Книга Вступление - Дмитрий Янтарный

Средний брат, Освальд, покровительствовал искусствам: стихосложению, живописи, пению, да, в общем-то, даже входил в попечительский совет Академии искусств, о которой и упоминал кучер Аркус. Но все его поползновения в дома сирот закончились лишь тем, что ему удавалось отбирать ребят с хорошими вокальными данными. Естественно, ни художников, ни композиторов, ни поэтов среди сирот не было и быть не могло. Такое могло прийти только с опытом и если у ребёнка есть желание и возможность. А в сиротских домах желания детей учитываются чуть реже, чем никогда.

Я же, младший принц, оказался от природы одарён магическими способностями. И со своей стороны после исключения — то есть окончания! — Университета предложил ректору ежегодно проверять сирот на наличие сильных магических способностей. Стоит сказать, что подобное практиковалось и раньше, но возможность сироты поехать учиться в Университет полностью зависела от хозяина сиротского приюта, который щелчком пальцев мог решить судьбу ребёнка так, как посчитает нужным. И только мне год назад удалось оформить это во вполне реальную статью расходов по казне, и внести поправки в закон, согласно которому теперь об одарённых магией детях начальники приютом обязаны были сообщать надлежащим лицам.

В итоге — даже мы, трое принцев, своим действиями могли повлиять на будущее от силы четверти ребятишек, попавших в детский дом. Если ребёнок не был способен к военной службе, не обладал вокальными данными и способностями к магии — его ждало такое будущее, какое посчитает нужным начальник приюта.

— Я не знаю, что с этим делать, — устало сказал я, — мы с братьями уже думали об этом бессчётное количество раз. Не имеем мы права по закону принуждать кого-либо заботиться о чужих детях. Найти человека на должность начальника приютского дома — это головная боль, которую человеку несведущему даже представить трудно. Ибо человек нужен: грамотный, умеющий работать с детьми, финансово подкованный, умеющий руководить трудовым коллективом. А такие люди очень редко предпочитают управлять детскими домами, потому как они нередко востребованы в других, более перспективных и высокооплачиваемых местах.

— Но, ваше высочество, — горячо возразил кучер, — дети ведь — это будущее нашей страны! Как можно бросать их на откуп таким, как Чёрная вдова? Впрочем, — добавил он, — я вижу, что вам не всё равно. И от того, что я вожу именно вашу карету, моя жизнь не такая беспросветная. Хотя, как знать, стань вы королём — может, и удалось бы что изменить.

— Прямой наследник трона — Отто, — равнодушно ответил я, — конечно, я продолжу заниматься делами государства, возможно, даже займу кресло какого-нибудь министра или советника, но трон мне вряд ли светит.

— Как знать, ваше высочество, — ответила чёрная куча тряпья голосом Ахеола, о существовании которого я уже успел забыть, — жизнь-то, она имеет обыкновение складываться так, как от неё никто и не ожидал.

Глава 4, в которой я возвращаюсь в Виллгард, праздную день рождения и получаю неожиданное известие

К счастью, вернуться в Виллгард мне удалось незамеченным. Спору нет, выслушивать восторги от людей по поводу новых дорог было чертовски приятно… первые минут двадцать. Потом это всё начинает утомлять.

Перебросившись парой фраз со слугами, Ахеол и Аркус организовали мне перемещение до моей комнаты с минимальным количеством нежелательных встреч. В комнате я стянул с себя одежду и поспешил в ванную комнату, где меня уже ждал чан с ароматной водой. Вот уж чего мне точно в дороге не хватало — это возможности вымыться. Пролежав в чане полчаса, я вытерся, облачился в купальный халат и вернулся в свою комнату. И на кровати, конечно, уже лежала леди Эшли.

— Здравствуй, Дитрих, — ласково улыбнулась она, в то же время плотоядно облизываясь, — я скучала по тебе, мой принц.

— Ах, да, здравствуйте, мадам Эшли, — улыбнулся я, — к сожалению, сегодня у меня болит голова.

— Ах, ты, маленький, негодный мальчишка! — леди Эшли, обладавшая минимальными способностями к магии воздуха, щёлкнула пальцами, в результате чего меня отбросило на кровать, — всё время цепляешь меня этими словами! Да, я старше тебя на шесть лет, но какая я тебе мадам? Я ещё даже ни разу замужем не была, — она деловито устраивалась на мне сверху, нарочито медленно стягивая пояс халата, — или для тебя, девятнадцатилетнего, уже, значит, старуха? Ну а головную боль мы сейчас будем лечить.

Вообще, конечно, знакомство с леди Эшли было тем ещё фарсом. Мой старший брат, Отто, по достижении возраста в семнадцать лет, выбрал себе маленькую, скромную фрейлину, к которой и ходил раз в неделю. Отец, решив, что дело так пойдёт и дальше, не стал обращать внимания дальше на эту ситуацию. Вылилось это в то, что Освальд, средний брат, стал встречаться чуть ли не с половиной двора, и отец угробил кучу времени и нервов на то, чтобы взять это дело хоть под какой-то контроль, и на то, чтобы не появились бастарды, сулившие свою порцию головной боли.

В итоге на семнадцатилетие я получил подарок в виде леди Эшли, которая, собственно, и обучила меня искусству любви. Однако на следующий день для меня стало неприятным открытием и то, что леди Эшли была в прямом смысле слова назначена моей фавориткой до тех пор, пока мне не подберут пару.

Впрочем, стоило отдать леди Эшли должное: дело своё она знала крепко. В большинстве случаев мне достаточно было просто закрыть глаза и получать удовольствие. Впрочем, в подавляющем большинстве случаев, когда я целых день находился на ногах, никаких активных экспериментов мне и не хотелось.

— Ну что, принц, — довольно сказала леди Эшли, — растёшь, как есть растёшь. Три круга — и ты ещё не уснул, как раньше бывало. Надо, надо в этом деле форму набирать, от королей всегда ждут наследников, сам знаешь. Эх, — она провела пальцем по моему животу, — было бы у тебя пузо немного меньше — цены бы тебе, такому принцу, не было.

Я обиженно надулся. Выпирающее пузо, в самом деле, было моим слабым местом, особенно в постели, когда это дело было ничем не скрыть.

— Что, обидно? — подмигнула мне леди Эшли, — вот, то-то же. Так что запомни: никакая я не старая, и никакая я не мадам! Усёк? А голова от меня тем более ни у кого не болит. Хорошо запомнил? Ни-у-ко-го!

— Прямо ни у кого ни болела? Да быть того не может, — с улыбкой ответил я, — наверняка хоть у кого-то, да болела…

— Ах ты, негодный мальчишка, — снова воскликнула леди Эшли, — на что ты намекаешь? Что я со всем двором сплю? Ну всё, идём на четвёртый круг.

— Нет, нет, леди Эшли, — взмолился я, — хватит, пожалуйста, хватит.

— Нет, принц, — сурово сказала леди Эшли, снова устраиваясь сверху, — ты вёл себя, как плохой мальчик, и будешь соответственно наказан!

Полчаса спустя, когда я уже почти заснул от бессилия, то услышал, как леди Эшли бормочет:

— Эх, а ведь вырос-то мальчишка, вырос. Да если бы он стал королём — на весь мир бы прославился.

* * *

Когда я проснулся на следующее утро, то первое, что обнаружил — это довольные рожи старших братьев.