Книга Прошлая настоящая жизнь - Елизар Лазовский

Сметана действительно была густая, не соврала соседка, чаще бывает, что ее разбавляют дешевым кефиром; сметана из Лидиных детских воспоминаний всегда была жидко-тягучей. Но в магазине Лида едва не сделала такой промах, который мог бы совершить только плохо подготовленный иностранный разведчик. Как быстро забыла Лида, что в ее детстве в магазине сначала, отстояв очередь в отдел, взвешивали товар, потом запоминали цену, стояли еще одну очередь в кассу, да не в любую, а только в ту, что пробивала для этого отдела, с чеком возвращались в отдел и уже без очереди, или, в крайнем случае, отстояв очередь из двух-трех таких же счастливчиков с чеками, наконец – аллилуйя! – получали свою колбасу, сыр или что-то там еще. В бакалейном отделе было проще: если нужна тебе гречка, пробей в нужной кассе 46 копеек и уже с чеком стой в очереди в отдел – продавщица отвесит тебе в бумажный кулек твой килограмм. А в хлебном совсем легко – сложил двадцать пять копеек за батон белого и десять за половину черного, пробил чек и по-быстрому получил, очереди в хлебный отдел всегда были самые короткие.

Дома выяснилось, что сметана не только густая, но и необыкновенно вкусная, Лида с трудом остановила себя, а то бы слопала все до донышка. А ведь купила ее с прицелом на ужин. В холодильнике обнаружилась алюминиевая кастрюлька с большим куском говядины в бульоне. Лида отрезала кусочек и закатила глаза – вот это мясо! У нее моментально родился план – блинчики с мясом на ужин. Лида достала тяжеленную ручную мясорубку, подложила дощечку под струбцину, чтобы стол не повредился, прикрутила, прокрутила мясо. Да, когда еще появятся электрические мясорубки – вжик, и готово. Хотя вроде бы в это время уже существовала электромясорубка «Страуме», но купить даже такую дорогущую вещь за 25 рублей 00 копеек в свободной продаже было нереально, только по блату.

Лук пришлось на растопленном сале жарить, подсолнечное масло было только нерафинированное, которое так вкусно пахнет семечками, но для жарки оно совершенно не годилось. А блины на чем жарить? Она вспомнила, как мама накалывала на вилку кубик сала и смазывала сковороду. Эх, где моя антипригарная сковородочка? Но вот на тарелке горка блинчиков, готово. «Съем-ка вот этот верхний, он здесь явно лишний» – Лида слямзила его и еще один. Как здорово, что еще пару десятилетий ей можно не заморачиваться диетами – в прошлой жизни Лидия Леонидовна стала поправляться только после сорока…

Сначала с работы пришла мама. Раздался оглушительный звонок. Да что ж все звонки такие громкие, для глухих, что ли? Лидочка побежала открывать дверь. Мама. Такая молодая, такая красивая! Ее красоту не портил даже этот странного синего цвета плащ бесформенного покроя. Она отобрала у мамы тряпичную сумку с продуктами, отнесла на кухню. Так хотелось ее обнять, расцеловать, но Лида побоялась, что не сдержится и испугает маму своими слезами. Да и не была она в детстве слишком ласковой. «Теперь буду с удовольствием исправляться», – подумала девочка.

– А у нас ужин готов. – Лида-взрослая не могла наглядеться на молодую маму; Лида-ребенок была горда собой и ждала похвалы.

Мама всплеснула руками:

– Это ты приготовила?

– Да что тут готовить-то!

Мама устало опустилась на стул.

– К ним бы сметаны.

Лидочка как фокусник достала сметану из холодильника. Мама посмотрела на нее с какой-то грустью в глазах:

– А ты взрослеешь, доченька.

Лида обняла ее и наконец расцеловала в такие родные щеки. «Если бы ты могла знать, как ты права, мамочка! – подумала Лида. – И даже больше – я уже повзрослела, но сказать тебе об этом не могу».

