Книга Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына - Дэвид Шефф

Я продолжал писать, и в результате этого мучительного процесса в моем восприятии нашего опыта забрезжил какой-то смысл, насколько вообще можно говорить о смысле применительно к наркозависимости. Это привело к созданию книги, которую вы держите в руках. Складывая отдельные случайные слова в предложения, предложения в абзацы, а абзацы в главы, я видел, как вместо хаоса и безумия появляется какая-то видимость порядка и здравого смысла. Как и в случае со статьей в New York Times Magazine, мне страшно публиковать нашу историю. Но при неустанной поддержке со стороны моих издателей я продолжаю двигаться дальше.

У нас сейчас нет недостатка в захватывающих воспоминаниях людей, страдающих зависимостью, и лучшие из них станут откровением для тех, кто переживает за своих любимых. Надеюсь, что книга Ника войдет в их число. Однако же, за редким исключением вроде эссе Линча, у нас нет книг, рассказывающих о судьбах родных и близких наркоманов. Любой, кто прошел или проходит этот путь, знает, что забота о наркозависимом – процесс не менее сложный, напряженный и изнуряющий, чем сама зависимость. В худшие моменты я даже негодовал и обижался на Ника, потому что наркоман, приняв дозу, испытывает хотя бы кратковременную передышку от своих страданий. Но родителям, или детям, или мужьям, или женам, или другим близким людям недоступно даже это.

Ник периодически то бросал, то вновь подсаживался на наркотики на протяжении десяти лет, и в то время мне казалось, что я перечувствовал, передумал и перепробовал практически все, что только может перечувствовать, передумать и предпринять родитель наркомана. Но даже сейчас я понимаю, что для членов семей наркозависимых не существует единого верного решения, нет даже четкой и понятной дорожной карты. Однако я надеюсь, что в нашей истории вы найдете некоторое утешение, какие-то полезные рекомендации или, в крайнем случае, хотя бы почувствуете себя в компании товарищей по несчастью. Я также надеюсь, что читатели смогут заметить какие-то странности, тревожные признаки, сигнализирующие о первых стадиях зависимости у близкого человека. Часто цитируют высказывание Ницше «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». Это абсолютно справедливо по отношению к родным наркозависимого. Вот я, например, не только выстоял, но теперь знаю и понимаю больше, чем когда-то мне казалось возможным.

Рассказывая нашу историю, я не поддался искушению давать прогнозы, поскольку было бы нечестно внушать кому-либо мысль, что можно заранее определить, как будут развиваться события (тем самым я оказал бы читателям медвежью услугу). Я, например, никогда не знал, что принесет завтрашний день.

Я добросовестно старался включить в книгу все самые важные события, которые сформировали Ника и нашу семью: и хорошие, и неприглядные. О многом невозможно вспоминать без содрогания. Меня одинаково приводит в ужас и многое из того, что я делал, и то, чего я не сделал. Вопреки экспертам, которые сочувственно утешают родителей наркоманов словами: «Это не ваша вина», – я не мог отпустить себя, снять с себя ответственность. Часто мне казалось, что я упустил своего сына. Делая это признание, я не ищу сочувствия или отпущения грехов, а просто констатирую факт, с которым согласится большинство родителей, прошедших через подобные испытания.

Кто-то, узнав мою историю, с недоумением заметит: «Но ваша семья не производит впечатления неблагополучной». Мы неблагополучны – как и все знакомые мне семьи. В чем-то больше, в чем-то меньше. Не уверен, что знаю какую-нибудь «благополучную» семью, если таковой считать семью, которая никогда не переживала трудные времена, а ее членам не приходилось справляться с целым ворохом проблем.

