Книга Думать не будем пока ни о чем - Айя Субботина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я подумал, что бывшим лучше держаться вместе, — наконец, говорит он, и я чувствую острый прилив стыда, от которого мгновенно вспыхивают щеки. Это слишком очевидно при моей болезненной бледности. — Слишком в лоб? — прищуривается Антон.
— Немного, — осторожно, как всегда, чтобы никого не задеть и не обидеть, отвечаю я. — Уже и сторона невесты в курсе, что на горизонте бывшая?
— За всю сторону не скажу, но меня предупредили на твой счет.
— Даже так? — Попытка издать ироничный смешок провалена с треском. И лучше не пытаться реабилитироваться. — И какими же смертельными вирусами я могу заразить?
— Список был слишком длинный — я не запомнил, — с серьезным видом подыгрывает он. — Но что-то мне подсказывает, что если ты пообщаешься со своим бывшим, то наши паразиты найдут много общего и передружатся.
Умение поддержать разговор — это особенный талант.
Такой же уникальный, как и «носить» тяжелый восточный аромат от экстравагантного парфюмера посреди бела дня к совершенно свободному стилю одежды.
— Любишь фэнтези? — наконец, задаю вопрос, который вертится на языке с первой минуты нашего знакомства.
— Люблю читать. Ну а «Ведьмака» могу на память процитировать хоть сейчас. Весь первый абзац «Последнего желания».
И действительно цитирует: выразительно, с правильной, но не карикатурной интонацией, сопровождая все это той самой мимикой, которую хочется потрогать пальцами. Прямо сейчас вытянуть руку и провести по выразительному углублению от улыбки на правой щеке.
Но стоит вспомнить, что для этого мне придется притронуться к незнакомому человеку — и желание гаснет так же стремительно, как и разгорелось.
— Почему она тебя бросила? — спрашиваю я, пока Антон наливает себе минералку. — Прости, если я тоже слишком в лоб.
— Меня никто не бросал. — Он пристально следит за моей реакцией и даже не выглядит удивленным. — Вижу, что у тебя другая версия развития событий. Порадуй моего внутреннего злого Антошку — расскажи свою.
Я даже не знаю, что ему сказать.
Все, что произошло за последние месяцы, было таким… странным, что, когда Саша вдруг решил рассказать о злоключениях своей новой женщины, я даже не сразу поняла, что он это всерьез.
Мы расстались спокойно и тихо. Просто в один прекрасный день он пришел с большим букетом цветов, коробкой конфет и в красном галстуке. И вдруг начал о чем-то говорить, говорить, пока я смотрела на узел его галстука и думала, что я никогда не завязывала ему галстук вот так, как будто руки у меня растут не из плеч, а немного ниже и сзади. И что темный волос на его белой рубашке рассказал обо всем до того, как я вдруг стала «бывшей».
Мы были вместе полтора года. И все эти полтора года я пыталась быть хорошей, удобной и комфортной. Чтобы хоть как-то компенсировать другие свои недостатки, которых у меня куда больше, чем у нормальной женщины. Я смотрела этот проклятый длинный черный волос и думала, что лучше бы Саша просто написал мне сообщение: «Ушел к другой, не выдержал тебя». По крайней мере, это было бы честнее, чем откуп в виде мертвых цветов и шоколадных конфет с апельсиновым желе. Потому что у меня всегда была жуткая аллергия на апельсины.
Я сказала, что все понимаю. Правда ведь понимала. С моими «странностями и холодностью» вопрос замены меня на нормальную женщину был вопросом времени. Может быть поэтому я не плакала, не обвиняла и, когда Саша начал неловко топтаться в пороге, предложила сделать ему чай и поговорить, как прошел день. У него на носу висел тяжелый проект, Саша сутками убивался на работе, и если мы не могли быть парой, то по крайней мере я могла и дальше его слушать.
Только говорить о работе он не стал.
Вместо этого как-то восторженно, словно новобранец на присяге, начал рассказывать, что наконец-то нашел «ту самую», что его понимают с полуслова, дают все, о чем он даже боялся мечтать, исполняют каждую прихоть и просто заглядывают в рот. И вот так, слово за слово, почему-то то и дело поглаживая кривой узел галстука, перешел на свою Настоящую.
Почему-то еще тогда я подумала, что его рассказ очень демонизирован.
Ну а сейчас, когда тот самый «избивающий несчастную женщину жлоб и поганый следак» смотрит на меня с милым прищуром, я в который раз убеждаюсь, что стоит больше доверять своему чутью.
— Избивающий? — Антон запрокидывает голову и громко, наплевав на приличия, хохочет. — Жлоб?! Не зря я не люблю женщин.
— Саша очень щедрый, — пытаюсь улыбнуться я, пригубливая вино. Я бы никогда не стала пить такое сухое, если бы не хотела слиться с толпой. Если бывшая букой сидит среди гостей, не пьет и не ест, то она планирует отравить молодоженов — и лучше погнать ее вон мокрыми тряпками. — Ему всегда нравилось делать подарки, облегчать женщине жизнь.
А про себя добавляю, что он очень часто забывается и делает красивые жесты, которые ему совсем не по карману. Вот как эта свадьба, например.
— Он ее правда любит, — уже совсем на своей волне говорю я.
Ресторан, платье, бриллиант.
Нет, меня он тоже никогда не обижал. Скорее обижался, что я ничего не просила. Думала, что меня за это будут ценить, а моей трудоспособностью и финансовой независимостью будут гордиться. А оказалось, что моя самостоятельность была чечеткой на его мужском достоинстве. А ему, как взрослому мужчине, хотелось заботиться о своей женщине, а не слышать каждый раз: «Я сама, спасибо».
— Уверен, что она его тоже любит, — кивает Антон, но в его голосе столько иронии, что ее, как отельное блюдо, можно подавать к столу.
Не хочу переспрашивать.
— Девушка с именем колдуньи, может, мы, наконец, уйдем с этого скучного вылизанного праздника? — неожиданно предлагает он. — Честно говоря, у меня от этой показательной идеальности уже гмм… одно место слиплось.
Я тяжело схожусь с людьми. У меня и подруга-то всего одна, и та со школьной скамьи.
Еще тяжелее мне с мужчинами. Наверное, если бы я не была крестницей Сашиной мамы, а мой отец не был крестным его младшей сестры, и наши семьи не проводили вместе каждый праздники, мы с ним не стали бы парой. Я бы просто не смогла быть рядом с мужчиной, на которого смотрела как на что-то слишком идеальное для такой сложной поганки как я.