Книга Королевство моих преступлений - Лина Мур

Нет… нет, всё не так. Я сделал это, слышите? Я причинил своей девушке боль, считая, что она заслужила это! Я насильник!

– Я разберусь с ним, а вы идите на пост, иначе, действительно, головы полетят, – женщина мягко улыбается мне, когда мужчины меня отпускают. Чуть ли не падаю, но меня подхватывают за талию, и я встречаюсь взглядом с добрыми карими глазами.

– Пойдём. Тебя знобит. Вероятно, так сказывается стресс, который ты получил вчера. Присаживайся, я воды тебе принесу, – она помогает мне дойти до кресла, и я падаю в него.

И это место есть тоже в моей памяти, только я не сидел, а метался, словно обезумевшее больное животное. Чуть ли не на стены прыгал от сильного адреналина. Почему? Почему Флор утверждает, что именно я написал заявление, когда этого не было? Может быть, я, действительно, рехнулся тогда? С ума сошёл от боли и раскаяния? И теперь просто представляю собой кусок никчёмного дерьма, когда раньше был просто дерьмом.

– Держи, – мне протягивают пластиковый стаканчик с водой, и я принимаю его трясущимися руками.

– Успокойся, твоей девушке уже ничего не угрожает. Конечно, это ужасно, что вы познакомились с подобной жестокостью, но она, по словам психолога, в порядке. Вы переживёте это, только необходимо поддерживать друг друга. Вам предстоит с ней пройти долгий путь прежде, чем она будет воспринимать окружающих без ощущения угрозы нападения…

– Что… что с ней? Какой диагноз? – Шепчу я, перебивая её бредни про будущее. Да что за хрень? Господи, мне жарко. Дышать нечем.

– Побои на лице, синяки на бёдрах, рваные раны, но нанесены не насильниками, а самой жертвой, останется пару шрамов, да и те забудутся. Она упала на стулья, когда её толкнули, и поранилась. Это заживёт, а вот душевное состояние…

– Анально? Её имели в задницу? А там, во влагалище у неё теперь месиво, да? Оттуда кусок какой-то выпал, – допиваю воду и дую себе под толстовку. У них что, кондиционеры не работают?

– Рафаэль, нет, всё не так страшно, как тебе показалось сначала. Кровь от ран размазалась по телу, видимо, пока она шла и ползла. Последствий анального секса не замечено, а вагинальный… что уж скрывать, до этого она была девственницей, но, слава богу, они сжалились над ней и не оставили разрывов. Возможно, испугались, когда заметили у неё кровь и продолжили издеваться только морально. Мне жаль, что ты слышишь такое, ведь быть первым у той, кого ты любишь…

– Вы уверены? Уверены, что ничего из перечисленного у неё нет? А как же кусок? – Недоумённо спрашиваю я, облизывая сухие губы.

Женщина хмуро оглядывает меня, а я не верю… не верю, ведь я слышал это. Я же видел всё собственными глазами.

– Скорее всего, это была оторванная часть её платья. Оно окрасилось в цвет крови из ран, и тебе показалось из-за сильного шока, что это нечто инородное выпало из её тела, – медленно объясняет она.

– Но… но этого быть не может, понимаете? Ко мне вышел медбрат, примерно моего возраста, он был в белом халате, и сказал, что она в ужасном состоянии, ей будут делать капельницы, и толстая кишка разорвана. Он просил меня остаться и дать показания, но я ушёл… ушёл я, а она говорит, что я был здесь. Но я был в другом месте… я делал страшное в это время… очень страшное, – шепчу, подскакивая с места и указывая на дверь, из которой по моим воспоминаниям, вышел медбрат.

– Рафаэль, – вздыхая, женщина поднимается из кресла и приближается ко мне. – Ваш директор попросил меня следить за всеми, кто приходит сюда из вашего университета. И я, как человек, работающий в этой клинике, хочу спросить: «Ты употребляешь наркотики?»

– Что? Нет! Я не наркоман! Я напился, и меня похмелье так долбит! – Возмущаюсь я, отходя от неё.

