Книга Кто мы и откуда... - Вильгельм Вильгельмович Битнер

позднейшими наносами служит основанием для Санкт-Петербурга.

Была ли в то время на Земле жизнь? Хотя переход от мира неорганического к органическому неуловим, тем не менее в слоях лаврентьевской системы и даже в нижних гуронской, имеющих столь очевидные следы огненного влияния, трудно найти не уничтоженные жаром органические останки. Впрочем, д-р Даусон в Канаде, а у нас Пузыревский нашли так называемый эозоон — «зарю» животной жизни, первоживотное. Лайель склоняется к мысли о сходстве этой находки с чем-то вроде кораллов, другие же исследователи приписывают эозоону минеральное происхождение. Что же касается кембрийских времен, то существование тогда жизни не подлежит сомнению. Палеонтологи насчитывают в отложениях кембрия более 11 000 видов морских ископаемых. Несомненно, что тогда еще царствовало море, хотя, конечно, местами обнажалась и земля. Климат в то время был страшно жаркий и всюду однообразный. На илистом или песчаном дне этого громадного моря копошились первые животные, среди которых преобладали простейшие, губки и полипы. В позднейшей эпохе кембрия значительную роль играли иглокожие: морские лилии — звезды, цистадеи. Из растений здесь были первые водоросли. К ним, по-видимому, относится загадочная ольдгамия. Из ракообразных весьма видное место занимали трилобиты. Эти животные имели гибкое тело, способное сгибаться в кольцо, вероятно для защиты. Копошась в иле, питаясь органическими остатками, они оставили многочисленные ходы и отпечатки в кембрийских породах. Найдены даже их яйца. Из моллюсков, кажется, были подобные кораблику. Жизнь была довольно развитая, для образования которой нужно было громадное прошлое, которое, вероятно, терялось во мраке первого периода архейской эры.

Кембрийское море было очень мелко, что видно из ходов и следов червей, но в особенности по отпечаткам дождевых капель на кембрийских породах. Очевидно, оно во время отлива обнажалось, подсыхало, потому дождь оставлял на мягком иле свои следы. Солнце высушивало почву, она от жары трескалась, а прилив вновь покрывал наносом эти ценные свидетельства прошлого. Благодаря царствовавшей в то время страшной жаре, успевавшей в течение отлива настолько накалить глинистый ил, что он чуть ли не обжигался, могли сохраниться даже отпечатки водной ряби. Кроме этого несомненного доказательства мелководности кембрийского моря, имеется, пожалуй, еще более ценное подтверждение упомянутого факта в отсутствии в кембрии известняков, которые образуются на большой глубине. Дно этого моря постепенно опускалось…

Силурийский период, которым начинается палеозойская эра, делится на три эпохи, точно так же, как и следующий за ним девонский. Силурийские образования состоят главным образом из песчаников, глин и известняков, имеющих резко выраженное морское происхождение. Взяв обломок тогдашней глины, вы увидите, что он состоит из тончайших слоев. Подобно кембрийским, силурийские сланцы могут быть легко раскалываемы на бесчисленные пластинки, употребляемые теперь для кровли крыш. Оказывается, что эта слоистость образовалась вследствие страшного давления, доказательством которого, кроме теоретических соображений, служат расплюснутые и обезображенные окаменелости этих времен. Во многих местах, кроме России, где силурийские отложения горизонтальны, в этот период происходила довольно сильная вулканическая деятельность, оставившая следы в виде лавы, пепла.

Среди растений этого периода встречаются уже и сухопутные папоротники и плауны, — обстоятельство, доказывающее, что в то время суша в виде низких, болотистых островов уже занимала довольно большие пространства. Из земных животных известен один только скорпион; зато морские были уже значительно разнообразнее. Кроме обитателей изящных раковин, известных под именем фораминифер, граптолитов и энкринитов, иначе — морских перьев и лилий, моллюсков, кораллов и трилобитов, в этом периоде появляются первые дошедшие до нас рыбы. Но последние стояли на очень низкой ступени развития, так как не имели еще костного скелета. Они принадлежали к «ганоидам», то есть имели нечто вроде наружного скелета, панциря. Об этих рыбах могут дать некоторое понятие их вымирающие потомки — осетр, стерлядь. Другая группа тогдашних рыб, «плакоид», имеет своих представителей в лице современных акул и скатов. Из силурийских ракообразных нельзя не отметить громадного, омара-эуриптуса.

Когда земледелец посыпает свои поля фосфоритным удобрением и потом, сняв обильную жатву, готовит хлеб, может ли он подозревать, что поедает частицы животных силурийского периода?! А между тем это — несомненно: фосфориты происхождения органического…

Дикие, увесистые горы и угрюмые долины силурийских образований настолько резко отличаются от ландшафта отложений девонской системы, с его округленными мягкими очертаниями, что это невольно бросается в глаза. Кроме того, одного взгляда на так называемый древний красный песчаник, которым в Шотландии и кое-где в России характеризуется первый отдел девонской системы, достаточно, чтобы понять характер тогдашних морей, которые могли быть только внутренними: иначе железо, присутствию которого этот песчаник обязан красной окраской, не могло осаждаться вокруг песчинок. Эти внутренние моря образовались вследствие поднятия дна, обратившегося в сушу, в котлованах которой осталась морская вода. Сюда впадала масса рек, делавших последнюю менее соленой, отчего в отложениях почти не находят ни морских моллюсков, ни рыб. Эти внутренние моря послужили вместе с тем кладбищем для разных сухопутных растений, каковы папоротники, хвойные, лепидодендроны, получившие большое развитие в следующем, каменноугольном периоде. Стволы их выносились в море реками, там заносились илом и так сохранились в виде окаменелостей.

Каждое внутреннее море было окаймлено прибрежными валами из галек кварца, гнейса и т. п., из которых потом образовались конгломераты. В Западной Европе было пять таких огромных озер: Оркадийское, простиравшееся от берегов Шотландии до Норвегии, Каледонийское, частью покрывавшее Ирландию, Дорийское, Чевиот и Уэльское, доходившее до Южного Уэльса. К востоку и югу от этого материка было море, занимавшее большую часть России. Сходный с шотландским тип девонских отложений встречается у нас в губерниях Олонецкой и Псковской, в остальной же России, преимущественно в Центральной, эти образования принадлежат к другому типу, глубоководному, и состоят из известняков.

Рассматривая растительные останки девонского периода, мы видим, что в то время флора была уже довольно развита. Кроме упомянутых хвойных и тайнобрачных, явились и двудольные растения. Из насекомых были стрекозы, поденки, многоножки. Ракообразные имели представителей в лице видовых гигантов. Из рыб, которых было много видов, назовем Dipterus, отличающуюся, как и все палеозойские рыбы, несимметричным хвостом, панцирных, крылатых — летучую (Pterychtys) и другую (Pterychtys cornutus), которая вела земноводный образ жизни. Все они погибли, по-видимому, от отравления воды ядовитыми газами, выделенными соседними вулканами. Доказательством насильственной смерти этих животных являются «изогнутые, сплющенные и скрюченные формы; хвост иногда завернут к голове; плавники растопырены, как всегда у рыб, умирающих в конвульсиях».

Таким образом, девонские окаменелости указывают, что в этот период природа делала первые попытки засадить землю растениями, а воды заселить рыбами. В то время атмосфера