Книга Снежная королева - Наталья Александрова

Она выжала сцепление и медленно тронулась на первойпередаче, объезжая трупы и горящий бумер. Прямо перед ней снова оказаласьоторванная нога. Она проехала по ней и услышала, как под колесом хрустнулакость. На этот раз не удалось справиться с тошнотой, и ее вырвало прямо подноги. Попутчик дернулся на своем месте, но глаз не открыл.

Она молила судьбу только об одном: только бы не встретилсяне в меру ретивый гаишник, которому не спится ночью. От каждой встречной машинысердце глухо ухало вниз. Чтобы не дрожали руки, она вцепилась в руль как моглакрепко. Соленый пот заливал глаза, и не было времени его вытереть.

Через полчаса она осознала, что едет по ночному шоссе вобратную от города сторону, выжимая из старого «Опеля» все, на что он способен.Хозяин машины затих, и она уже подумала, что он умер, как вдруг он шевельнулсяи довольно отчетливо проговорил:

— Сейчас сверни налево…"там будет грунтовка…

В первый момент она решила, что он бредит, но слева от шосседействительно отходила широкая грунтовая дорога, и она повернула руль, преждечем поняла, зачем это делает. Только через минуту, сбросив скорость и трясясьна ухабах, она осознала, что здесь, на проселке, может избежать встречи стаинственным и явно опасным Аббасом. И вообще, от «Опеля» нужно как можноскорее избавляться.

— Сейчас… свернешь направо… — сквозь зубы, с трудомвыговаривая слова, произнес ее попутчик. Тряская, неровная дорога выжимала изнего последние капли жизни, и он из последних сил пытался удержать ускользающеесознание.

Вправо уходил заросший пожухлой травой проселок. Она нераздумывая свернула на него, и через несколько минут впереди из темноты выступилиочертания большого сарая. Въехав в распахнутые покосившиеся ворота, оназаглушила мотор и повернулась к своему полуживому попутчику.

— Ты живой еще? — спросила с чисто житейскиминтересом.

— Пока да, — прохрипел тот, — но ты неволнуйся, это ненадолго. Возьми… возьми чемодан… а главное — бумагу в бардачке…не хочу, чтобы им это досталось.

Лера снова подумала, что он бредит, но его спокойное,мужественное отношение к собственной смерти произвело на нее впечатление, иона, перегнувшись назад, достала из автомобильной аптечки бинт и вату.

— Сейчас… — проговорила, разрывая упаковку. —Сейчас я тебя перевяжу… Ничего, оклемаешься!

— Перевяжешь? — Мужчина хрипло засмеялся, и из егогорла брызнула темная кровь. Он закашлялся, прикрыл единственный глаз и едваслышно прошептал:

— Все, абзац, отбегался Затвор! Никакие перевязки мнене помогут. Говорю тебе, возьми бумагу и сваливай отсюда, пока Аббас тебя ненашел! Только прошу… из этих денег помоги Аньке! Запомни — Анна Сенько…Тополевая десять, шестая квартира… помоги Аньке, слышишь! Не то с того светатебя найду!

Из каких таких денег? — проворчала Лера, наклонившисьнад раненым и прикидывая, как перевязать его лицо, которое все было однасплошная рана.

Вырвать ее уже не вырвет — нечем. Надо помочь ему. Он попыталсячто-то ответить, но закашлялся, из горла снова брызнула кровь, окропив ей щеку,он судорожно дернулся и вдруг обмяк, как будто разом успокоился.

— Ты живой? — опасливо проговорила Лера, немногоотстранившись, чтобы еще больше не перепачкаться кровью. Тут она увидела егоединственный широко открытый глаз и поняла, что задавать вопросы бесполезно.Этот глаз смотрел на нее уже с другой стороны, с того берега, откуда невозвращаются.

— Чтоб тебя… — пробормотала она, задом выбираясь измашины. — Чтоб вас всех! Достали вы меня со своими разборками!