– Твои симптомы очень похожи на ломку, понимаешь? Я видела, как ты вошёл сюда, и тебе было холодно. Ты дрожал, у тебя был бегающий взгляд, как будто боялся чего-то, а теперь сильно потеешь. У тебя жар, Рафаэль, зрачки расширены, ты дёрганый и не можешь нормально мыслить. Возможно, тебе показалось, что отсюда кто-то вышел, потому что медбратьев у нас нет. Из мужчин здесь работают два хирурга и трое уборщиков, всем за сорок, – она говорит со мной, как с больным, но я не такой. Я нормальный! Я не наркоман! Я никогда не употреблял и не буду! Я не стану похожим на отца! Нет!

– Давай мы пройдём в более спокойное место и посмотрим, что с тобой. Волноваться не о чем…

– Нет… я не принимаю ничего. Он был здесь, сказал мне всё это, и по этой причине я пошёл к Ней. Я дотронулся до неё! Из-за него и его слов я причинил невероятную и убийственную боль той, кого люблю! Не приближайтесь ко мне! – Кричу я и, перепрыгивая через кресла, несусь к выходу. Я знаю, что означает этот тон и её заверения в том, что меня только осмотрят. Они хотят найти крайнего. Меня! Эрнест начал выполнять свои угрозы, и теперь я должен бежать!

Я несусь мимо людей, смотрящих недоумённо мне вслед. А в голове только одно – они не поймают меня, больше не поймают, я не дам им снова притащить меня в полицию и обвинять в продаже наркотиков. Это не моя прихоть! Не моё желание! Не моё! Не я это!

Лёгкие сводит от сухости. Останавливаясь, вытираю рот и слюни, капающие с губ. Чёрт… внутри меня всё крутит, тянет каждую мышцу, и мне надо сесть. Падаю на землю, сжимая руками голову. Нет, встать надо. Надо встать и идти куда-то… идти куда-то… идти…

В мыслях бардак. Я больше не вижу нормально, только пятнами. Тошнит, и всё по новой: то сажусь, то встаю, то бегу, то зажимаю голову. Мне снова холодно, а потом жарко. То снимаю, то натягиваю толстовку, пропитавшуюся потом. Теряю счёт времени и почему-то оказываюсь в темноте, где-то в углу, забиваясь туда, чтобы подумать, понять, что со мной.

Ломка… ломка. Это невозможно, я не принимаю наркотиков, потому что постоянно вижу, что они делают с людьми. Наблюдаю, как они дохнут на моих глазах. Я это сделал. Насильник! Убийца! Скотина! Ничтожество! Это всё я…я…чёрт, как мне больно.

Мне нужно что-то принять. То, что поможет мне выбраться из этого ада. Я знаю, где это достать. У меня есть деньги… есть деньги, я куплю себе то, что даст мне свободу. Да… да… я должен это сделать, иначе подохну… нет, не могу, Мира… я так ужасно поступил с ней. Если это правда, все слова Флор правда, то у меня были галлюцинации… они заставили меня поступить так с ней… чёрт, мне надо ещё… ещё надо.

Нет, нельзя. Отца вспомни. Вспомни этого ублюдка. Неужели, хочешь быть таким же? Поможешь ты Мире этим? Её могут посадить из-за тебя, Рафаэль! Посадить! И тебя кто-то использовал… кто-то сделал это с тобой, чтобы забрать у тебя единственное ценное в этом проклятом и ограниченном мире. Они напали на тебя и на неё. Подумай… думай о ней. О Мире думай… думай о ней. Давай, ты сможешь. У тебя выхода нет… она не простит тебя. Никогда не простит того, что ты сделал с ней. Но у тебя ещё есть шанс помочь ей… ты обязан помочь ей и найти виновных. Обязан хотя бы так доказать себе, что не всё потеряно! Давай! Прими решение, которое даст тебе возможность выжить!

Глава 3

Рафаэль

Затравленный зверь. Мечу взгляд то в одну сторону, то в другую. Едва иду. Кусаю ногти. Сгрыз уже до крови. Мне больно. Больно, и я не могу сам справиться со всем этим. Но ради неё иду. Я должен.