Папа пришел с работы с авоськой, из которой торчали две пирамидки молока по 16 копеек. Какой он молодой и худенький!

– Папочка! – Лида бросилась в коридор.

Папа остолбенел и удивленно посмотрел на Лиду; да, в прошлой жизни папа был серьезен и строг и не баловал дочь «телячьими нежностями».

Когда папа узнал, что на ужин, обрадовался, он всегда очень любил блинчики с мясом. Наелся от пуза и очень своеобразно похвалил дочь:

– Вот, мать, учись у Лиды! Я таких вкусных блинчиков у тебя никогда не ел.

А Лида сидела на табуретке как на троне, гордая и счастливая.

Вечером, поплавав в ванной, «это не ванна стала больше, а я меньше», в полдесятого Лида уже легла в свою «девичью» кроватку, как назвал ее когда-то Лидин муж… Сердце бухнуло в горле, но показалось, что чуть не сломало ребра. Ни разу с тех пор, как оказалась в прошлом, Лида не вспомнила ни об Андрее, ни о Лизаньке, ни о ком! Как будто у нее и не было семьи. Лида была уверена, что сейчас разрыдается до истерики, но пульс уже угомонился, а ее глаза остались сухими. Это следствие симбиоза сознаний? Лидия Леонидовна взрослая с удовольствием облегчила бы душу слезами, а Лидочка не взрослая не могла понять ее потери и не видела причин плакать – мама и папа здесь, в соседней комнате, живы бабушка и дедушка, те, которые в Москве, и бабушка, которая в деревне. Живы все ее дядюшки и тетушки. Еще молода и здорова двоюродная сестра, которая уйдет в сорок лет от страшной болезни. Лида вздохнула с облегчением – как хорошо, что все живы!

Лиде не спалось. Всплывали картины из синего тумана, опять загудело в голове; интересно, сколько это гудение будет продолжаться? Она что, теперь каждый день будет засыпать и просыпаться с вопросом «Кто такой этот перебросчик, как это произошло и где его искать?». В том, что его надо искать, у Лиды не было сомнений. Она обязательно найдет его и заставит вернуть ее в 20 апреля 2020 года, в 15 часов 00 минут и ни минутой позже! И уже на самой грани яви и сна всплыло воспоминание о переброске, и она явственно услышала чей-то неприятный сиплый голос: «…с Лидией Симагиной процесс завершен. Василич, кого давать следующим?» А голос, сейчас показавшийся очень знакомым, тот самый голос, что разговаривал с ней в синем тумане, ответил: «Сначала давайте Виктора Павловского».

…Сон был темным, тяжелым. Он навалился на грудь и не давал дышать. Лидия судорожно всхлипнула, закричала и, проснувшись, вскочила на кровати.

– Ты что, милая? – Откуда-то из кухни послышался такой родной голос мужа.

Господи, так это что, был сон? Вот это все было просто ночным кошмаром? И синий туман, и переброска во времени, и 1977 год? А теперь она проснулась?

– О боже мой, ты знаешь, что мне сейчас приснилось! – Лида выскочила из комнаты, заплакав, как маленькая, и… уткнулась в маму.

– Тише, тише, деточка, – зашептала мама, гладя Лиду по голове. – Это сон, это дурной сон, все прошло, все хорошо.

За маминой спиной маячил папа, тоже подхватившийся с кровати. Убедившись, что никто не пострадал, он вернулся в свою комнату, а мама уложила Лиду, присела рядом с ней. Девочка, горько зарыдав, положила голову маме на колени. Мама спрашивала Лиду, что случилось, что же ей приснилось, но разве маме такое объяснишь! Потом она еще долго всхлипывала, успокаиваясь, и, наконец, уснула крепко, без сновидений, прямо у мамы на коленях и не слышала, как мама переложила ее на подушку, укрыла одеялом и тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.