Книга Двадцать кубов счастья - Дамер Кит

– В какую? – Оживился я.

– В течение этого месяца набираются секции, где будет проходить обучение. Все это ежегодно организовывает для старшеклассников Малая академия наук.

– А что мне нужно будет делать? И цель всего этого?

– Несколько месяцев идет обучение, потом защита доклада на научно-практической конференции. Давай так: на днях я уточню все детали, и мы с тобой еще раз поговорим. Наверное, отправим тебя в секцию философии, – закончила Инна Григорьевна, определив мою дальнейшую судьбу.

Я был ошеломлен, ведь постоянно думал о нечто подобном, и вот меня хотят отправить на сходку гениев в качестве представителя от нашей школы. С ума сойти! Я не относился к касте программистов, математиков и прочих сообществ, которые еще тогда были для меня далекими планетами, поэтому, получив предложение, с радостью включился в этот поход, где предстояло три месяца открывать новые горизонты. Спустя пару недель, я, наконец, пришел в учебный центр, здание которого больше походило на обыкновенный детский сад. Познакомившись с другими участниками мероприятия, которые, как и я, решили покорить вершины Эвереста, мы встречаемся с нашим боссом, и определяем план дальнейших действий.

Лекции шли каждую неделю, и я с энтузиазмом поглощал материал. Наш лектор, профессор философии Андрей Михайлович, входил в совет академиков и прочих матерых председателей, которые занимались подготовкой будущей конференции. Выглядел гений, как сушеный банан, с отстраненным взглядом, словно гуру, что когда-то познал смысл жизни и бренность людских потех.

Сначала лекции были интересными, увлекательными, но позже все это превратилось в монотонный микс из несвязной белиберды. Теперь арт-профессор маяковал на сцене в своем вязаном черно-белом пестром свитере, словно Кашпировский3, гипнотизируя нас. Его монологи стали подобны мантрам, от которых на каждом занятии я начинал впадать в транс. Не хочу обидеть Андрея Михайловича, но его лекции наскучили мне так, что рабыня Изаура4, которую когда-то показывали по телеку, казалась мне тамадой на Ибице. В конце третьего месяца я уже с нетерпением ждал завершения этого гипнотического курса по философии. И вот боги услышали мои молитвы: мы приступили к определению тем для наших докладов. Это было подобно защите бизнес-плана перед коллегией бездушных чиновников. Лектор был строг. Ребята выбрали разные темы: кто-то про жизнь и мировосприятие Юрия Шевчука, кто-то о письме Белинского Гоголю, кто-то о моральных и нравственных аспектах клонирования человека. В общем, с таким набором интересов наша группа больше походила на секту. Кстати, я так ее тогда и называл.

Наконец, долгожданная дата наступила. В гимназию, где должна была проходить конференция, пришли сотни людей: педагоги, профессоры, деканы, учителя, участники и простые смертные.

***

«… наивно думать, что сатана – источник наших грехов. Последователи христианства имели честь просветить нас в его уловках. Одним из главных его орудий является людское заблуждение. Губитель всячески пытается ввести человека в ложные теории, басни, свое евангелие, утверждают они. Человеческая мудрость, пытающаяся познать Бога и смысл своего бытия, стремится превзойти Всевышнего. Все это находится под руководством дьявола, говорят они. Но разве мы не можем использовать данный нам разум? Бог открыл все горизонты, и лишь для того, чтобы в меру жить, подчиняя Ему себя?! Если это так, то где та воспеваемая безграничная свобода и выбор?! Никто не пытается превзойти Его, это никому не нужно. Сам ангел никакого отношения к нам не имеет. Люди исходят из своего представления о мире, в котором проявляются их действия, взгляды и поступки. За то, что мы совершаем, отвечаем только мы сами, у нас нет козла отпущения и алиби.

В заключении хочу сказать, что я не пытаюсь быть защитником дьявола. Все, мною сказанное, являет собой лишь «разбирательство». Он, бесспорно, был противником Бога, и был по праву свержен в преисподнюю. Но меня беспокоит тот факт, что люди видят в нем прикрытие. Сатана – идеальная тень для священнослужителей. Люди привыкли к обыденным представлениям о Люцифере. Я же думаю иначе – человек во многом сам виноват».

«Обольститель и жертва» 2000 г.

Так я заканчивал свой доклад, участвуя в конференции для одиннадцатиклассников, где перед сверстниками мне посчастливилось нести этот бред в течение двадцати минут. Это был протест.

Увлекаясь религией и столкнувшись, как мне тогда казалось с несправедливостью, я решил изобличить в своей работе человеческую сущность и защитить права дьявола. Герой! Прочитав массу книг и пообщавшись с представителями разных конфессий, я открыл для себя, что во всех совершаемых грехах обвиняли падшего ангела, который запустил на земле цепную реакцию, и стал источником зла. Я же пытался донести до аудитории, что корень злодеяний человека кроется не в искушениях соблазнителя, а все-таки в самом человеке: в его личном решении, как жить и поступать, вершить праведные дела или быть говнюком?

Еще до защиты доклада, я искренне верил, что впереди меня ждет только успех и стремительная карьера. Мечтая связать жизнь с социальной сферой, я представлял свою деятельность среди служителей обществу, педагогов и прочих умов.

День пролетел мгновенно, хотя временами казалось, что ты так и не понюхаешь той самой колбасы, за которой мы когда-то стояли в очередях длиною в жизнь. Места я никакого не занял: видимо, мой посыл не затронул сердца вершителей, либо тема вызывала негодование. Но я не расстроился, так как понимал, что такой исход возможен. Я все равно был безумно рад.

Секция философии, защита доклада, конференция, – возможность хоть немного соприкоснуться с миром науки, – сильно повлияли на меня. Этот эпизод стал этапом перехода с одной ступени развития на другую, более высокую.

ПОТЕНЦИАЛ

Школа окончена. Я счастлив, даже несмотря на то, что не ходил на выпускной вечер, не выпил три пинты шампанского и не заблевал фрак друга одноклассника. Так получилось, что еще после девятого класса, многие покинули дом знаний, а оставшихся распределили в разные классы. Коллектив смешался в густой коктейль, и за два года не успел сплотиться в единую команду. Кто-то остался сам по себе, кто-то вошел в местечковые небольшие компании. Публика была довольно разношерстной и, в целом, не совсем привлекательной, поэтому я не влился ни в одну общину. Друзей в школе у меня особо не было, но это меня не расстраивало.

В тот момент, как это бывает, не было конкретной определенности, кем именно я хочу стать, была лишь тяга к умственной работе, к работе с людьми. Тогда я основательно был увлечен социальной сферой и думал, что вклинившись в эту среду, начну развиваться духовно. Будущая деятельность представлялась мне в весьма ярких красках. Как зарабатывать на этом в перспективе, я не задумывался, как и не понимал, что в те дни психологов и социальных звезд выпускали конвеером, так как мода на такие профессии привлекала многих. Знаете, как это бывает: мы такие принимаем правильное решение, такие максималисты, нас так и распирает от амбиций, мы размышляем только о важных вещах, думаем о делах достойных, стремимся свернуть горы, чтобы достигнуть цели, пытаемся самореализоваться, получить внутреннее удовлетворение. Ох уж наши первые мечты! В такой период жизни, когда мы неопытны и молоды, розовые очки так и норовят сдавить наши мозги на хрен. Забавно то, что тогда не было четкого понимания: а что дальше и куда ты будешь двигаться?