Книга Большой секрет Анаит - Диана Рымарь

них, конечно, велика — двадцать четыре года. Ему сорок, он уже не мальчик, а она еще так юна… Но если вдуматься в эти цифры, то ничего кошмарного в них не было. Это не тридцать лет, и тем более не пятьдесят. История знает множество браков с гораздо большей разницей.

— Анаит, милая, здравствуй! — подошел к ней Ваграм с широкой улыбкой.

Юная пташка встрепенулась, резко к нему обернулась и застыла.

Ваграм с неудовольствием отметил в ее глазах страх. От этого точно нужно избавляться. И он избавится проверенным способом.

— Здравствуйте, Ваграм Айказович, — проговорила она, спрятав взгляд за густыми ресницами.

— Называй меня лучше дядя Ваграм, — продолжил он с улыбкой. — Я знаю, у тебя недавно был день рождения. Хочу подарить подарок.

После таких слов он ожидал, что Анаит поднимет на него счастливый взгляд. Но нет, будущая невеста только еще больше занервничала.

— Мой день рождения был больше двух месяцев назад… — тихонько уточнила она.

— Я ж и говорю — недавно! — развел он руками. — Два месяца это разве срок? Это тьфу, а не срок. Пойдем, я отвезу тебя в свой магазин, выберешь, что захочешь.

Пусть Анаит сразу знает, что Ваграм — мужчина небедный. Он не только владел магазином игрушек вместе с ее отцом, но также имел собственное дело, гораздо более выгодное.

Будущая невеста продолжала упираться, но Ваграм не сдавался. Чуть ли не силком затащил ее в машину. Положил пакет с хлебом на заднее сидение и привез прелестницу в магазин. Двухэтажное помещение выглядело очень внушительно. Первый этаж занимал отдел, где продавали сотовые телефоны.

— Я хочу, чтобы ты выбрала себе самый лучший телефон, — проговорил он и широким жестом руки показал на стену, сплошь увешанную дорогими смартфонами.

— Что вы? — округлила глаза малышка. — Я не могу, это слишком…

— Я спросил разрешения у твоего отца, — кивнул Ваграм. — Он разрешил. Выбирай.

Ваграм отметил, с каким благоговением Анаит посмотрела на экраны мобильных телефонов. Потом взглянула на цены, охнула и пошла к дальнему углу, где находились самые недорогие из новых моделей.

— Нет, так дело не пойдет, — покачал головой Ваграм.

Он щелкнул пальцами, и перед ним возник консультант.

— Подбери смартфон для девушки. Самый хороший выбери и запиши на мой счет.

Очень скоро Ваграм выводил из магазина красную от смущения Анаит, и она при этом прижимала к груди белую коробку с подаренным телефоном.

Щедрый даритель был очень доволен собой, ведь порадовал будущую невесту и заработал себе кучу плюсов. При этом даже немного сэкономил, поскольку наученный им же консультант выбрал для девушки непопулярную модель, которую вряд ли кто-то купил бы ввиду дороговизны и устаревших параметров. Впрочем, для Анаит сгодится как нельзя лучше — ей любое за счастье.

Ваграм отвез малышку домой, а потом набрал номер ее отца:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Я встретил твою дочь, сделал ей небольшой презент, не удивляйся.

— Надеюсь, Анаит вела себя достойно?

— О да, вполне. Только меня немного смутил ее внешний вид. По-моему, ей надо поменять гардероб.

— Я уже купил ей новое платье, — хмыкнул друг. — На праздниках будет как принцесса.

— Она всегда должна быть как принцесса, — заметил Ваграм, недобро цокнув языком.

— Зачем ей хорошо одеваться каждый день? — раздался в трубке недовольный голос Ашота. — Баловать женщину нарядами — только портить.

— Анаит — моя будущая невеста, я лицо заинтересованное. Пусть будет одета с иголочки. Если надо, я оплачу…

— Что ты, что ты! Обидеть меня хочешь? Что я собственную дочь не одену, что ли…

Ваграм знал, что платить ему не придется. Поэтому так и сказал, и теперь не смог сдержать довольной улыбки. Все же он стратег от бога.

Пусть Анаит привыкает к хорошему, потом не захочет от этого отказываться. Побежит за Ваграма замуж, никуда не денется. А то, что он на двадцать четыре года старше, — это мелочи.

Глава 5. Отец Анаит

Ашот Аветович Мариян считал себя добрым, честным и справедливым человеком.

Он любил детей. Всех без исключения. Маленьких, больших, здоровых, больных, красивых и откровенно страшных. Эта любовь воспитывалась в нем с детства, диктовалась национальными традициями.

Как можно не любить детей? Это дикость!

Но боже дай ему сил, как же он ненавидел Анаит.

Приехав с работы, Ашот некоторое время наблюдал, как паршивка помогала Карине в огороде. Его тучная домработница любила ковыряться в земле, хотя у самой огорода не было. Завяжет на голове платок, напялит старую куртку и штаны и идет копаться в грязи, даже в такой пасмурный день, как сегодня. Вот и теперь она там, еще и Анаит за собой потащила.

Эти двое улыбались, о чем-то беседовали. А он даже предположить не мог, о чем можно говорить с шестнадцатилетней паршивкой? Там же ум с горошину. Домработница ей улыбалась, будто дорогой душе. Не знала, с кем общалась, какая гадина ей помогала.

Гадина и есть.

Ашота каждый раз аж передергивало, когда она подходила к нему еще несмышленой малышкой, тянула руки для объятий, пухлые губы для поцелуев. Так и хотелось повернуть ее от себя да придать ускорение отменным шлепком по круглой заднице. Он не бил ее, нет. Это было бы заметно, и ее мать никогда не простила бы ему этого. Ашот предпочитал действовать более тонко — делал вид, что не замечал так ненавидимого им ребенка.

А все потому, что она не его.

Не его дочь.

Жена его. Любимая, самая милая. А дочь — не его.

Ашот очень любил Сирануш, мать Анаит. Ради нее ушел из первой семьи, оставил без матери своего сына Багиша. Переругался со всей семьей, лишился первого бизнеса, все послал к чертям. Ухаживал за девчонкой полгода. Под ручку с ней ходил, к постели не склонял — ждал, сделал предложение. Она его даже приняла, родители сговорились. Но…

В итоге Сирануш взяла и убежала с каким-то певцом-прощелыгой. Сходила на концерт, пробралась с подружками за кулисы. Там ее этот гад и приметил.

Неудивительно, что приметил. Красивая была девка — рослая, с крепкой грудью, шоколадными кудрями до задницы, большими карими глазами. Только смотреть на нее — уже радость.

Любовь у нее случилась большая…

А у него разве маленькая к ней была любовь? Он же из-за нее считай от всего отказался.

Усвистала в дальние дали, а он остался