Книга Забавник - Сергей Малицкий

— И все-таки, — прошипел, едва сдерживаясь, Лайрис, — некоторые построения заканчиваются в центре фигуры! Как ее покинуть?

— Взлететь? — сделала невинное лицо Рич и, когда рисс уже пошел пятнами, добавила: — Или выйти между разнонаправленными вихрями.

— То есть? — Наставник наконец-то поднял глаза, и в его левом зрачке недобро сверкнули искры.

— Все просто, — улыбнулась Рич, рассматривая начинающие редеть, коротко остриженные седые волосы рисса, обтянутый пергаментной кожей лоб, провалы усталых глаз, пропущенные дрожащей рукой брадобрея искры щетины у крыльев носа, в ямочке под нижней губой, жилку, бьющуюся на виске. — Войти внутрь фигуры можно между разнонаправленными вихрями, которые вращаются относительно наблюдателя внутрь, выйти из фигуры — там, где вихри вращаются наружу. Если все вихри вращаются в одну сторону, то есть фигура имеет редкое свойство дробленого однонаправленного вихря, тогда переходим линию близ нужного нам завихрения подальше от неудобного смерчика. Пятки покалывать будет, да никуда не денешься. Правда, я думаю, — Рич наклонилась и перешла почти на шепот, — что можно просто накрыть один из вихрей ладонью и пройти куда хочешь!

— Тихо! — взвизгнул рисс в ответ на шумок на задних столах и почти засипел, стараясь удержаться от крика: — Но как определить, в какую сторону вращаются вихри, которые, как ты должна помнить, образуются в точках явного и неявного пересечения линий? Ты выучила канон расчетов?

— Нет, — потупилась Рич и буркнула, с раздражением вспомнив царапину на руке: — Зачем его учить? Я и так вижу!

— Видишь?! — выпучил глаза наставник. — Так будь добра, достань яблоко!

Рич вздохнула, дернула плечом из-за раздавшегося за спиной хихиканья и подошла к столу. Яблоко поблескивало румянцем на круглом блюде в центре тяжелой гранитной плиты. Фигура была вычерчена внутрь, то есть вся ее магия была направлена именно на яблоко. Восемь точек располагались на окружности, соединяясь попарно линиями, минуя две соседние. Еще четыре точки лежали на окружности меньшего диаметра, соединяясь в квадрат, линии которого пересекали четыре внутренних угла фигуры из восьми. Яблоко замерло точно в центре получившейся сложной звезды. Вроде вот оно, рядом, а попробуй только сунься — на каждом пересечении, на каждом острие фигуры темнел крохотный кусочек древесного угля, и мутноватый вихрик, который вздымался над ним, ясно говорил: любое нарушение — и яблоко разорвется на мелкие куски и полетит именно в ту сторону, откуда потянется любопытная рука. Хорошо еще, если просто разорвется, а то ведь древесный уголь еще и поджарить неумеху может!

Под усиливающиеся смешки Рич обошла стол вокруг. Конечно же, Лайрис не мог обойтись без подвоха — она поняла это еще на первом занятии, когда обычный треугольник, вычерченный на мокрой плите, вдруг обдал ее ледяной водой. Но не специально ли для нее был придуман именно этот фокус? Линий практически нет, вместо них еле различимые царапины. Угольки — не угольки, а словно крошки. Кто еще, кроме нее, способен разглядеть вихри? Половина школяров — точно, как раз те, кто смотрит спокойно и не жмурится. А кто способен разглядеть направление вращения? Пожалуй, Фарисса и Херг. То-то они посмеиваются. Один Жорд вытирает взопревший лоб — волнуется поклонник. Так в чем же подвох?..

Сколько внешних концов у звезды? Двенадцать. А Лайрис начал урок с обещания построить плавающий тринадцатиугольник. Плавающий… Или ползающий?

