Книга Академия пурпурной розы - Анна Снегова

И с загадочной полуулыбкой тетя достает коробку, нарочито-медленными движениями развязывает пышный бант.

Я заинтригована. Тетя обожает дарить нам подарки, причем у нее удивительный талант угадывать, чего человеку не хватает. Поэтому ее подарков мы с сестрой всегда ждем с особенным нетерпением. Хотя как-то так получалось всегда, что все они в конце концов оказывались у Дженни.

Нет, вообще сестра у меня чудо! Просто слегка избалована. Или не слегка. Наверное, причина в том, что родители с раннего детства обрушивали на нее двойную порцию ласки — то, что они так хотели, но не могли дать мне.

А с коробки меж тем уже сняли крышку. Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы рассмотреть, что там — за головами Джен и мамы ничего не видно, а подойти ближе не могу. Но по восхищенному возгласу сестры уже понимаю, что там опять что-то замечательное. Интересно, что на этот раз?

— Маленькому Ричарду я привезла серебряную погремушку. У нее очень мелодичный звон. Я помню, как мой сорванец изводил меня битьем погремушки по всем доступным твердым предметам, поэтому решила пожалеть твои бедные нервы и выбрать звук покрасивее.

— Эмбер, ты чудо! Это то, что нужно, — обрадованно восклицает мама.

— Ну а девочки у нас уже барышни на выданье, им я привезла одну симпатичную, но очень полезную безделушку. Нашла ее, когда разбирала завалы старых вещей в Замке янтарной розы. Вы же знаете, там просто несметное число комнат! Вроде изучили мы его уже вдоль и поперек, но все равно время от времени попадаются какие-то сюрпризы.

У тети тоже есть собственный Замок роз. И это поистине бесценное сокровище, учитывая, что из восьми живых замков, созданных когда-то в древности нашими предками-эллери, сейчас в мире осталось всего три. Остальные давным-давно увяли и рассыпались в прах. Им не хватило поддерживающей магии, а как выращивать новые, так до сих пор никто и не понял. Мой отец давно бьется над разгадкой, но кажется, это древнее знание действительно безвозвратно утрачено. Тем сильнее надо беречь те, что остались.

Замок ледяной розы, принадлежащий семье графа Рональда Винтерстоуна, находится на Ледяных Островах, а Замок янтарной розы расположен через океан, на далеком западном Материке. Но тетя в мгновение ока преодолевает эти гигантские расстояния. У каждого из эллери магия проявляется по-своему. Тетина позволяет ей без труда перемещаться, куда только пожелает. Иногда она даже забирает с собой в гости мою сестру. Джен говорит, Замок янтарной розы нереально красивый.

— Эмбер, эта вещь выглядит подозрительно!

Ага, это мой отец неслышно приблизился. Он над всеми нами трясется, как коршун над гнездом. Тетя принимается его успокаивать, потому что Джен уже нетерпеливо выхватила подарок из коробки, и сомневаюсь, что есть какая-то сила во Вселенной, которая способна заставить сестру выпустить его из рук.

— Не переживай, Рон! Я тщательно его осмотрела, никаких магических подвохов. В Замке янтарной розы нет и не может быть вещей, которые причинят вред эллери. Почему-то, как только я эту вещицу увидела, сразу подумала об Эмме… ах да, ну и о Дженни, разумеется!

— Так и быть, пусть забирают.

Уф-ф-ф… папин пограничный контроль подарок прошел, значит все в порядке. Но что ж там за вещь-то такая загадочная?

Мама отходит на шаг, чтобы взять Ричарду со стола кусок яблока, и у меня наконец-то появляется обзор.

В руках Дженни — зеркало.

Простое зеркало на тонкой ручке, в овальной оправе из тускло мерцающего, посеченного временем металла. Красивое! Сестра явно думает так же — ее глаза горят восторгом. В древних вещах есть особое очарование, которое не выразить словами. А по этому зеркалу с первого взгляда видно, то оно не просто древнее — а очень древнее, настоящий раритет. Такие осколки наследия погибшего королевства эллери, что когда-то было на Ледяных Островах, стоят бешеных денег на черном рынке. Так что тетя преподнесла нам поистине королевский подарок.

«Спасибо!» — шепчу тете одними губами, а она посылает мне в ответ воздушный поцелуй.

Вечер в разгаре. Ярко светят каменные розы на стенах волшебными огнями, чарующая музыка плывет над бальным залом, моя сестра кружится в танце с принцем Генрихом-младшим, я сижу на диванчике у стены, кручу на пальце локон, выбившийся из прически, и отчаянно скучаю.

Ко мне периодически подходят то мама, то папа, то тетя Эмбер, садятся на дальний краешек дивана, и все пытаются занять меня беседой. Но не могут же они сидеть рядом со мной весь вечер — у всех своих дела! И я быстро даю понять каждому из этих дорогих моему сердцу людей, что совсем не обязательно изо всех сил стараться избавлять меня от чувства одиночества, на самом деле мне и одной совсем не плохо.

Вру, конечно. Но я привыкла. Моя невозмутимость, как и моя спокойная улыбка — тоже часть привычного панциря. Только этот я создала себе сама — просто, чтобы как-то выжить и не сломаться.

На вахту в противоположном углу диванчика заступает Дженни, запыхавшаяся и раскрасневшаяся после очередного танца, когда дворецкий объявляет о прибытии запоздавших гостей.

Еще одни старинные друзья семьи. Чета Шеппардов. Впереди выступает глава семейства — крепко сбитая низкорослая фигура этого человека неопределенного возраста, а также обширные мешки под глазами и цепкий взгляд его вызывают стойкие ассоциации с собакой, в честь которой он получил свое прозвище. Бульдог. Ему подходит, учитывая, что этот человек — глава Тайного сыска.

Всегда хотела узнать, как же это мои родители умудрились подружиться с человеком, от одного имени которого покрывается холодными мурашками полкоролевства, до такой степени, что он отрывается от дел государственной важности, чтобы приехать на именины их годовалого сына. Но родители делают крайне загадочный вид, и я понимаю, что это — очередной семейный секрет, который нам с сестрой грозятся раскрыть «когда-нибудь, когда станете постарше».

Под руку с ним его степенная худощавая супруга с добрым лицом и полностью седыми волосами. У них был поздний брак, поэтому младшей дочери всего шестнадцать, а вот старшему сыну…

— О не-е-ет, Эмма! — тоскливо тянет Джен. — И Олав с ними! Опять будет весь вечер смотреть на меня преданными щенячьими глазами.

А Олав Шеппард уже оставляет родителей и идет к нам. На спокойном лице этого высокого молодого человека с очень светлыми, почти белыми волосами, — мягкая улыбка. Ему двадцать восемь, мы знаем его уже сто лет, он немного стеснителен, потому что все детство провел в какой-то глухомани, где почти не было людей, и он безответно влюблен в Джен.

Я знаю, что он влюблен, Джен знает, что он влюблен, а самое печальное во всей этой ситуации — что он тоже знает, что она это знает.

— Привет, Олав! — улыбается сестра дежурной улыбкой и вспархивает с диванчика, как только он подходит. Снова уходит в центр зала, где уже начинается следующий танец.

Олав провожает Джен взглядом, а потом садится на ее место. Мы с ним несколько минут сидим молча на противоположных краях дивана, разделенные двумя метрами безопасного расстояния, и смотрим на то, как принц кружит Дженни под музыку и рассказывает ей что-то, очевидно очень смешное, потому что у нее сверкают глаза, и она заразительно смеется.