Она зло всхлипнула, полезла в карман за сигаретами ивспомнила, что их нету. В сумке она уже смотрела, но, может, завалялась вкармашке хотя бы одна? Курить хотелось неимоверно, и, преодолев накатывающуюдурноту, она распахнула дверцу машины — не хватало воздуха. В салоне вонялопотом, рвотой и кровью. И еще пахло смертью. Она задержала дыхание и огляделазаднее сиденье. Сумки там не было. Не было ее и на полу под сиденьем.

— Господи помилуй! — вслух сказала она. — Даведь она выпала на дорогу, когда эти уроды убивали друг друга!

Слова, сказанные вслух, прозвучали удивительно страшно вночном лесу. Теперь те люди, которые приедут на место разборки, найдут ее сумкуи узнают, что в «Опеле» кроме водителя была женщина.

Она стала вспоминать, что такого было у нее в сумке. Никакихдокументов там не было, это точно. Смена белья, теплый свитер, косметичка, а вней — обычные бабские штучки. Обычные безликие мелочи. Никаких записей. Ещеключи от квартиры, но на них ведь тоже не написано, какой адрес.

От сердца немного отлегло. Тут она заметила, что ковриксбился, и нащупала в углублении пола кожаный чемоданчик. Вспомнив словапокойника, потянула чемодан на себя, вытащила его из машины. Чемоданчик былдорогой, хорошей кожи, с кодовым замком. Эта вещь плохо подходила убитому, быладля него слишком дорогой и красивой. Оглядевшись, не нашла ничего, чем можнобыло бы открыть замок, и сунула руку в бардачок. Там ей в первую очередьпопалась в руки сложенная в несколько раз плотная желтая бумага. Вспомнивпоследние слова мертвеца, она сунула бумагу за пазуху, порылась в бардачке инашла там складной нож с широким прочным лезвием. Этим ножом в два счетасорвала кодовый замок и открыла чемоданчик.

Внутри лежали плотные пакеты с белоснежным порошком. Сердцеподпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз.

— Вот блин! — проговорила она, тупо уставившись насодержимое пакетов. — Белая леди! Стекло! Героин! Только этого мне нехватало! Ну и ночка выдалась! Нет, будем считать, что я ничего не видела!

Она торопливо захлопнула чемоданчик, засунула его обратнопод сиденье, бросила сверху желтую бумагу из бардачка, прикрыла все ковриком и,машинально хлопнув дверцей машины, выскочила из сарая.

Небо на востоке начало понемногу розоветь, и какая-то ранняяпичуга уже выводила свою нехитрую песенку. Нормальные птицы на юг осеньюулетают, а эта петь настроилась!

Рядом с развалюхой, окруженной ярко-желтыми кленами,оказался круглый глубокий пруд с неподвижной черной водой. Внезапно онапредставила мертвеца на сиденье машины и, еще не осознав, что собираетсяделать, шагнула обратно. Распахнув дверцы «Опеля», подхватила мертвеца подмышки и выволокла из сарая. Она и сама не понимала, для чего все это делает. Струдом дотащила до берега, здесь на глаза ей попались несколько крупныхбулыжников. Набив камнями карманы трупа, столкнула его в воду. Темная водаглухо булькнула и сомкнулась над ним.

Это последнее усилие отняло все силы. Она была мокрая отпота вся, от шеи до пяток. Такое впечатление, что выкупалась в прокисшем борще.Или в дерьме, так, пожалуй, вернее.

Наклонившись над темной водой, она смыла с лица и одеждычужую кровь.

На какое-то время она утратила чувство реальности и пришла всебя только в нескольких километрах от сарая с брошенным «Опелем», шагая попроселочной дороге. Под ногами громко шуршали красные, желтые, оранжевыелистья. Уже окончательно рассвело, и издалека раздавался приближающийся звукмотора. Она хотела было спрятаться в придорожных кустах, но внезапно ееохватила какая-то апатия, она словно дошла до некой мертвой точки. Сталосовершенно все равно, что будет дальше. Убьют? Ну и пусть! Событий прошедшейночи вполне хватило бы, чтобы сойти с катушек. В мозгу что-то заклинило, итеперь она ничего не боялась.