Как и сами наркозависимые, их семьи могут быть какими угодно: и такими, которые соответствуют вашим представлениям, и такими, о которых ничего плохого и не подумаешь. Наркоманы могут появиться как в распавшейся, так и в полной семье. Они могут быть и хроническими неудачниками, и в высшей степени успешными людьми. На лекциях или собраниях групп Ал-Анон[1] или анонимных алкоголиков мы часто узнаем об интеллигентных, образованных и обаятельных мужчинах и женщинах, которые совершенно неожиданно для окружающих заканчивают свои дни в нищете. «Вы слишком хороши, чтобы сотворить с собой такое», – говорит врач алкоголику в одном из рассказов Фицджеральда. Многие из тех, кто хорошо знал Ника, высказывались в том же духе. Один из них сказал: «Меньше всего можно было ожидать, что это случится именно с ним. Только не с Ником. Он слишком уверен в себе и слишком умен».

Я также знаю, что у родителей избирательная память, которая блокирует все, что идет вразрез с нашими тщательно отредактированными приятными воспоминаниями. Вполне понятная попытка заглушить вину. Дети же, наоборот, часто зацикливаются на мучительных неизгладимых воспоминаниях. Надеюсь, что я не впадаю в родительский ревизионизм, заявляя, что, несмотря на развод с матерью Ника, несмотря на драконовские условия опеки на расстоянии и несмотря на все мои недостатки и ошибки, детство Ника было чудесным. И Ник подтверждает это, хотя, быть может, он просто старается быть добрым к нам.

Это перекраивание прошлого в попытках найти хоть какой-нибудь смысл в том, что лишено смысла, – типичное занятие для семей наркоманов, но мы делаем не только это. Мы отрицаем серьезность проблемы, с которой столкнулся близкий человек, и не потому, что мы так наивны, а потому, что у нас не хватает знаний. Даже те, кто, в отличие от меня, никогда не употреблял наркотики, должны осознать тот неоспоримый факт, что многие дети – точнее, более половины из них – рано или поздно обязательно их попробуют. (Ежедневно шесть тысяч детей в Соединенных Штатах делают это в первый раз.) В некоторых случаях наркотики не оказывают серьезного негативного влияния на их жизнь. Для других же последствия будут катастрофическими. У нас, родителей, плавятся мозги от попыток найти выход, мы делаем все, что в наших силах, консультируемся со всевозможными специалистами, но иногда этого все равно недостаточно. Только после свершившегося факта мы понимаем, что сделали не все, что могли, или сделали, но не то. Наркозависимые – и вместе с ними их близкие – не желают признавать очевидное, поскольку часто правда оказывается слишком невероятной, слишком мучительной и страшной. Однако такое отрицание, будучи весьма типичным, несет в себе опасность. Как бы мне хотелось, чтобы в свое время меня кто-то как следует встряхнул и сказал: «Вмешайся, пока еще не поздно». Возможно, это ничего бы не исправило, но кто знает? Ведь никто не встряхнул меня и не сказал эти слова. И даже если бы кто-то это сделал, то, вполне возможно, я бы просто его не услышал. Может быть, мне было уготовано судьбой учиться на собственном горьком опыте.

Подобно многим из тех, кто оказался в аналогичном положении, у меня развилась зависимость от зависимости моего ребенка. Я полностью погрузился в проблемы Ника и считал свое поведение совершенно оправданным, хотя это шло во вред моим обязательствам перед женой и другими детьми. Разве может родитель остаться в стороне, когда его ребенок ведет борьбу не на жизнь, а на смерть? Но постепенно я понял, что мое чрезмерное участие и беспокойство никак не помогали и даже, может быть, вредили ему. Или ему это просто было безразлично. Как бы то ни было, это наверняка навредило всей семье – да и мне самому. Наряду с этим открытием я получил и еще один, неожиданный и поразительный урок: наши дети будут жить и умирать – хоть с нами, хоть без нас. Что бы мы ни делали, какие бы отчаянные усилия ни предпринимали, мы не можем решать за наших детей – жить им или умереть. Осознание этой истины шокирует, опустошает, но и приносит освобождение. В конце концов я принял решение, как жить дальше. Я выбрал рискованный, но единственно верный путь, который позволил мне принять тот факт, что Ник сам будет решать, как распорядиться своей жизнью – или смертью.