Книга Пространство круга - Лина Баркли

— Вот так, — хрипло сказала она, и ей показалось, что у нее ужасно развратный голос.

Щека Дика продолжала подергиваться, и он понимал, что угодил в прочные шелковые сети чувственного влечения.

— Почему бы тебе не снять что-нибудь еще? — пробормотал он, подумав, что, скажи он эти слова, допустим, в офисе, их похотливая двусмысленность заставила бы его самого вздрогнуть. Но насколько они убедительны и к месту здесь и сейчас.

— А п-почему бы и тебе тоже… — не в силах справиться с нервным возбуждением, дрожащим голосом предложила Хейзл.

Еще одного намека не понадобилось. Дик наклонился к жене, жадным поцелуем припав к ее приоткрывшимся губам. Затем рука его скользнула под майку, властно сжав грудь Хейзл.

Закрыв глаза, она застонала от наслаждения, ибо нахлынувшее желание соблазнить мужа было неожиданностью и для нее самой, но реакция Дика ее более чем устроила.

— А где тройня? — глухо спросил он.

— Н-на экскурсии, — выдохнула Хейзл, стараясь внятно произносить слова. — Саския привезет их домой.

— Когда они возвращаются? — поинтересовался Дик, большим пальцем лаская соски Хейзл, которые, отвердев, распирали тонкую ткань бюстгальтера и бесстыдно тыкались ему в ладонь.

— Примерно ч-через час.

Хейзл сотрясала дрожь, она с трудом дышала, стараясь припомнить, когда они вот так, поддавшись внезапному порыву, занимались любовью. Несколько лет назад, упав духом, поняла она. Прошли годы и годы.

Дик, целуя ее, заметил, что его самого колотит, будто школьника. Он с такой силой хотел Хейзл, что не мог припомнить, чтобы страсть когда-то опаляла его таким жаром…

Неужели неприятный разговор добавил топлива в огонь нашего желания? — удивился он. Неужели к этому приходишь после десяти лет супружества, когда лишь резкость слов может привести в такое состояние, что уже ничего не соображаешь?

— Ох, Дик! — только и смогла выдохнуть Хейзл, охваченная жаром желания с головы до ног. — Пожалуйста…

Но старые привычки все же взяли верх, и Дик отрицательно покачал головой, хотя лишь огромным усилием воли смог взять себя в руки.

Почти все десять с лишним лет совместной жизни они провели рядом с детьми, в присутствии которых никогда не занимались любовью, даже когда девочки были совсем маленькими. И Дик, и Хейзл полагали, что не имеют права забываться в чувственных удовольствиях, когда в той же комнате сопит малышка, и не одна.

Как Дик часто говорил, дети отнюдь не способствуют желанию заниматься любовью. И Хейзл мысленно добавляла: не потому ли, что дети часто бывают нежеланным последствием любовных радостей? Как наши дети…

— Не здесь, — буркнул Дик, заставляя себя преодолеть искушение. — Что, если девочки вернутся раньше?

— В таком случае…

— Тсс, — остановил он Хейзл, вставая с дивана и увлекая ее за собой.

Без труда держа жену на весу, Дик понес ее в спальню, несколько смущаясь того неудержимого желания, которое она в нем вызывала и из-за которого все здравые мысли словно испарились. Но соображения здравого смысла лишь временно уступили жажде наслаждения, и Дик решил, удовлетворив свою страсть, продолжить дискуссию.

Хейзл же горела как в лихорадке, предвкушая неурочную и оттого особо возбуждающую близость с мужем, когда, положив ее на постель, Дик избавил ее от остатков одежды.

Она ошибочно, но совершенно искренне считала, что — вопрос о переезде отныне закрыт…

2

Хейзл нежилась в мягком свете предзакатного солнца.

Отчаянное сердцебиение стало стихать, и она улыбнулась, проведя пальцем по бедру Дика.

— Ммм, — пробормотал он в ответ, перехватывая руку Хейзл и направляя ее в более интимное место.

У нее перехватило дыхание от изумления и неподдельной радости, когда она почувствовала под пальцами вновь твердеющую плоть мужа.

— Дик! — только и смогла выдохнуть восхищенная Хейзл, осмелившись оставить руку там, где она находилась.

— О-о-о! — издав довольный стон, он приподнялся на локте, разглядывая раскрасневшееся лицо жены и разметавшиеся по подушке пряди ее светлых шелковистых волос.

Вспомнив, что вот-вот вернутся дочери, Дик переборол себя и отвел руку Хейзл.

— У-у-у… — надулась она.

— Не сейчас, милая, — отрывисто бросил Дик, хотя тело его томилось по тому волшебному ощущению, которое дарили легкие, почти невесомые прикосновения ее пальцев. — Сколько еще у нас осталось времени?

Хейзл бросила взгляд на часы, которые стояли на столике у кровати.

— Примерно полчаса, — с сожалением доложила она и погрустнела при мысли, как торопливо они отдались друг другу. — До чего быстро все кончилось, правда?

— Но ведь тебе понравилось? — улыбнулся он.

Хейзл покраснела. Она так и не отделалась от этой привычки, которая немало досаждала ей и откровенно веселила Дика.

— Ты же знаешь, что да, — тихо ответила она, но в голове у нее царила сумятица. Да, это было чудесно, но на этот раз они занимались любовью не так, как Хейзл привыкла.

Лихорадочное нетерпение охватило их еще до того, как они оказались в спальне, Дик срывал с нее одежду с такой поспешностью, которая не имела ничего общего со свойственной ему чуть насмешливой нежностью.

Хейзл села, и длинные светлые волосы спрятали под собой ее обнаженные груди.

— Мне лучше встать…

Он удержал ее за руку.

— Подожди, не торопись.

С радостной улыбкой, в которой, тем не менее, крылось легкое раздражение, она повернулась к нему.

— Дорогой, ты же сам дал понять, что у нас нет времени…

Но Дик покачал головой и серьезно сказал:

— Я не собираюсь снова заниматься любовью, Хейзл. Я не это имел в виду. Я хочу поговорить с тобой.

— Поговорить?

От страха у нее во рту появилась горечь, горло перехватил спазм. Чтобы не видеть решимости, которая искорками поблескивала в глубине серых глаз мужа, Хейзл соскользнула с кровати и стала искать свои тапочки.

— О чем поговорить, Дик? — небрежно спросила она.

— О том, о чем мы говорили до того, как ты стала демонстрировать мне свое соблазнительное тело. О переезде, — напомнил он, наблюдая, как Хейзл натягивает хлопчатобумажные темно-синие трусики. Дик мельком удивился, почему она никогда не носит то изысканное белье, которое он каждый раз привозит ей в подарок из заграничных вояжей.

— Но я думала, что мы полностью исчерпали эту тему, — возразила она, неуклюже изогнувшись, чтобы застегнуть бюстгальтер.

Дик отрицательно покачал головой.

— О нет, радость моя. Это ты сказала все, что думаешь по этому поводу, а именно, что никуда не хочешь перебираться.