Книга Я не провидица - Кристина Леола

(с) Уинстон Черчилль

Дом у него небольшой на фоне соседних дворцов, мимо которых мы проезжали по дороге, но громадный, если сравнивать с моей квартиркой. А она у меня, между прочим, хоть и однокомнатная, но шестьдесят квадратов, еще и потолки высокие. Однако, перешагнув порог особняка Велесова, я понимаю, что живу практически в коробке. Никакой зависти, просто занятно… и любопытно, куда ему столько? Я и по своим квадратам порой хожу только от дивана к компьютеру и по естественным нуждам, а остальное пространство даже заполнить не удосужилась.

Здесь же явно трудился дизайнер. И каждый день трудятся уборщицы — или в таких домах их принято называть горничными? — ибо все вокруг сверкает как новенькое, даже многочисленные окна в человеческий рост. С прозрачными шторами, между прочим.

— Любишь, когда за тобой подглядывают? — спрашиваю я, взмахнув рукой с зажатыми в ней кроссовками.

Я разулась сразу, как вошла, а вот Велесов расхаживает по дому в европейском стиле, оставляя следы и наплевав на старания прислуги. Я только укоризненно качаю головой.

— Люблю, когда светло, — на удивление спокойно отвечает он. — И посторонних на территории все равно быть не может. — Затем встряхивается и добавляет: — Уже поздно. Никита покажет тебе гостевую спальню.

Никита шумно выдыхает и зыркает на меня исподлобья. От взрыва и падения он почти не пострадал, разве что растрепался да обзавелся порезом на лысине — полоснуло какой-то отлетевшей деталью. Повезло. Могло коли не поджарить, так всю голову снести. Сюда мы с ним ехали бок о бок на заднем сиденье такси, и возможно, я слегка прикорнула на его крепком квадратном плече. Наверное, потому он так злится. Или просто вечно всем недоволен, тогда от меня уже вообще ничего не зависит. Даже если буду паинькой, все равно одобрения и нормального отношения не заслужу. Не то чтобы я сильно в этом всем нуждаюсь, но…

— А если сама угадаю? — неожиданно даже для себя выпаливаю я и, не дожидаясь ответа, почти бегу к лестнице.

Она широкая и совсем простая. Элегантная, я бы сказала, как и все вокруг. Взлетая вверх, нарочно не отрываю руки от деревянных перил — гладких как шелк.

На втором этаже на миг замираю и уверенно поворачиваю направо, потому что слева веет… теплом. Жизнью. Там бьется сердце дома, в хозяйской спальне. Обслуга наверняка обитает внизу. А вот здесь самое место для гостевых. Раз, два, три — три двери, но свет сочится только из-под одной. Я не слышала, чтобы Велесов звонил и предупреждал кого-то о случайной гостье, но наверняка так и было.

Я касаюсь блестящей ручки и с довольной улыбкой оборачиваюсь:

— Мне сюда.

Хозяин и охранник явно не бежали, а спокойно шли следом, но в итоге не отстали ни на шаг. Стоят оба за спиной, сверлят меня нечитаемыми в полумраке взглядами.

— Да ты экстрасенс, — хмыкает Велесов, сунув руки в карманы. — Наверное, это семейное.

Я пропускаю шпильку мимо ушей и нажимаю на ручку. За дверью довольно просторная комната, но какая-то… обезличенная. Как гостиничный номер: наверняка есть все необходимое, кроме домашнего уюта. И впрямь спальня для приблудившихся девиц.

— И что, вопрошать и возмущаться не будешь? — спрашивает Велесов, когда я уже переступаю порог.

Я оборачиваюсь, смотрю на него озадаченно. Чего он вообще за мной пошел? Сказал же «Никита покажет». И сам напомнил, что время позднее и спать пора, а сейчас ждет от меня истерик и вопросов?

— Позови, когда посмотришь блокнот, — говорю я после небольшой паузы и поспешно закрываю дверь.

