Книга Тонкий лед - Оксана Кольцова

Крыша же вообще была постоянной заботой мальчишек и тех из рабов, кто не отличался высоким ростом и крепостью телесной. Альвдис никогда не упускала случая забраться на крышу. Когда она была ещё совсем девчонкой, ей, как и любому ребенку на ферме, позволялось делать все, что душа пожелает: бродить по лугам, холмам и горам, собирать ягоды, травы и птичьи яйца, помогать женщинам в доме, если возникало такое желание, или играть в немудреные детские игры. Потом дети подрастали, и их приставляли к делу: пасти коз, помогать на кухне, в поле, в огороде, во дворе. Альвдис, старшая и единственная пока дочь Бейнира, должна была изучить все премудрости управления хозяйством и домом: ей предстояло выйти замуж за достойного человека, который даст за нее достойный выкуп — а отец даст за дочерью солидное приданое. У нее будет свой дом, своя семья, большое хозяйство, требующее постоянного внимания. Альвдис была прилежной ученицей, вдумчивой и внимательной. Ей нравилось во все вникать, во всем принимать участие, но иногда хотелось просто бездумно бродить по окрестностям или, например, сидеть на крыше и прилаживать новую деревянную плашку на место начавшей гнить или пострадавшей от жучка-древоточца. Братец Тейт тоже любил посидеть на крыше. Здесь можно болтать за работой, не опасаясь, что Далла прикажет заняться своими делами, пошлет Альвдис прясть, а сына — присмотреть за козами или поупражняться в обращении с оружием.

Тейт, казалось, не замечал, что его мать не одобряет его дружбы с единокровной сестрой, но Альвдис прекрасно видела: мачеха ждет не дождется, чтобы падчерицу выдали замуж. Нет, Далла никогда не причиняла Альвдис зла, но и никогда не принимала ее как члена семьи. Бейнир дочь любил, но с Даллой предпочитал не спорить.

Главная дверь, ведущая в дом, была двустворчатой, каждая створка плотно подогнана по месту, петли смазаны. Альвдис помнила, как эти створки повесили на место, но прежде пригласили мастера из соседней долины, который на всю округу славился как искусный резчик по дереву — не тот, что жил у самого начала фьорда и занимался исключительно кораблями и наверением чар на фигуры драконов, а тот, который умел приложить руку к жилищу. Мастер действительно оправдал свою славу, почти месяц он колдовал над дверью, из-под резца выползала вкусно пахнущая стружка, а из дерева проступал объемный рисунок: Фрейр и Фрейя, протянувшие навстречу друг другу руки. Когда двери закрывали — ладони богов соприкасались.

Альвдис прошла в двери, широко раскрытые по случаю теплого дня и прекрасной погоды. Несколько лет назад часть дома около главной двери отгородили так, что образовалось помещение, где можно оставить плащ или лыжи, и даже оружие, для чего была устроена стойка у стены справа. Напротив входа была ещё одна дверь — она вела в кладовые и дальше, на задний двор. Конечно, для украшения этой двери мастера не звали, но и среди местных жителей нашелся умелец, вырезавший солнечное колесо, символ богатства и достатка.

Слева вход в большой зал был закрыт тяжелым занавесом из искусно обработанной и выкрашенной кожи, сейчас он тоже был сдвинут в сторону, чтобы впустить свежий воздух. Альвдис прошла в зал. Два ряда сплошь покрытых резьбой, изображающей ветви Иггдрасиля, столбов подпирали стропила, державшие на себе тяжесть крыши. Помост вдоль стен недавно меняли, свежие доски, выструганные почти до идеальной гладкости, ещё не успели потемнеть. Альвдис сразу отметила, что все идет как надо: рабы уже принесли дрова, в яме для приготовления мяса вовсю горел огонь, скоро от дров останутся лишь алые угли — и над ними установят вертел с поросенком или барашком. В основном очаге огонь зажгут позже, когда на улице стемнеет, пока достаточно света проникало в дом сквозь окна под крышей и дымоход. По большей части, еду готовили на кухне, в которую вела дверь в левой стене. Кухню, кстати, Бейнир пристроил по просьбе Даллы, которая привыкла к такому новшеству в доме родителей. Альвдис быстро это оценила: отдельное помещение для приготовления пищи решило множество проблем, например, женщинам не приходилось прогонять любопытствующих, желающих попробовать и посоветовать, да и припасы теперь расходовались гораздо экономнее. Но мясо все ещё часто готовили в большом зале, особенно если в доме собирались гости или дружинники Бейнира.

