Книга Проклятые туманом - Сондра Митчелл

меня мурашками.

— Да, сэр, доброе, — ответила я.

Сет улыбнулся. Он всегда так делал, когда я дразнила его. Держа меня крепко, он был спокоен. Сет пошевелился и дернулся подо мной. Сдерживая улыбку, я позволила ему поежиться. Он ждал, что я спрошу о том, как все прошло с отцом, но я не собиралась этого делать. Для меня это больная тема и, в любом случае, он расскажет все сам.

— Вчера все прошло хорошо, — сказал он наконец.

Откинувшись назад, я запустила руку в его волосы.

— Поймали что-нибудь?

— Нет.

Не удивительно. Приманки установлены слишком давно. А вчера была лишь тренировка в использовании наживки и забрасывании ловушек. Шанс для отца привыкнуть к помощнику, который не Диксон. Я постаралась не думать об этом. Повернувшись так, чтобы смотреть на Сета, я спросила:

— Все прошло гладко?

С заминкой он ответил:

— Он все время выходил на палубу. Я знаю, как делать узел для буя, но он все время хотел мне это показать.

Внутри я почувствовала удовлетворение. Когда я работала на «Дженн-а-Ло», папа почти не отвлекался и не сбавлял ход между приманками, ведь буями занималась я. Проблем у меня с ними не было. Нет ничего лучше, чем накручивать веревку на них в рекордные сроки. Правда, если бы ловушки были наполнены омарами, мне стало бы легче.

Чтобы успокоить Сета, я повернулась к нему. Положив руки ему на плечи, притянула его за короткие волосы на затылке и поцеловала, не обращая внимания, как один из мальчишек Элдрича заорал с лестницы.

— Ты делала их лучше. Верно?

Я кивнула, и наши губы соприкоснулись, когда я заговорила:

— Верно. А когда в среду вы снова выйдете в море, просто скажи ему, чтобы сидел в каюте на своем месте.

Сет фыркнул.

— Он успокоится. Он знает меня всю жизнь, так что понимает на что я гожусь, когда берет с собой.

«Брать с собой» означало рыбалку. Я прижалась лицом к его шее. Чувствовала лосьон после бритья и получала удовольствие от гладкой кожи. Внезапно шум в холле стал слишком сильным.

— Все хватит, надо вставать, — сказала я без привычной улыбки.

Сет подчинился. Он приподнял меня так, чтобы я могла встать на ноги. Между нами образовалось пространство, затем я откинула волосы назад и опустила взгляд в пол. Счастье пыталось заполнить пустоту внутри меня, но чувство вины не давало этому произойти. Не могу делать вид, что все хорошо. Смеяться и показывать, что все замечательно. Просто не могу. Я смотрела на холл мимо Сета. Он был заполнен и один из детсадовцев, младшая сестра Кинзе Фишера, каталась по скользкому полу. И врезалась прямо в ноги Кинзе. Она просто подняла сестру, а затем перекинула через плечо. Пухленькие щечки покраснели, а глаза расширились.

Разница в возрасте между мной и Леви два года. Захоти я сделать также, у меня бы не вышло. Но чтоб меня и мою иррациональность, именно сейчас я очень хотела этого. Грубоватая рука Сета скользнула по моей шее. Он привлек меня поближе и поцеловал в нее. Осторожно повернул лицом к себе, потому что слишком хорошо знал меня.

— Все хорошо, — прошептал он.

Вранье, но я сказала:

— Я знаю.

С ножницами в одной руке я повернула свой лоток с бусинками.

Каким-то образом мне следовало превратить катушку проволоки и около пятидесяти миллионов маленьких стеклянных шариков в браслет, один с которых должен «притягивать на себя внимание».

Не имею понятия что это значит, но начала нанизывать голубые бусинки на проволоку.

Если меня кто-то спросит, чем я занимаюсь, отвечу, что воспроизвожу млечный путь. Такой же безоблачный, как тогда, когда мы были на полпути к берегу Джорджа. Там, окруженный только морем, млечный путь выглядел настоящим крошечным кусочком бесконечности. Можно было заметить очертания галактик, таких серебристых, мерцающих и совсем недосягаемых.

— Ты пользуешься иголками? — спросил Бреннан.

Его голос вывел меня из задумчивости и вернул в класс. Покачав головой, я дала ему иголки. Только шесть человек посещали урок ювелирного дела и художественной работы по металлу и естественно всем нравилось.

Они перебирали бусинки под светом ламп, подбирая цвет и задумываясь о том в каком порядке их расположить.

Когда они работали плоскогубцами, обычная проволока приобретала роскошную форму, преображаясь в полумесяц или греко-латинский квадрат. Они ухитрялись даже нанизывать маленький жемчуг на спираль. При защелкивании застежки, неровных краев не оставалось.

Миссис Бакстер показала нам это в первую неделю обучения. И назвала механическим устройством. Но я не понимала.

Дайте мне плетеный шнур или застежки для когтей омаров. Стяжки для удилищ и мешки приманки. Что делать с этим я знала. Я с легкостью могла забросить ловушку для омаров, словно это французская сережка и это даже будет изящно. Но как только дело касалось маленьких предметов, я становлюсь безнадежна.

Не поймите меня неправильно, мне нравится носить ювелирные украшения. На прошлый день рождения Сет подарил мне пару серебряных кафф, которые крепились на верхний ободок уха. Я носила их почти каждый день, как и пирсинг на носу.

Не могла надевать кольца или цепочки, да и вообще все, что болталось — это легко терялось, когда работала на лодке. Но я любила те украшения, которые могла носить. Я просто не была мастером, когда дело доходило до их изготовления.

И об этом я знала. Вообще, в третьей четверти я хотела выбрать криминалистику. Школа у нас маленькая, поэтому на выбор всего два факультатива в семестр. Раскрытие фальшивых преступлений с учителем естествознания показалось мне куда более увлекательным занятием, чем создание ожерелья из бисера.

Не знаю, кто поменял мое расписание. Возможно, директор школы (или классный руководитель и методист). А может, родители. Думаю, они решили, что после смерти Леви, последнее что мне нужно — двенадцатинедельный курс о мертвецах и мучениях, которым их подвергали.

Они защищали меня и, возможно, даже правы. В любом случае, миссис Бакстер и не надеялась, что я буду хороша в бисероплетении. У меня была твердая тройка, потому что все проекты сдавала вовремя. К тому же, она никогда не просила меня объяснить свой замысел, когда мы тщательно анализировали работы.

В некотором роде факультатив был особенным. Мы могли общаться между собой на уроке, но не пользовались этим. Лишь кипела работа: передай узловязатель или можно взять вот тот зажим? Звук бусинок, которые пересыпали из лотка в лоток, а затем нанизывали на проволоку, походил на отдаленный дождь. Шептались, как и мы. Когда Бейли открыла дверь, звук дождя прекратился. Мы все одновременно подняли головы.

— Из