Наверное, мне положено бояться. Злой и страшный миллионер приволок меня в свое логово, и слуги его даже не пикнут, если меня тут расчленят и закопают на заднем дворе. С другой стороны, я б скорее боялась на месте Велесова — подобрал на улице чокнутую

Раздеваясь на ходу, я плетусь в душ и без удивления нахожу там не только свежие полотенца и халат, но и полупрозрачный-полуприличный пеньюар и огромную явно мужскую футболку. Как говорится, на любой вкус. Вещи чистые, ни разу не ношенные. Хозяин запаслив или кто-то успел сгонят в магазин? Вяло размышляя о людских причудах, я смываю с себя грязь, пересчитываю цветастые и болезненные синяки и уже через полчаса, свежая и ароматная, сижу на кровати. Сна ни в одном глазу.

Изучать комнату совсем не хочется, нет в ней ничего даже мало-мальски интересного. За дверью, как ему кажется, бесшумно сидит Никита, но я слышу порой его горестные вздохи. А за окном… за окном мерцают звезды.

Вдруг вспоминаю, как выглядит дом снаружи. Широкие карнизы, балконы, черепичная крыша разной формы, на разной высоте. Всегда мечтала лежать на крыше такого вот особнячка и любоваться ночным небом. И если я правильно понимаю, где нахожусь, то тут нефиг петь перебраться на небольшой козырек, а с него уже переползти выше.

Надевать грязное нет никакого желания, потому на дело я иду как есть: в безразмерной белой футболке и босиком. Буду изображать местное привидение.

Ну… таков план. На деле получается скорее криворукая мартышка на амфитаминах. Да, свои навыки паркурщика я явно переоценила, о чем догадываюсь после пяти минут болтания на том самом козырьке. Выступы скользкие от прошедшего дождя, а еще все дико холодное — надо было хотя бы кроссовки надеть, не умерла бы. Но отступать поздно.

С горем пополам я таки взбираюсь и на козырек, и на соседнюю «башенку». Верхушка велесовского логова похожа на горную гряду с разнокалиберными пиками, но мне удается отыскать достаточно ровное плато на внушительной высоте и устроиться с удобствами. Жаль, я не прихватила какую-нибудь подстилку, а то заднице теперь мокро и холодно, но металлический блеск звезд завораживает, и вскоре все неприятные ощущения отходят на второй план.

Хотя звезд этих до обидного мало. Говорят, все из-за иллюминации большого города. В той же сибирской глубинке небо словно усыпано бриллиантами, и…

Я замираю от неожиданно яркого воспоминания.

Я раскачиваюсь на качелях, вцепившись руками в толстые цепи, босые ступни щекочет влажная трава, а над головой, далеко-далеко, на черном бархате пульсируют чужие солнца. Их тысячи. Тысячи небесных светлячков, того и гляди застрекочут.

— Варька, быстро спать! — кричит Лиса из неказистого летнего домика, типичного для местных турбаз. — Утром рано в город возвращаться.

Город я не люблю. Он шумный, грязный, путанный. И Байкал покидать не хочется, возле него даже дышится иначе, и…

Я зажмуриваюсь и трясу головой. Чушь какая-то! Какие звезды над Сибирью? Какой Байкал? Я покидала Москву ровно один раз, когда пыталась муштровать детишек в сочинском лагере. И понятия не имею, как выглядит небо где-то еще, а уж Лиса и вовсе не признавала ни одного города, кроме столицы. Так откуда эти проблески?

— Из параллельной вселенной, — бормочу я в никуда. — Сбой в матрице.

Еще один сбой случается в моей голове, когда чуть позже я оглядываюсь в поисках наиболее удачного места для спуска. Как всегда, путь вниз выглядит куда сложнее, а ведь я и наверх еле вскарабкалась. Но дрожащему телу уже все равно как, хоть кубарем, лишь бы поскорее оказаться в тепле. Тело мое вообще зачастую несогласно с порывами души и вывертами разума, вот и сейчас начинает действовать самостоятельно. Пара шагов — и я спрыгиваю на очередной уровень крыши. Цепляются за выступ, свешиваюсь на следующий козырек, но он внезапно оказывается излишне покатым, ну и… я качусь. Безуспешно цепляясь пальцами за черепицу, раздирая голые ноги в кровь. А потом наконец пятки упираются в какой-то выступ, я замираю, распластавшись по крыше Патриком из «Губки Боба», и в тот же миг кто-то хватает меня за запястье.