уже и котлован вырыла и кран подогнала)

- Только там ещё не избиратели, - уточнила Надежда. – Там подростки в основном, в подписчиках у неё.

- Я их подговорю повлиять на своих родителей, - быстро нашлась, что ответить, Анастасия.

Все трое рассмеялись.

- Ладно, идите спать. Я тут сама посижу, поразмышляю.

- Мы тоже… - начали было в один голос девушки, но мать их перебила:

- Нет, нет. Идите. Мне завтра бездельничать ещё, а вам по делам. Идите.

Хихикать с мамой было можно, шушукаться по-девчачьи тоже, но спорить не стоило. Не дожидаясь четвёртого «идите», девушки поцеловали маму и удалились в свои комнаты.

*****

На следующее утро к Марии зашёл Игорь. Она сказала ему, что знает про его измену и цацу.

Бедняга побледнел. В страшных снах ему иногда снилось, что жена всё узнаёт и вытворяет с ним различные ужасные вещи. Подвешивает над кипящей в казане водой, привязывает вместе с любовницей к взлетающему самолёту, закапывает обоих живьём и так далее.

И бодрствуя, он рисовал себе всевозможные страшные сцены, которые может устроить его жена, если узнает.

Само ожидание этого уже было достаточным наказанием. К тому же, обман и предательство разъедают душу не того, кого обманывают и предают, а того, кто обманывает и предаёт. Именно им приходится извиваться и увиливать, «кривить душой», чтобы тайное оставалось тайным.

«Кривить душой» - отличное выражение, оно чётко передаёт то, что происходит с душой обманщика и предателя. Она искривляется, из прямой, чистой и благородной – а я верю, что все мы рождаемся с такими душами, - становится скрюченной и уродливой. И весь человек становится постепенно таким, всё его существо.

Некоторым приходится «кривить душой» с самого детства. Под нажимом опекунов, окружения они учатся лгать и угождать. Они настолько привыкают к своей искривлённой душе, что уже и не могут вспомнить, что значит жить с чистой и ровной. Чем отличнее ребёнок от окружающего общества, чем более рьяно его опекуны хотят эту отличность исправить и чем мягче сама душа этого ребёнка, тем больше ей приходится извиваться и скрючиваться.

Есть категория людей, чьи страсти, желания и образ жизни, в целом, не осуждаются тем обществом и/или временем, в котором они живут. Этим повезло – они могут наслаждаться своими желаниями и даже кричать о них.

Другой категории повезло меньше. Их страсти, желания, предпочитаемый образ жизни не приветствуется людьми их времени и/или общества. Такие либо наслаждаются тем, что хотят, тайно, либо вообще закрывают от своей сущности нужные ей, но «запретные» вещи.

Смелые (или глупые – скажут те, кто наслаждается тайно) люди из второй категории живут как хотят, начихав на осуждение общества. Нарочно не делают нужные их сущности вещи тайно.

Игорь был достаточно смелым, чтобы начихать на общество – тем более, что мужчин его общества и времени осуждали за прелюбодеяния гораздо меньше женщин, - но недостаточно, чтобы начихать на жену. Поэтому и приходилось ему искривляться, вслед за своей душой. Дети постепенно отдалились от него. Он стал другим, неестественным, неискренним.

Равнодушие, с которым жена сообщила ему о раскрытой измене, никак не вписывалось в её обычные стандартные ответы на раздражители даже намного меньшего уровня. Такой её ответ не был показан ему его сознанием ни во снах, ни наяву. Он не был готов к такому и не знал, как себя теперь вести. «Лучше бы она начала кричать и кидаться в меня тяжёлыми предметами, - думал он».

- Я хочу, чтобы сегодня ты нашёл себе другое жильё и съехал, - холодно сказала супруга. – Я не хочу тебя больше видеть. Детям я скажу, что мы устали друг от друга. Не буду портить их отношение к тебе.

Игорь молчал. Чувство облегчения, избавления от необходимости что-то скрывать, врать постепенно начинало наполнять его. Его душа спасалась от дальнейшего искривления, но репутация, репутация примерного семьянина, счастливо живущего со своей женой, страдала.

Лжецы всегда жертвуют своей душой, спасая положение и репутацию. Ждут, когда можно будет раскрыться, перестать мучить душу, причинив наименьший вред своему имиджу и физическому телу. Порой дожидаются, порой уносят свои секреты с собой в могилу.

- Прости, Мария, - наконец вымолвил муж. – Так получилось…

Он не знал, что ещё сказать. Чувство нехватки слов, чувство того, что любые слова будут сейчас лишними сжало его горло.

Несколько лет назад такое же неуютное чувство посетило его, когда он звонил другу выразить соболезнования по поводу кончины матери. «Прими, соболезнования, Юра, - сказал он тогда и застыл». Никаких слов больше не было в его