Книга Маша и ведьмак - Ирина Пионова

— Я не высокий мужчина, сами видите. Под ритуалы сейчас косят все, кому не лень, мои знания сложные для нынешних дураков! — сказал Крюков-старший. — Послушайте, если вы подозреваете кого-то из моих сыновей, то ищите их и допрашивайте. Мы в ссоре три года…

Антоний не стал слушать отцовские бредни о том, какие его сыновья гады: Степан держал в городе ночные клубы с проститутками, наркотой и азартными играми, постоянно был на грани ареста, Сысой в столице занимался продюссированием певичек, в основном дочерей и любовниц олигархов, делал их них «звезд», пользуясь своими чарами, обманывал и публику, и артисток.

Все это Антоний знал наизусть, поэтому бесшумно прошелся по второму этажу. Нужно было переодеться и приготовить еду для пленницы. Кусок хлеба со стаканом молока Антоний принес ей сразу после того, как принял душ, смыв с себя гадкие запахи, и надел более-менее чистые пуловер и штаны.

Маша, поджав ноги, сидела в дальнем углу. На его приход отреагировала, вздрогнув и вскинув глаза. Антоний поставил хлеб с молоком перед ней на пол, как собаке, и сам уселся рядом, чтобы получше рассмотреть ее.

— Отпусти меня, пожалуйста, — попросила девушка, жалобно заглядывая парню в глаза. — Не бери грех на душу. От моей смерти тебе легче не будет! Я ничего никому не скажу, обещаю…

— Зачем на тропу оборотней ходила? — спросил Антоний, пропустив мимо ушей ее просьбу

— На свидание, — лукаво улыбнулась Мария, — есть у тебя подружка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- Никогда не было, — шепнул Антоний, устраиваясь поудобнее, словно собирался смотреть кино. — Расскажи, кто он? Интересно…

Маша злым косым взглядом посмотрела на него и поджала губы, не собираясь больше разговаривать со своими тюремщиком. Была у нее еще одна возможность выбраться, позвать Радона. Ради нее он перевернул бы все Предгорье, но быть его женой Марии не слишком хотелось, несмотря на то, что испытывала к нему сильные чувства. Она другого для себя желала, хотела в город вернуться после каникул, закончить иконописную школу и расписывать храмы. Рисовала она хорошо и не только лики святых ей давались. Радона, которого она называла Григорием, Мария рисовала тоже, в черно-белых тонах, окруженного лесом.

Второй раз они встретились у реки. Он оказался дядей ее школьной подруги Насти Орловой. Эдакий заядлый охотник, рыбак, мужчина в расцвете сил и ума.

В тот день они с Настей в первый раз за лето пошли купаться на реку, обе в соломенных шляпках и в легких платьицах, под которыми были яркие бикини. Искупавшись, подружки полежали на песчаной полосе берега, мечтая о том, чтобы кто-нибудь попался им на обратном пути и подвез домой. Особенно этого ждала Мария, которая в кровь растерла ногу. Мечта нехитрая, сбылась быстро. Выйдя на дорогу, девушки увидели белую машину, такую всю сияющую в послеполуденном свете солнца, с распахнутыми дверями. Настя радостно подпрыгнула и побежала к машине, не забывая махать рукой медлившей Маше.

— Пошли, пошли! Это дядя Гриша, его тачка…

Дядя Гриша приехал проверить, много ли попало рыбы в расставленные им сети. Он вышел из зарослей, увидел девушек и пошутил:

— Рыбы нет, зато русалок встретил, — белозубая улыбка и синие глаза необычно контрастировали со смуглым цветом лица. Настю он заключил в широкие отцовские объятия, на опешившую Машу взглянул, хитро прищурившись. — Девушки, зачем так далеко от дома уходить, в Коляде реки нет? На километра три, если не больше, ушли…

— Там берег грязный и вода мутная, дядь Гриш, — ответила Настя. От него она вырвалась и, подойдя к Маше, взяла ее за руку. — Это Маша! Она мечтала только что о шикарном авто, и вот ведь, на тебе!

Прыгнув на заднее сидение, подруги весело переглядывались. Повезло, так повезло, — не надо драпать по жаре, отмахиваться от насекомых. В салоне свежо, прохладно, пахнет дорогим парфюмом. Пока Григорий копался в багажнике, Настя успела нашептать подружке некоторые подробности о нем:

— В Коляде недавно домище купил, говорит, на все лето приехал. В Горске живет, бизнес и все такое…Разведен.

Когда Григорий на место сел, взялся за руль сильными руками, девушки присмирели. Чувствовали, что перед ними взрослый мужчина. При нем хихикать, шептаться было неудобно. Маша так вовсе онемела и боялась глаза поднять. Никогда не думала о себе высоко, но сейчас в голову лезла мысль о том, что в Коляду Григорий переехал из-за нее. Поехали. Вздумалось Григорию шутить на свой лад:

— Вот пошли бы назад и наткнулись на оборотня. Что делать стали бы?

Настя заливисто рассмеялась:

— Ой, дядя Гриша, какие тут оборотни! Попался бы, мы его нашей красотой ослепили бы!

— Ну а вы, Маша, верите в оборотней? — спросил Григорий Машу, поддержав Настину шутку улыбкой.

— Не знаю, есть ли… — заговорила Маша, рассудительно и осторожно переводя тему в иное русло. — Кабанов-то всех истребили, волки и те хвосты поджимают, видя, как начальники по зверью из вертолетов стреляют из снайперского оружия…

— Дело говорите! Неравная охота идет, раньше у зверя был шанс спастись, показать ловкость, выносливость, — кивнул Григорий, мрачнея. — Этих извергов пустить бы бежать по лесу и лупить из винтовок…

В оборотней Мария верила, и в одного из них была влюблена. Как бы не хотела она это признавать, но себя не обманешь. Может Радон опоил ее в ту ночь приворотным зельем, или просто девичьему сердцу пришло время полюбить кого-то сильного, опытного и опасного.

""" """ """

Антоний смотрел на Марию застывшую, равнодушную к нему, и ему стало обидно. Во встрече с ней для него было много «никогда», — не видел, не слышал, не чувствовал. Он потянулся к ней, полураскрытыми губами коснулся ее бархатистой щеки, опять почуял новый запах, раньше ни разу не слышанный. От Марии пахло женщиной, едва уловимо, мимолетно.

— Не трогай меня, — девушка передернула плечами и отпрянула от ведьмака, возмущенно расширив глаза. Голос ее звучал громко, без всякого страха. — Уйди! Отпусти или уйди. Топите уже скорее, ведьмой я не буду!

— Утопим сегодня же. Пойду отцу скажу, а ты подумай пока, помолись, может Бог услышит тебя и нас разразит громом. Интересно будет посмотреть! — Парень поднялся на ноги, превозмогая желание схватить пленницу за ее длинные волосы и шарахнуть головой от стену, чтобы в себя пришла и поняла, что Крюковы слов на ветер не бросают.