Книга Погибель королей - Дженн Лайонс

Спальня, в которую вошел Грач, пугала своими размерами и роскошью, поражала своими ажурными украшениями и плиткой, которой славились мастера империи. На кровати лежало атласное одеяло, стены и диваны были покрыты гобеленами, на полках стояли элегантные, но массивные статуэтки из бронзы и нефрита.

Северная часть спальни переходила в огромный балкон. Он нависал над крытым внутренним двориком в центре виллы, и именно оттуда, из сада, доносились вопли.

Грач расслабился, сообразив, что снизу его никто не разглядит. Это было важно, поскольку сегодня ночью могли видеть все, кроме его слепого отца: на небо вышли все три луны и добавили свой свет к мерцающему фиолетово-красно-зеленому свечению зари – Вуали Тиа. Это была ночь колдунов, ночь творить магию или обходить ее, потому что благодаря Вуали Тиа было легче заглянуть за Первую завесу и увидеть ее владения[10].

В воздухе стоял аромат духов, простыни на кровати были смяты, по полу разбросана одежда. Все указывало на то, что любовное свидание пошло совсем не так, как ожидалось.

Это не его дело.

Опытным взглядом Грач заметил деньги и драгоценности, брошенные на туалетный столик. Он положил их в свою сумку на поясе и прислушался.

До него донеслись голоса.

– Все очень просто. Скажи нам, где Кандальный камень, и тогда избавишься от боли, – сказал бархатный мужской голос.

Паузы между словами заполняли рыдания.

– Я… О богиня!.. Я же говорю… Я НЕ ЗНАЮ, где он!

Принадлежит ли этот голос женщине? Грач прищурился. Если избивают женщину… Ну и что с того? Грач приказал себе не валять дурака.

– Этот камень принадлежал королеве Хаэриэль. После ее смерти его так и не нашли.

Заговорил другой голос, более холодный:

– Камень украла ее служанка, но его у нее уже нет. Она сумела доставить его новому королю?

Король? Королева? Принцев и принцесс в Кууре было в достатке, но ни одного короля или королевы. Куур – самая великая, большая и сильная империя в мире, и так будет всегда. Кууром правит император – бессмертный и могущественный, словно бог. Никаких «королей» он бы не потерпел.

– Я не знаю! Миятреалл уже много лет никто не видел. Если она еще жива, то откуда мне знать, где она?

Грач изменил свое решение: жертва – мужчина, но с высоким голосом. Вор почти набрался храбрости, чтобы выглянуть во дворик, но заставил себя остановиться. Вмешиваться в это дело крайне опасно. Кто знает, что это за люди? Они, похоже, шутить не любят.

– Одурачить нас решил? Мы знаем, кому ты служишь, – разгневанно зарычал первый голос. – Мы великодушно предлагали тебе такие деньги и власть, о которых ты даже и не мечтал. Ты отказался, но сейчас расскажешь нам все. У нас целая ночь впереди…

Грач услышал странное бульканье, за которым последовали новые вопли. Он вздрогнул и, покачав головой, продолжил работу. Он сюда не помогать кому-то пришел.

Грач продолжал заглядывать за Первую завесу. При этом у него перед глазами появлялись радуги и яркие мерцающие огни, словно он снял с неба северное сияние. Грач, в отличие от волшебников, не обладал способностью что-то менять в другом мире, однако возможности увидеть его часто оказывалось достаточно.

Этот дар позволял ему с огромной точностью отличать один материал от другого – даже в темноте. У золота была особая аура, у серебра – другая, а у алмазов – своя. Драгоценные камни даже во тьме сияли, словно отражая невидимый свет. Ключ мог войти в темную комнату и безошибочно найти единственную золотую монету, спрятанную под подушкой, – это была вторая причина, по которой обычные воры так завидовали их талантам. Да, он, как и любой другой, мог споткнуться о ковер и свернуть себе шею, но чтобы этого избежать, нужно было просто смотреть себе под ноги.

Грач заметил в темном углу радужное мерцание разнообразных минералов. Кто-то забыл там свои сокровища: кинжал из друссиана, мешочек с травами и перстень-печатку с рубином.

Также Грач нашел большой неотшлифованный зеленый камень на серебряной цепочке. Вокруг зеленого самоцвета была оплетка из чего-то, похожего на серебряную проволоку, но зрение подсказало Грачу, что этот металл – не серебро, а камень – не изумруд. Вор с удивлением уставился на зеленый камень, а затем посмотрел через плечо – туда, где, как ему казалось, трое мужчин вели свой «разговор». Травы он не тронул, но забрал ожерелье и перстень, а затем заткнул за пояс кинжал.

И тут снова проявилось любопытство Грача. Он столько лет занимался воровским ремеслом, украл столько драгоценностей, но никогда еще не видел такого ожерелья… если не считать одного раза.

Из-под рубашки он вытащил ожерелье-«близнец». Камень, который он носил на шее, был сине-фиолетовый; похожий на сапфир, но не сапфир. Оплеткой для камня служила сетка из желтого металла, который выглядел, словно золото, но им не был. «Сапфир» и «изумруд» были грубыми, неотшлифованными, с острыми краями кристаллов и гладкими гранями. Два ожерелья отличались по цвету, но совпадали по теме и композиции.

Не в силах больше сдерживать свое любопытство, Грач осторожно подполз к перилам балкона и выглянул во внутренний дворик. Он позволил Первой завесе вернуться на место и подождал, пока его глаза привыкнут к перемене.

Двое мужчин стояли. Третий сидел, привязанный к стулу. Поначалу Грачу показалось, что он ошибся, приняв жертву за мужчину, и ошибся еще сильнее, приняв ее за человека. У сидевшего существа были плотные кудрявые волосы, похожие на пышную многослойную сахарную вату совершенно неестественного цвета – пастельно-фиолетового, словно у краев облака на закате. Лицо жертвы обладало тонкими чертами, сейчас оно было искажено от боли и покрыто кровью. И все-таки он был пронзительно красив.

Грач чуть не вскрикнул, когда понял, что жертва – ванэ. Он никогда еще их не видел.

Однако мучители ванэ точно были людьми. По сравнению с ним они казались уродливыми и грязными. Один двигался изящно, словно танцор, и под давно не стиранной одежды из синего шелка выступали крепкие мускулы. Другой был одет в странное, тяжелое одеяние черного цвета, которое резко контрастировало со странным цветом его кожи – не смуглой, как у нормального, здорового куурца, но отвратительно бледной, словно выскобленный пергамент. Вместе они представляли собой странную пару. В первом из них все – от вышивки на рубашке и штанах до украшенной драгоценными камнями рапиры на поясе – свидетельствовало о стремлении к комфорту; второй человек придерживался принципов аскетизма[11].