Книга Берсерк забытого клана. Тайна Одинокого Бастиона - Юрий Москаленко

— Серчать? — развёл он руками и изобразил удивление. — За что? За то, что ты погулять решился и исполнил своё желание? Ты ещё не знаешь, как призывники гулять умеют!

— Хе-х! А много ты знаешь, а Ефим? — ухмыльнулся я, надевая рубашку и ища глазами штаны.

— Кхе-х! Дык, Феликс, — крякнул Ефим и подкрутил ус. — Я за всю жизнь, мальчик, больше забыл, чем есть знаний в твоей буйной головушке, — парировал солдат с иронией в голосе, или со снисхождением моему заблуждению насчёт его. — Если сравнивать всё с армией связанное, да с жизнью дорожной!

А я подумал, — Да если бы ты, хотя бы только представил, что я знаю и сколько, то твоя голова лопнула бы! У меня два деда в прошлом остались, которые всю жизнь, почитай-что с моих пелёнок, являли собой кладезь информации об армии двух эпох. Но вслух говорить я этого не стал.

Меж тем, Ефим запустил руку под лежанку и вынул из-под неё два больших саквояжа. Поставил передо мной, и замер, ожидая реакции.

— Ефим, а-а-а… А это что? — я покосился на них. — Только не говори мне, что там ещё чьи-то головы.

— Ну что ты, барин, — старый вояка поднял раскрытые ладони. — Это добыча твоя, чистая. Всё остальное уже поделено между Сивым, Барри и Родионом Кутузовым.

— В смысле? — отстранился я одевая пиджак. — Деньги что-ль? Так их, вроде как, Потёмкина армейским передала? — неуверенно пробормотал я, вспоминая повествование Чукчи. — Или я ошибаюсь, как говорится, по сложившейся традиции, и в очередной раз?

Ефим довольно улыбнулся и положил руки на дорожные саквояжи.

— Интендантским вы, батенька, вместе с друзьями, денег отсыпали много, — перешёл он к проведению пояснительной работы по восполнению моей потерянной памяти. — Там достаточно.

— Кстати, Ефим, а что с моими дружками стало? — я решился на уточнение судьбы Сивого и Барри.

Ефим совсем довольным стал и, прежде чем ответить, открыл оба саквояжа.

Я обалдело уставился на две кучи женских украшений, поблёскивающих дорогими камнями и обязательно золотыми.

Если честно, то у меня аж дух перехватило, так как я раньше такое видел только в главных музеях страны. Типа всяческих Санкт-Петербургских и Московских хранилищ суперских ценностей, стоимость которых не указана. По причине отсутствия таковой, как явления.

— От же! А тута такая оказия случилась, — заговорил Ефим, очень преобразившись в серьёзного и рассудительного докладчика. — Господа Остапий и Барри, теперича включены в экспериментальную группу контролирующего органа, подчинённого генеральному штабу по линии интендантской службы! — огорошил он меня.

— Продолжай, будь ласков, — подбодрил я Ефима, перестав пялиться на злато.

— А чего говорить-то, — пожал плечами старый солдат. — Уполномоченные представители они, независимые инспекторы! Подчиняются штабу имперской армии, или тому из господ высокородных, кто комиссии возглавляет, если такие проверяющие уже прибыли, — разъяснил он.

— А сейчас? — мне потребовалось уточнение.

— Чего? — не понял вопроса Ефим.

— Сейчас они в чьём подчинении? — обозначил я направление своего интереса. — Кому подчинены, конкретно?

— Дык, это… — он потеребил макушку. — Знамо кому! Полина Николаевна, с коей вы барин помолвку справили, вытребовала их себе на весь срок работы в составе Большой Комиссии Контроля Военных Имперских Поставок, — разъяснил Ефим.

— Ну и девчонка! — вырвалось у меня непроизвольное восклицание. — Любую ситуацию на пользу себе повернуть может! Да и поворачивает! — я искренне отдал дань её прозорливости и смекалке.

— Это — да-а-а! — уважительно протянул Ефим и задумался. — Хороша из неё княгиня Рюрик получится, коли свадебка состоится-то, — подбодрил он. — Вы, барин, с этой прелестной особой — прям, как два сапога в одной паре! — выдал он комплимент нам обоим.

— Кстати, Ефим, — я быстро вывел его из раздумий и лирики. — А ты? Ты-то, теперь при мне на официальной должности находишься?

Ефим приосанился и выпятил грудь, явно на что-то намекая.

Я присмотрелся к его внешности и сосредоточил внимание на новеньком мундире с каким-то знаком. Сосредоточился и ахнул в душе.

До жути знакомые формы просматриваются в шестиграннике с руной в центре. Этот знак полностью копирует мой перстень Рюриков, который вдруг нагрелся, и я почувствовал движение магии в окружении.

Что это может быть? Я прикрыл глаза и постарался оценить происходящее действо внутренними ощущениями, ворвавшимися в сознание тысячами нитей. Они ринулись из моей груди ощупывая лёгкими касаниями всё, что находится рядом. Включая Ефима.

Наткнулись на знак правильного шестигранника, и под перстнем образовался нестерпимый жар, закончившийся так же внезапно, как и начался.

Да это же принятие произошло. Мои магические артефакты принадлежности к Роду Рюриков приняли атрибут Ефима в качестве своего! Возможно, и связь какая-нибудь обнаружится в скором времени. Может мы сможем общаться мысленно. А может, старый солдат заимеет защиту магическую, которую я имею с момента появления в этом перпендикулярном мире?

— А-а? Феликс? Б-барин? — прошептал Ефим дрожащим голосом. — Объясни мне, что я почувствовал?

Я пока сам не имею точного представления о произошедшем, но что-то ответить необходимо.

Посему, я просто прибегну к любимой теме с импровизациями, как всегда, делал в таких необъяснимых ситуациях с магическими проявлениями.

— Теперь, Ефим, — я похлопал своего денщика по плечу. — Мы теперь неразрывно связаны, на весь срок отпущенной нам с тобою жизни!

Он ничего не сказал, лишь скупая мужская слеза искоркой прочертила дорожку по щеке бывалого солдата.

— Слушай, Ефим, — я решил сменить неудобную тему, вызывающую у него такую реакцию. — А что у нас там, ну, с сегодняшним расписанием?

Денщик улыбнулся.

— Дык, барин, скоро обед званый в вагоне офицерском. С членами Большой Комиссии Контроля Военных Имперских Поставок, и командованием, эшелона нашего, — сообщил Ефим главный пункт. — А там и разговор у вас с графиней, в аккурат после обеда, да в её персональном купе состоится…

— Это просто — отлично, Ефим! — я среагировал очень довольно, и потёр ладони, предвкушая интересное общение с Полиной Николаевной.

Глава 2….и кое-что ещё

Непонятный шум, возникший снаружи шторки моего закутка, отвлёк нас с Ефимом от разговора.

Я красноречиво взглянул на своего денщика, отражая в выражении и интерес, и, как-бы, вопрошая у бывалого солдата, мол — а чего там такое случилось, что так резко поменяло атмосферу всеобщего покоя на откровенный бедлам?

Спали же, вроде, все члены нашего дружного вагона! Или я не учёл чего-то, например, какого-то важного фактора?