Книга Сестры Гримм - Менна Ван Прааг

– Так зачем же ты делаешь это, vinye? – спрашивает Ньяша. – Зачем тебе это, если потом ты грустишь?

– По той же причине, по которой ты бегаешь за мужчинами, делающими тебя несчастной, – отвечает Лиана. – Потому что если я брошу – это все равно что умереть.

Почти пять лет назад Лиана проводила в бассейне по шесть часов в день, тогда плавание приносило ей только радость. К десяти годам она завоевала столько кубков, что дубовый сервант ломился от них, а в тринадцать ей прочили олимпийское золото. Затем произошел несчастный случай, из-за которого она не плавала год, и ее навсегда отбросило обратно в любительский спорт. Теперь плавание приносит ей одновременно и радость, и печаль. Первый прыжок – самый радостный, последний – самый печальный. Затем Лиана уходит прежде, чем тоска станет неодолимой. Иногда ей бывает трудно перестать плавать даже после одного-единственного часа, а в следующие дни ей кажется, что от ее кожи пахнет хлоркой, как бы она ни мыла ее, от чего у нее щиплет глаза. Ее кожа темна, как глубины океана, а глаза черны и блестят, как камешки на дне реки – и, когда запах уходит, у нее снова возникает такое чувство, будто ее коже не хватает влаги. И так до следующего месяца.

Под водой, когда движение ее тела-торпеды замедляется, она открывает глаза и смотрит на блестящие голубые керамические плитки, изображающие извивающегося морского змея. Она готовится оттолкнуться от этих плиток и выплыть на поверхность, когда видит в углу бассейна камень – белый, словно снег. Он размером с ее кулак, и, плывя к нему, Лиана вспоминает лицо Кумико. Кожа Кумико бледна, и на фоне черных волос ее лицо походит на луну в полночном небе.

– Если я луна, – в один из дней сказала Кумико, – то ты ночное небо, обнимающее меня.

Лиана рассмеялась.

– Что ж, пусть так.

– Нет, я не луна. – Кумико подалась вперед. – Я зубы в твоем темном, влажном рту.

Кумико притронулась губами к губам Лианы и медленно поцеловала ее.

– Ты пытаешься меня отвлечь.

Кумико улыбнулась.

– Ну и как, у меня получается? – Она улыбнулась еще шире.

– Я пытаюсь… Я хочу нарисовать тебя.

– А я хочу трахнуть тебя.

Лиана засмеялась снова.

– Ты не очень-то благовоспитанна, верно?

Кумико отстранилась.

– По чьему определению?

– Ну… – Лиана постучала ручкой по зубам. – Тебе определенно лучше не употреблять таких слов, говоря с моей тетей.

– Это мы еще посмотрим. Все зависит от того, похожа ли она на тебя.

Лиана положила ручку.

– Сейчас я определенно не стану знакомить тебя с ней.

Кумико картинно закатила глаза.

– Можно подумать, ты собиралась сделать это раньше.

– Я тебя с ней познакомлю, просто я…

– Ты ждешь подходящего момента, – перебила ее Кумико. – Я так часто слышала от тебя этот трёп, что могла бы повторить его задом наперед.

– Послушай, ты должна…

– …я должна дать тебе время. Ага. Бла-бла-бла… Знаешь что? Это тебе надо перестать быть такой благовоспитанной и такой долбаной трусихой.

Лиана выплывает на поверхность с камнем в руке и, стряхивая воду с волос, сталкивается взглядом с незнакомым мужчиной. Девушка хмурится и кладет руки на край бассейна, он глядит на нее сверху вниз.

– Я уже думал, что мне придется звать спасателя, – говорит он.

Лиана начинает не просто хмуриться, а смотреть на него волком.

– Вы можете очень долго не дышать, – поясняет он. – Было ощущение, что вы уже не всплывете.

– Пятнадцать минут тридцать семь секунд, – говорит Лиана. Ей не хочется говорить с этим мужчиной, и она понятия не имеет, зачем он вообще завел разговор, но беседовать о плавании ей хочется всегда, и слова вырываются у нее прежде, чем удается остановить себя. – Раньше я могла задерживать дыхание на два… дольше.

– Раньше?

Лиана пожимает плечами:

– Отвыкла без тренировки. – Девушка оглядывается на бассейн. Она теряет драгоценное время, отведенное на плавание. – Мне надо…

– Как часто вы бываете здесь?

Она хмурится снова.

– Вы спросили меня, часто ли я прихожу сюда?

Он смеется.

– Похоже на то… Извините, я не хотел напугать вас, – мужчина проводит рукой по волосам. Лиана замечает, что он весьма привлекателен – высокий, мускулистый, загорелый – можно даже сказать, необычайно красив, если тебе нравятся мужчины. – Я не это имел в виду. Я спросил просто… Я не хожу в этот спортзал. Мне хотелось узнать, стоит ли покупать здешний абонемент.

Лиана трет пальцем мокрый камень, ей хочется поскорее вернуться к плаванию.

– Не знаю, наверное. Я хожу сюда только для того, чтобы плавать.

– Как часто?

– Раз в месяц.

Он поднимает брови.

– В самом деле? Вы не… вы кажетесь мне очень спортивной.

Лиана закрывает руками грудь.

– По-моему…

– Черт, простите. Мне не следовало это говорить. Я не это…

– …имел в виду? – Лиана вскидывает одну бровь.

– Да, вот именно. Я, э-э, просто хотел сказать, что вы похожи на спортсменку.

Лиана смотрит на него. Он не только красив, а еще и обладает голосом, который, даже когда он смущен и запинается, похож на журчание реки, плавно бегущей по камням. Возможно, поэтому она так долго с ним и говорит.

Когда-то я была спортсменкой. Эти слова комом стоят в горле Лианы, но, если она скажет их вслух, это вызовет вопросы, на которые ей не хочется отвечать.

– Мне надо плавать, – говорит она. – У меня осталось только сорок семь минут.

– Это… вы очень… пунктуальны.

Он улыбается, и его улыбка действует на нее очень знакомо, напоминая происходящее давным-давно. Луну, выглянувшую из-за облаков, и реку, отразившую ее свет.

2 октября – 30 дней…

10.36 пополуночи – Скарлет

Скарлет не хотела идти, но ее бабушка настояла. Девушка не понимала, почему вдруг решили, что день учебы ремеслу у хэтфилдского кузнеца – это хороший подарок на восемнадцатилетие. Наверное, это еще один пример того, как быстро ее бабушка выживает из ума, – ведь до ее восемнадцатого дня рождения еще почти месяц. Но что она может поделать?

Кузнец, Оуэн Бейкер, самый дюжий мужчина, которого Скарлет когда-либо видела. Голова у него лысая и массивная, шея толщиной с ее ляжку, а ширина его ладони почти равна длине двух ее собственных. Он мог бы в два счета швырнуть ее через плечо и скрыться в лесу. Правда, кузница расположена во дворе, прилегающем к свиноферме, так что никакого леса рядом не видно. Всегда, когда Скарлет думает о кузнецах, почему-то ей на ум приходят сказки, в которых речь идет о лесах и беззащитных девочках – или же речь в них шла об охотниках?