Книга Тьма уже внутри - Алана Русс

Я с трудом подняла голову.

Нет, умирать совсем не хотелось. И даже усталость, перед лицом смерти вежливо откланявшись, отступила. Тело будто бы током прошибло от головы до самых кончиков пальцев. Я снова поднялась и чудом побежала, не чуя ног.

Забежав за угол дома, мы с Брановым едва не вписались в припаркованный под самой пожарной лестницей автомобиль. Ну и какой смельчак решил, что может парковаться, где вздумается?

— Сюда! Наверх!

Аспирант заскочил на скользкий бампер легковушки, но та на удивление не взвыла, как одичавшая. Будто тоже в столь поздний час спала, или быть может, окоченела, оставленная на морозе. Но если сигнализация взвоет, нам конец.

— Мика, руку!

С трудом вытянув уже порядком обледеневшие конечности, я ухватилась за Яна. Последний рывок. Я смогу! Наверное…

Едва неимоверными усилиями забралась, как аспирант потянул меня на крышу машины, покрытую снежной шапкой.

— Цепляйся!

Ухватив чуть выше коленок, Ян подсадил меня как можно выше. Помог дотянуться до нижней перекладины пожарной лестницы. Но стоило лишь коснуться ледяных лестничных прутьев, они нещадно обожгли кожу.

Я взвыла от боли, и мы с аспирантом едва с машины не свалились.

— Рукава! — скомандовал Бранов. — Спусти рукава!

Подчинившись, я снова с его помощью взмыла ввысь и, уцепившись за прут, поползла вверх. Ноги тряслись и не слушались. Того и гляди оступлюсь. Как же повезло, что высоты я отродясь не боялась.

Оказавшись достаточно высоко, я сгруппировалась и, зажав тонкую лестничную ступеньку между (или в?) локтевым суставом, оглядела окрестности.

— Ян Викторович, скорее!

Псы и впрямь неслись на всех парах вверх по скользкой улице. Если бы не попеременно исчезающие и появляющиеся у них конечности, они бы давным-давно были здесь.

Бранов сжал кулаки, выдохнул, собрался с силами. Подпрыгнул раз, другой.

— Ян Викторыч!

Часть снежной шапки скатилась по скользкой крыше. Чудом устояв на ногах, аспирант глянул на псов, а затем на меня. Думаю, мое испуганное лицо ему и без слов обо всем сказало.

Самая дееспособная из тварей была уже на подходе. Я теснее прижалась к холодному металлу. Сердце зашлось от ужаса.

Бранов присел пониже. Прыжок. Зацепился за нижнюю перекладину и едва подтянулся, как псина, злобно рыча, выпрыгнула, будто рыба из воды.

Я взвизгнула, зажмурившись, когда лестница содрогнулась.

Жалобный вой, и пес, рассыпая выломанные зубья и заливая снег кровью, повалился на машину и вместе с остатками ледяной шапки скатился вниз.

— Твою мать, я чуть сердце не выплюнул, — простонал аспирант, подобравшись ко мне поближе. Руки у него заметно дрожали. — Давай, Мика, лезь выше.

Но я помотала головой. От страха и с места сдвинуться не могла. Будто примерзла к лестнице. Только слезы градом лились, тут же замерзая на холодном ветру.

— Ну чего ты, испугалась так?

Испугалась? Он еще спрашивает?!

Ян перебрался чуть выше и зацепился так, чтобы быть аккурат у меня за спиной, приобнял одной рукой, защищая от ветра. Похлопал, ободряя. Шапку, сбившуюся на самую макушку, заботливо поправил.

— Все уже закончилось. Закончилось, — прошептал он, глянув вниз.

Твари все еще сновали туда-сюда. Выпрыгивали, с мерзким звуком скребли когтями по местами облупившейся краске машины, но забраться на нее, а уж тем более пуститься в преследование по лестнице явно были не в силах.

— Соберись! — скомандовал аспирант. — Еще немного и мы будем в безопасности.

Я послушно кивнула и принялась перебирать руками со спущенными рукавами. Очень неудобно. Тонкие арматурные лесенки почти не ощущались под толстым слоем пуховика. Поэтому я пока лезла, сотню раз пообещала, что куплю перчатки или даже варежки. Меховые. И пришью их на резинку, чтобы больше не терять.

Перебравшись через ограждение на крыше, мы, выверяя каждый шаг, потихоньку побрели к вентиляционному окну. Благо, что пятиэтажка старая, и они не зарешечены.

Снова подсадив, Ян помог мне забраться внутрь.

— Фух, — опустился прямо на размотанные пыльные рулоны стекловаты аспирант. — Оторвались.

Я рухнула рядом. В то, что нас не растерзали, все еще не верилось. Организм продолжал выплескивать щедрые дозы адреналина в кровь, потому меня трясло не хуже тех псин.

Сперва сидели в тишине. Я боялась не то чтобы заговорить, но и оглядываться. Вдруг из темноты еще кто-то вылезет? Потому вообще предпочла закрыть глаза и упереться лбом в колени, слушая стук собственного сердца и шум крови в ушах.

На чердаке было темно и пахло пылью. Голубиное курлыканье мало-помалу успокаивало, и к тому времени, как Бранов поднялся и принялся бродить по крыше, я обрела относительную способность понимать и говорить.

— Что это было? — я на одеревеневших ногах ковыляла за ним. — Это ведь были не звери.

Под Брановской ногой многозначительно хрустнули порядком истлевшие птичьи кости.

— Верно, не звери, — склонился он, дергая за петлю крышку люка. — Хаос их создал. Это его слуги.

— Тот самый Хаос? — замерев в паре шагов от него, я чуть снова на стекловату не повалилась. — Тот, что говорил со мной?

Бранов вновь наклонился над люком, дернул. И пусть на чердаке царила темень несусветная, разряженная лишь рассеянным светом оставшихся внизу фонарей, готова спорить: лицо у аспиранта в эту секунду было ну до крайней степени невозмутимым.

— Не знаю, — бесцветным голосом отозвался Бранов, подтверждая мои догадки. — Но очень надеюсь, что нет. Ага! — проявив наконец человеческие эмоции, воскликнул он, подцепив следующую по счету петлю.

Чердачный люк поддался, и яркий свет клином прорезал тьму. Взволнованная стая голубей, сорвавшись через вентиляционное окно, улетела подальше от незваных гостей, возмущено хлопая крыльями.

— Как же я люблю нашу страну… — даже нашел в себе силы поулыбаться Бранов. — Мика, иди скорее сюда!

Я же радоваться не спешила. Еле добрела и дрожащими пальцами, вцепилась в край распахнутой аспирантской куртки.

— Слуги Хаоса попали в наш мир и преследовали нас?

Сомневаясь, что это хоть чем-то хорошим грозит, я едва говорить могла. Да и что теперь делать, не представляла. Неужели все это не просто один из оживших ночных кошмаров, и я теперь, судя по настойчивости этой многоголосой твари, обречена на коротание остатка жизни в материи?

Бранов развернулся, внимательно глядя на меня.

— Не бойся, — словно прочитав что-то в моем взгляде, кивнул он. — Эти твари долго не протянут. Слышишь?

Он поднял палец, прислушиваясь. Ни звука. Даже хлопанье птичьих крыльев уже давным-давно стихло.