Книга Портал - Кэтрин Ласки

– Кукушкин цвет, забавное название, – пробормотала девочка и принялась прореживать рассаду. Как ни странно, это занятие успокаивало. Казалось, будто она дает стебелькам возможность дышать свободнее.

– Ничего забавного, – возразила Розалинда. – Из листьев получается отменный чай, а сами цветки очень нежные и красивые. Если повезет, к Рождеству расцветут. А остальные цветоводы пускай выращивают эти жуткие пуансеттии.

– Тебе не нравятся пуансеттии?

– Терпеть их не могу, – буркнула Розалинда. – Возмутительно неприличные растения. Просто бесстыдницы!

С трудом сдержав смешок, Роуз украдкой покосилась на бабушку: глаза у той сурово сверкали. Девочка продолжила свою работу и через несколько минут управилась с заданием. Все мысли о подготовке к грядущей словарной игре улетучились. Словарные диктанты ушли в прошлое, теперь на уроках проводились игры, где нужно было перетасовать буквы в слове, чтобы получилось новое: например, «апельсин» – «спаниель».

– Проредить что-нибудь еще, бабушка?

Розалинда подняла взгляд. На ее губах промелькнула улыбка, она не то фыркнула, не то хмыкнула.

– Возьми-ка соседний поддон с сеянцами бархатника.

Закончив с бархатником, Роуз перешла к следующему столу с растениями с чудными названиями вроде «анютиных глазок», «катананхе» и «кровохлебки». Девочка словно брела сквозь строки стихотворения или сумрак древних легенд. Вокруг нее клубились волшебные истории. Кук подала чай и миниатюрные кексы.

День плавно перешел в вечер, и Кук пришла снова, на этот раз с двумя подносами еды, хотя ни Роуз, ни миссис Эшли особо не проголодались. Девочка научилась выкапывать ростки, которые, по бабушкиному выражению, перешли в ранг «растеньиц», и пересаживать их в горшки покрупнее. Работа это была тонкая.

– Следи, чтобы на корнях всегда оставалось немного старой почвы, – инструктировала Розалинда.

– Зачем, бабушка?

– Память. Память земли – в ней все дело. Ничто не приходит в наш мир абсолютно чистым, да такого и быть не должно. «Чистый лист», «чистый как стеклышко», «незапятнанный» – глупости все это. – Розалинда подняла руку с проростком папоротника. – Видишь этот папоротник?

– Да, бабушка.

– Папоротники – одни из старейших растений на планете, старше самого времени. А теперь представь, что я полностью очистила корни. Что будет? Я лишу этот побег всей его истории, начиная от пра-пра-прабабушкиных и пра-пра-прадедушкиных спор.

– Спор?

– Споры – это малюсенькие клеточки, зачатки растения. У папоротника их можно найти на обратной стороне листьев. Эти крохи отвечают за размножение, причем без всякой романтики – они обоеполые. И хранят в себе историю! Поэтому споры следует помещать в смесь торфа, вермикулита и той почвы, в которой произрастали их предки. Говорят, когда ты умираешь, ничего забрать с собой не можешь, однако, разлагаясь, растения – особенно древние виды – уносят с собой в почву память о былом, о себе. Вот почему старая почва – добрая почва. Нужно, чтобы она непременно оставалась на корешках, иначе молодой побег зачахнет. – Розалинда умолкла, а потом резко вздохнула. – Умрет от одиночества.

Роуз закрыла глаза. Внутри всколыхнулась волна боли. Розалинда протянула к ней руку и коснулась ладони. Сквозь стеклянную крышу светила луна. Девочке показалось, что снаружи мяукнула кошка.

– Кстати, дорогая, эта лестница ведет под самый верх центрального купола. Я слишком стара, чтобы подняться, хотя в полнолуние там очень красиво. Когда поток лучей проникает внутрь через цветные стекла, наверху как будто расцветает целый сад света. Сходи-ка, посмотри. И заодно поздоровайся с ландышами, завтра их пора опускать. Мы не хотим, чтобы бедняжки получили лунный удар. Сама знаешь, луна еще и не такое может.

– Как это – лунный удар?

– Сперва растение как будто слегка оглушено, а потом…

Но Роуз уже взбиралась по винтовой лестнице. На нее падали разноцветные пятна света. В воздухе вихрились густые ароматы. Сперва преобладали запахи розы и корицы, затем пряный дух смешался со сладостью, похожей на благоухание лилий.

– Что потом, бабушка? – спросила Роуз, оглянувшись через плечо.

– Сбивается с сезонного ритма. Может внезапно расцвести слишком рано или, наоборот, запоздать, – донеслось снизу. – В общем, у него все идет вкривь и вкось. После лунного удара такое случается.

* * *

Бутоны ландышей были прелестны: белые колокольчики размером с ноготок младенца висели на длинных зеленых стеблях и тихонько покачивались на слабом ветру. Благодаря цветным стеклам, они купались в целом водопаде света всевозможных оттенков. Роуз, стоявшей на верхней ступеньке лестницы, казалось, будто попала в самое сердце радуги.

На нее снизошел покой. Все ужасные образы и слова, запечатлевшиеся в душе в тот страшный день, когда погибла мама, стерлись. Роуз ощутила, что свободна, что впервые за долгое время снова может дышать. Какая разница, что думают те гадкие девчонки о ее стиле в одежде. Ради них она меняться не станет. А возможно даже снова станет писать в блоге. В сознании сами собой всплыли бабушкины слова о спорах папоротника и старой почве: «Нужно, чтобы она непременно оставалась на корешках, иначе молодой побег зачахнет». Роуз многого лишилась, но себя потерять не вправе. Она будет носить свою любимую юбку, сшитую из широкого маминого свитера, который та не носила. В свитере имелись большие глубокие карманы; Роуз их вывернула, так что по бокам получились оборки. А еще она наденет один из своих галстуков-бабочек, объемный и мягкий – Роуз смастерила его из скатерти, найденной в винтажном магазинчике, где торговали кружевом.

Мысли о будущем наряде подняли девочке настроение. Поскорее бы доставили ее швейную машинку и прочие принадлежности! Кэролайн обещала отправить посылку первым делом по возвращении в Филадельфию.

* * *

Когда Роуз спустилась, Розалинды в оранжерее не было, Бетти уже отвела ее наверх и уложила в постель. На миг девочке показалось, будто перед ней мелькнуло яркое золотистое пятно. Может, это Сентябрь? В стакане еще осталось молоко, можно вылить его в одну из маленьких форм для выпечки, в которых замачивают семена. Роуз проворно наполнила формочку и выставила ее за заднюю дверь. Кошку она не видела, но чувствовала, что зверек за ней наблюдает.

Девочка покинула оранжерею, прошла через коридор, соединявшийся с вестибюлем, и увидела Бетти, которая усаживала бабушку в кресло лестничного лифта. Наклонившись к Бетти, Розалинда шепотом спросила:

– Что это за девочка?

– Это Роуз, ваша внучка.

– Ах, да, – сказала Розалинда, однако узнавания в ее глазах больше не стало.

Опечаленная, Роуз вздохнула. Уже не в первый раз бабушка смотрела на нее, как на чужую. Непрошеную гостью. Взгляд Розалинды вновь сделался мутным. Лестничный лифт с жужжанием двинулся вверх. Перед самым поворотом бабушка вскинула кисть и слабо помахала Роуз – «сделала ручкой», как маленький ребенок.