Окинув взглядом зал, Альвдис пошла к хозяйскому месту, проверить, все ли там в порядке. Деревянные панели на стенах большого зала уже немного потемнели от времени, но были все ещё прекрасны: драгоценный дуб хранил благородную красоту, лишь становясь совершенней с годами. Сюжеты, изображенные на панелях, Альвдис успела изучить в деталях и подробностях, с детства проводя долгие зимние дни; а больше всего она любила ту историю, которая рассказывалась над креслами хозяина и хозяйки, над «высоким» местом, самым главным здесь.

Фригг провожала Одина на битву. За спиной богини был дом, однако за спиной, а всей душой, всем телом она тянулась за Одином, словно пытаясь удержать его, но понимая, что он должен уйти. Один же уходил, не обернувшись, однако мастер каким-то чудом сумел передать, что Всеотец знает: Фригг смотрит ему вслед, знает, что ему нужно обязательно возвратиться.

Сколько раз Альвдис видела Даллу, смотрящую в море с пирса… И в эти моменты девушка готова была забыть все то непонимание, что постоянно вставало стеной между ней и мачехой, забыть и не вспоминать, просто потому, что Далла ждала Бейнира.

Альвдис подошла к креслам хозяина и хозяйки, сдвинутым к стене. Все было в полном порядке: дерево до блеска натерто воском, подушки взбиты, на спинки накинуты теплые пледы. Когда придет время трапезы, кресла выдвинут, а перед ними на резные козлы положат выскобленные добела столешницы. Расставят посуду, серебряную — на главном столе, глиняную и оловянную — на остальных, вынесут блюда и кувшины, водрузят в центре жареное мясо…

Погладив мягкий плед, Альвдис направилась дальше, в женскую комнату, которая одновременно служила спальней отцу и Далле. Днем здесь были владения женщин, где велись неспешные беседы, прялась пряжа, ткались ткани. А ночью Далла раскидывала меха и покрывала супружеского ложа. В центре комнаты, как и в большом зале, был устроен очаг, но небольшой, скорее, для того, чтобы зажигать лампы, чем для тепла. Альвдис посмотрела на незаконченный кусок полотна: отбеленной шерсти было ещё достаточно, а вот красная нить кончилась, нужно сказать Тортайну, чтобы привез новую партию: у него на ферме была красильня, которая снабжала всю округу окрашенной шерстью.

Что ж, все в полном порядке, можно до вечера заняться чем-нибудь вне дома. Жалко упускать последние теплые деньки, скоро солнце совсем перестанет греть, лишь слабые бледные лучи будут касаться вершин окружающих гор. Отец слишком занят, чтобы сразу после приезда уделить внимание дочери: у воды разгружали «дракона», и там не было места ни объятиям, ни вопросам. Альвдис надеялась только, что ей удастся поговорить с отцом позже. Все-таки она очень по нему скучала.

Солнце уже стояло низко над горизонтом, и Альвдис не хотела уходить далеко от дома в оставшееся время — тем более, что отец возвратился. Впрочем, у нее имелась забота, о которой вождь попросил ее: позаботиться о раненых и больных, в том числе и захваченных рабах. Во Флааме рабов было не так много, как, говорили, в некоторых других поселениях — Бейнир предпочитал, чтобы его люди справлялись со своей землей сами. Только так можно узнать землю, полюбить ее и подружиться с нею, получить от нее урожай. В горах и так равнины не слишком плодородны. А потому рабов использовали в основном для выполнения черной работы: полтора десятка человек, захваченных в походах, давно смирились со своей участью, обычно мыли и скребли дома, копали отхожие ямы, сгребали навоз, таскали тяжести и помогали женщинам. Они же работали на мельнице, где требовалось поворачивать жернов. Жили рабы в отдельно стоявшем доме, больше похожем на сарай. Но кормили их хорошо и по мере возможностей заботились. Северяне были практичными людьми и не желали терять работников, коль уж они им достались.