Книга Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

ни страну отстроить в 1930-е, ни в войне победить, ни экономику восстановить после войны.

На беду Солженицына, в 1990-е были открыты архивы. Совместные российско-американские исследования показали: с 1921 по 1954 г. за контрреволюционные преступления было осуждено не 110 млн., не 50 млн. и даже не 10 млн., а 3 777 380 человек; из них к высшей мере наказания было приговорено около 770 тыс. человек. Впрочем, Солженицын «подстраховался» и «соломку» заранее подстелил: он сходу предупреждает, что его «Архипелаг…» — не точное историческое исследование, а «опыт, импрессионистский взгляд». В его основе — рассказы зэков, «опыт художественного (выделено мной. — А.Ф.) исследования» (в смысле: если что, не обессудьте, не учёный я, писатель, так сказать, импрессионист). А поскольку «исследование» художественное, то ни ссылок, ни имён, ни источников информации. Вместо этого: «один зэка говорил», «мы верим», «один врач сказал», «мы не ручаемся за цифры, но других нет». Последнее — «других нет» — прямая ложь, они есть, и фальшивка о десятках миллионов «от коммунизма умученных» давно разоблачена. При такой «художественно-свидетельской базе» можно писать всё что угодно: и то, что за невыполнение плана зэков уничтожали ротами, и то, что трупы скармливали собакам, и то, что людей жгли заживо, и многое другое. На данный момент все эти солженицынские фальшивки, как и его «игра в цифирь», разоблачены отечественными и зарубежными историками.

Следует отметить потуги автора «Архипелага…» на философские размышления. Рассуждая о вопросе побед и поражений на примере Великой Отечественной, он пишет: «… благословенны не победы в войнах, а поражения. Победы нужны правительствам, поражения нужны — народу», поскольку, почему-то считает Солженицын, поражения приводят к освобождению народа, к свободе. Получается, что если бы СССР потерпел поражение, то советский народ обрёл бы свободу? Едва ли Солженицын не понимал, что это была бы «свобода» в немецких концлагерях с уничтожением 30 млн. наиболее активных русских по плану «Ост» и низведением до скотоподобного состояния вне культуры и истории всех остальных. Вот такое благословенное поражение придумал для русских Солженицын.

Что тут скажешь? Литературно-политический власовец. И — подумать только! — опус этого персонажа — «Архипелаг ГУЛАГ» — включён в РФ в школьные программы приказом министра образования и науки А. Фурсенко от 9.09.2009 г. Теперь российские школьники будут изучать историю своей страны по лживой и ненавистнической книге. А мы возмущаемся украинскими властями за их подход к Бандере и Шухевичу, негодуем по поводу сноса памятников советским воинам и военачальникам в странах Восточной Европы: неча на зеркало пенять, коли рожа крива, сами хороши: история Солженицына в РФ красноречиво об этом свидетельствует. Чем отличается подход Солженицына к бандеровцам, зафиксированный в книге, которую стараниями Фурсенко и ему подобных обязаны теперь читать наши дети, от того, что торжествует сейчас на Украине?

Те, кто всерьёз анализировал текст «Архипелага…», отметили бросающийся в глаза факт: повторы, дублирование составляют 40 % текста. В разных главах высказываются взаимоисключающие точки зрения по одним и тем же вопросам (когнитивный диссонанс?), а сам текст стилистически дискретен, т. е. написан не одним человеком. Правда, Солженицын говорил о том, что у него было много — аж 227 — помощников, которые собирали материал. Но собирать материал и писать на его основе текст — разные вещи. И фамилия автора на книге — одна, и «нобелевку» получал один человек.

Повторы, противоречия и стилистическая дискретность свидетельствуют не только о том, что текст писал не один человек, но и о том, что его варганили, склеивали в скоростном режиме, не проверяя стыковки и не сводя к стилистическому однообразию. «Отсюда очевидно, — пишут А. Беляков и О. Матвейчев, — что данная эпопея — плод сотрудничества целого коллектива литературных работников. То есть отдельные части книги писались отдельными людьми, а Солженицын осуществлял механическую сводку этого материала, не сумев или не пожелав его вычитать и устранить бьющие в глаза противоречия и нестыковки».

Не успел и/или не пожелал? Чего ждал? Или чего ждали те, кто помогал? А выстрелил «Архипелагом…» срочно, потому что торопился. И/или торопили? Кто?

6

Одним из первых, если не самым первым внимание на указанные странности обратил и даже объяснил их эмигрант Николай Успенский, профессор-филолог. В 1971 г. в статье «Загадка Солженицына», опубликованной в Нью-Йорке в газете «Новое русское слово», он писал (прежде всего об «Архипелаге…»): «Произведения Солженицына не написаны одной рукой (подч. мной. — А.Ф.). Они носят на себе следы многих лиц разного писательского склада, разных интеллектуальных уровней и разных специальностей». И вывод: «Архипелаг…» сфабрикован в «литературной мастерской» КГБ.

На первый взгляд такой вывод кажется странным: ведь именно КГБ преследовал, прессовал Солженицына, боролся с ним. Но, как заметил А. В. Островский, как-то очень странно боролся: либо всё время бездарно, либо имитируя борьбу. О том, как КГБ мог действовать против тех, кого начальство считало врагами режима, свидетельствуют гэбэшные акции против так называемых «русских националистов». Тут было всё чётко, без намёка на имитацию. Скрупулёзно проанализировав факты, Островский пришёл к выводу, что уже в 1972 г. «Архипелаг…» был у КГБ, и вся история с Воронянской — это инсценировка; КГБ, как пишет историк, «валял Ваньку» и организовывал, добавлю я, акцию прикрытия базовой операции, а Воронянская в этой акции, как это ни цинично прозвучит (мир спецслужб циничен по определению), была расходным материалом, «пешкой», которой «ферзь» и тяжёлые фигуры готовы были пожертвовать.

Сам Солженицын признаёт, что систематически пользовался закрытыми материалами из спецхрана Ленинской библиотеки. Их якобы обеспечивали ему его поклонники из числа сотрудников библиотеки, причём продолжали это делать даже во второй половине 1960-х годов, когда он оказался «под колпаком».

Я активно работал в спецхране во второй половине 1970-х — первой половине 1980-х годов и свидетельствую: раза два сотрудники, конечно же, могли вынести для кого-то спецхрановские материалы. Однако делать это систематически, тем более для человека, находящегося «под колпаком» КГБ, было невозможно. А значит, всё это не могло делаться без ведома КГБ. И вот уж совсем странный факт: 3 июня 1990 г., когда Солженицыну ещё даже не вернули гражданство, КГБ «путём сожжения» уничтожил все 105 дел оперативной подборки на него[5]. Подчищали оперативные «хвосты»? И отсюда вывод Островского: давление на Солженицына со стороны КГБ, включая арест, — это форма прикрытия «какой-то многообещающей деятельности», многоходовой операции.

Подобного рода гэбэшная игра не ограничивалась только Солженицыным (так «играли», например, с Р. Медведевым, который тоже получал от Конторы некие закрытые материалы для работы) и вообще не ограничивались индивидами, — по сути, почти всё диссидентское движение было в большой степени спецслужбистской игрой. Это русских патриотов, или, как называл их ненавидевший их Андропов, «русистов», КГБ давил беспощадно; с либерально-прозападными диссидентами разговор