Древесный жучок скользил лапами по красноватому камню, но не мог выползти за пределы полосы, образованной двумя невидимыми окружностями. Почти невидимыми. Точно такими же, как и тончайшие нити-линии, что соединяли «плавающее» тринадцатое острие фигуры с двенадцатью прочими углами и с самим яблоком. Но вихрь, который вращался над жучком, имел иное направление. Оказываясь против каждого следующего вихря, жучок невольно ослаблял его, и не только несовпадением магического круговорота, но и переносом давления фигуры — ведь он превращался из тринадцатого в двенадцатый угол, удлиняя один из лучей получающейся звезды.

«Вот и весь секрет», — подумала Рич и уже приготовилась запрыгнуть на стол, чтобы, прикрываясь жуком, прокрасться эти четыре шага до яблока, а потом сделать еще четыре шага наружу — плевать, что на это уйдет изрядная часть занятия, — как вдруг передумала. Недруги-то вдоволь натешатся над нею, даже победа не будет в радость! Да и уж больно быстро усмешка начала наползать на губы Лайриса. Так и есть! Тринадцатая нить. От жука к яблоку. А если быть точнее, то от яблока к жуку. Она сделает все, как надо, а затем жучок догонит ее уже на краю стола и, скорее всего, полыхнет перед посадкой.

Рич приняла решение мгновенно. Марик в таких случаях говорил, что она отдалась приступу внезапной дури, но именно это состояние и выручало время от времени. Рич коснулась панциря жука пальцем, повела руку вверх, поймала кончик вихря и раскрутила его в обратную сторону.

Зачем она это сделала? Наверное, ровно затем же, зачем на второй неделе занятий с интересом устраивала перед носом старика Вертуса маленькое стихийное бедствие после каждой его фразы, к примеру: «А теперь представьте, скажем, молнию!..» Кстати, именно тогда Рич и перекочевала за первый стол.

Она раскрутила вихрь жука в обратную сторону и потянула его вниз, как бы выворачивая наизнанку. И в то же мгновение все двенадцать крошек угля вспыхнули, пересечения линий выщелкнули синеватыми искрами, яблоко оказалось в руке Рич, а что-то, напоминающее формой большого горящего жука, с грохотом и дымом прорезало центр стола вместе с блюдцем и зашипело на полу. Стол покрылся трещинами и сложился внутрь. Моргая от взметнувшейся пыли и потирая уши, школяры смотрели на ровесницу вытаращенными глазами.

«Пересаживанием на первый ряд не обойдется», — растерянно подумала Рич, откусила кусок яблока и поморщилась.

— Урок закончен, — с трудом овладел трясущимися губами Лайрис, не сводя негодующего, смешанного с испугом взгляда с ученицы, и вытер вспотевшие ладони о цветной, разукрашенный магическими линиями балахон.

— Яблоко кислое, — пожаловалась Рич.

Если яблоко и было кислым, то после разговора с Бравусом даже оно вполне могло наполнить рот сладостью. Жрец храма Мелаген, который традиционно надзирал за школой, тем более что располагалась она в храме, неторопливо вышагивал вокруг поставленной на колени Рич и гнусавил что-то о послушании и смирении, не забывая время от времени окатывать девушку проницанием ничтожности, отчаяния и тоски. Заклинания, затверженные за десятилетия, стекали с пальцев жреца легко и непринужденно, без щелчков, и разили неугомонную дочь Лебба Рейда в грудь, в голову, в живот, в колени и локти, наполняя ее тело ноющей болью, а голову ужасом и стыдом. Именно так полагал Бравус, и Рич вовсе не собиралась его разубеждать, хотя коленям не нравился только холодный камень, а самой жертве жреческого негодования — всего лишь голос наставника и его напыщенный вид. Еще сдернет с шеи подарок матери — ожерелье из странных зеленоватых камней, что не только скрывали Рич от надзора храмовых соглядатаев, но и защищали ее лучше любого магического доспеха. Тогда уж точно придется самой сплетать отводящую сетку, и хотя сотворила бы ее негодница за мгновение, рано или поздно попалась бы под руку наставнику Вертусу, а уж тот, хотя и не поднимал почти никогда глаз, видел все, что творилось и ворожилось вокруг него. Не хуже самой Рич видел. К счастью, Бравус Вертусом не был и видел перед собой только раскаявшуюся и почти сотрясаемую рыданиями дочь уважаемого тана Рейду.