Книга Фарт - Борис Седов

– Я решил, что по одному бокалу будет маловато, и, надеюсь, не ошибся.

– Ни в коем случае, – заверил его гангстер, – ваша забота зачтется вам. Когда вас закажут, я застрелю вас безболезненно.

– О сэр, я не знаю, как вас благодарить, – официант закатил глаза.

– Не стоит, не стоит, – Знахарь небрежно помахал рукой, и официант исчез.

Маргарита с улыбкой следила за их диалогом, а когда официант ушел, повернулась к Наринскому и изобразила внимание. Причем это внимание было особого сорта. Она будто знала, о чем будет говорить академик, и просто хотела послушать, насколько удачным будет его выступление.

Заметив это, Знахарь снова вздохнул и подумал о том, что в последнее время он что-то часто стал вздыхать, а кроме того, судя по всему, Маргарита оказалась еще более интересной женщиной, чем он думал до сих пор.

Отпив пива, академик Наринский поставил стакан на стол и, внимательно посмотрев на Знахаря, начал:

– Много-много лет назад, можно сказать – в далеком прошлом, некий молодой человек волею несчастных обстоятельств оказался в тюрьме. Там от умудренного грязным опытом урки он узнал, что этими несчастными обстоятельствами управляла его подлая жена. Такое откровение потрясло этого юношу и, будучи человеком решительным, он бежал, чтобы отомстить жене. Следствием этого было то, что на городских кладбищах появилось несколько свежих могил. Период, когда Знахарь, а именно так окрестили уголовники этого молодого и прыткого деятеля, находился в тюрьмах и на зонах, уверенно поднимаясь по, так сказать, служебной лестнице преступного мира, мы оставим без внимания. И быть бы ему обычным уголовником, но тут начали происходить странные и даже интересные вещи. Ему вдруг стало везти на необычайные приключения, слишком рискованные и невероятные для простого неубежденного уголовника. Все началось с удачной кражи рюкзака с деньгами, по удивительному стечению обстоятельств оказавшимися воровской кассой, потом – миллион Арцыбашева в чемоданчике, потом Знахарь застрелил террориста номер четыре, известного на весь мир, потом каким-то волшебным образом ему посчастливилось увезти из Эр-Рийяда сундучок с бриллиантами, принадлежавшими Аль Каиде. Это что же – суперагент ноль-ноль-ноль? И Знахарю ничего не показалось странным. Скажите, Константин, вам ничего не показалось странным?

Наринский снова пронзил Знахаря следовательским взором.

Тот поерзал в неудобном кресле и сказал:

– А вы продолжайте, продолжайте.

– Как пожелаете, – Наринский кивнул, – как вам угодно. Невероятные приключения в Америке, в Германии, чрезвычайно удачная история с двумя Коранами, закончившаяся обнаружением пещеры с такими сокровищами, что сам царь Соломон умер бы от зависти, а уж Али-Баба со своей шайкой – просто голь перекатная. И, что самое главное, Знахарь из всех этих историй выбирается целым и невредимым, не считая того, что невинный человек выбивает ему глаз. И продолжает ничего не подозревать. А побег из «Крестов», а головокружительный взлет в Америке, когда уголовные князья и царьки валятся перед Знахарем поодиночке и пачками? И он опять ничего не подозревает и ни о чем не догадывается. Да обо всем этом можно не один десяток книг написать! А может быть, вы, Константин, в Бога веруете? Может быть, вы считаете, что это именно он хранит вас, приставив к вам расторопного ангела с крыльями и лазерным мечом? Я мог бы продолжать еще минут двадцать, у меня, знаете ли, – Наринский с усмешкой покосился на полковника, любившего это выражение, – у меня профессиональный навык лекции читать. Однако настало время вашего выступления. Мы слушаем вас.

И он, откинувшись на подавшуюся назад спинку кресла, взял со стола стакан с пивом и выжидательно посмотрел на Знахаря.

Маргарита, внимательно слушавшая речь академика, едва заметно кивнула, будто бы своим мыслям, и повернулась к Знахарю.

Он посмотрел на Маргариту и увидел в ее глазах какую-то просьбу, а может быть не просьбу, а надежду на то, что он не подведет. В чем не подведет? На что она надеялась?

Этого Знахарь не знал, да и не мог он сейчас думать о таких вещах, потому что слова академика Наринского расшевелили в нем то смутное и непонятное чувство, которое он испытывал все эти годы, но которое было настолько слабым и неявным, что он ни разу не дал себе труда всерьез подумать – а что же это такое маячит на самом краю его сознания?

Трое мужчин и одна женщина сидели напротив него и ждали, когда он заговорит, а Знахарь все молчал, с изумлением следя за тем, как в его голове с огромной глубины медленно поднимается понимание того, о чем сказал Наринский. И когда сквозь воды ежедневных забот, проблем и обезьяньей беготни с пистолетом показалась суть происходящего, Знахарь, почувствовав, как у него запершило в горле, хрипло откашлялся и сказал:

– Пожалуй, у меня есть некоторые соображения на этот счет, но они, как бы сказать, несколько неожиданны. Тут, простите, без пол-литра не разберешься.

– О! – воскликнул Наринский, – вот уж это не проблема!

И он жестом фокусника извлек из внутреннего кармана фрака маленькую плоскую фляжку.

– Мы же русские ребята, поэтому нужно, чтобы у нас, – и он заговорил с интонациями Жванецкого, – чтобы у нас с собой было. Коньяк, сударь?

Маргарита засмеялась и захлопала в ладоши.

Проходивший мимо Микки Рурк, похожий на монстра из фильма про Франкенштейна, покосился на фляжку и отвернулся.

Невесело усмехнувшись, Знахарь буркнул:

– Да, пожалуй. Вы чрезвычайно любезны.

Наринский осмотрел стол и, не найдя подходящей посуды, сказал извиняющимся тоном:

– Не побрезгуйте из горлышка.

– Не побрезгую, – ответил Знахарь и принял протянутую ему фляжку, которая своими чеканными узорами на тему охоты напомнила о ресторане в Лондоне и о вечере, который он провел там с Наташей.

Глотнув ароматной огненной воды, он по-простому вытер губы рукой и вернул фляжку академику. Тот, нимало не смущаясь, приложился к ней сам, потом завинтил крышечку и убрал фляжку в карман.

– Маргарита, как я понимаю, крепкого не пьет, а полковникам, – Наринский небрежно мотнул головой в сторону молчаливых спецов, – на службе нельзя.

Интересно, подумал Знахарь, если он к полковникам так пренебрежительно относится, кто же он сам? И тут же решил – а и хрен с ним, хоть генералиссимус. Не мое дело. И он с удовольствием почувствовал, как под ложечкой начал разгораться мягкий огонь, согревающий и приносящий душевное равновесие и уверенность.

– Ну, так что скажете? – поинтересовался Наринский.

– А я пока ничего не скажу, – ответил Знахарь, – есть у меня одно соображение, но я подожду, пока вы договорите до конца, и тогда увижу – правильное оно или нет. И если правильное – тогда все ясно. А если нет, то зачем о глупостях говорить.

– Резонно, молодой человек, резонно, – Наринский одобрительно кивнул, – Маргарита отзывалась о вас весьма лестно, и теперь я сам вижу, что она была права.