Книга Развлечение - Вайолетт Лайонз

— Если ты не против.

Было бы ложью сказать «нет, не против». Но больше она ничего не могла сделать для Гейбриела. Рейчел ненавидела этого человека, но не представляла, как вела бы себя на его месте, неожиданно узнав, что отец попал в автомобильную катастрофу и находится в реанимации на другом конце света.

— В общем, его убила не сама авария. Врачи сказали, что полученные им повреждения были вполне излечимы. Но в машине «скорой помощи» с ним случился сердечный приступ, возможно, в результате полученного шока. Его «откачали», он даже пошел на поправку, но…

Она тряхнула головой, заново пережив ужас того мгновения, когда, вернувшись домой через час после наспех организованного бракосочетания, взяла трубку в ответ на раздавшийся звонок из больницы.

— Возможно, Грег что— то предчувствовал, потому что на церемонии настоял именно он. Но в тот день твой отец выглядел таким счастливым, Гейб… — Рейчел догадывалась, что ему хочется знать больше, — был так уверен в себе, и у него ничего не болело… Врачи сказали, что все произошло очень быстро, что он ничего не почувствовал. Грег не забывал о тебе, просил передать, что любит, что гордится твоими успехами в Штатах. И еще;., он надеялся, что ты сможешь принять нас и мы станем одной семьей.

Только закончив говорить, она поняла, что держит в своей руке руку Гейбриела, что их пальцы сплелись воедино. Хотела ли Рейчел успокоить этим себя или его — сказать было трудно, но как только попыталась высвободить руку, он удержал ее.

— Спасибо тебе хотя бы за это, — произнес Гейбриел тихо и угрюмо.

— Я рассказала то, что сама хотела бы узнать на твоем месте. — Все еще глядя на их переплетенные пальцы, Рейчел тихо добавила: — И он знал, что ты уже в дороге.

Гейбриел взглянул ей прямо в глаза.

— Кто ему сказал?

— Я.

Это было нелегким признанием, и Рейчел не знала, как он воспримет его. В конце концов, разве не на них с матерью лежала частичная вина в том, что Гейбриел в столь трагический момент оказался так далеко от дома? Не из— за них ли он не видел отца более четырех лет?

— С твоей стороны это было добрым поступком.

Искренность, с которой Гейбриел произнес эти слова, причинила ей боль, напомнив ту роковую ночь и обещания, которым она поверила — глупо, наивно, слепо.

— Я сделала это ради Грега. — Невозможно было произнести дорогое имя без дрожи в голосе. — Он так много значил для меня. Ведь своего отца я почти не знала.

По ее щекам вновь потекли слезы.

— Рейчел… — начал Гейбриел, но она не хотела, чтобы он говорил, не хотела нарушать установившегося между ними хрупкого взаимопонимания.

— Я никогда не тосковала по родному отцу.

Мне было всего три года, когда он умер, — слишком мало, чтобы как следует узнать человека. Так что, когда появился Грег, он не просто заменил мне недостающего родителя, а заполнил пустоту в моей жизни. Он был так добр ко мне…

— Отец любил тебя.

Что— то вдруг изменилось. Гейбриел вновь напрягся. Испытываемое ею чувство умиротворения куда— то исчезло, сменившись новым чувством — неясно— тревожным и пугающим.

— Гейб…

Рейчел взглянула на него и вдруг услышала какой— то странный, сдавленный звук — не то вздох, не то стон, к которому, казалось, был примешан горестный смех:

— О Боже, Рейчел… иди сюда!

Возможно, дело было в нетерпении, с которым он привлек ее к себе, а возможно, в осознании того, что нашелся кто— то, понимающий ее чувства, или во внезапно нахлынувшем ощущении правильности и нужности для нее этих объятий, но у Рейчел не возникло никакого желания сопротивляться. С того момента, как пришло известие об аварии, ей пришлось крепиться изо всех сил, хотя бы ради матери. Она поддерживала ее, вела дела с властями, выполняла необходимые формальности, и у нее не оставалось времени самой предаваться горю.

Но вот появился сильный человек, способный помочь ей, человек, на широкие плечи которого можно было переложить тяготившую ее ответственность, и Рейчел позволила себе разразиться рыданиями, обливая слезами его белоснежную рубашку.

Гейбриел просто обнимал Рейчел, не говоря ни слова и давая ей выплакаться. Она чувствовала, как исходящее от его тела тепло обволакивало ее защитной оболочкой. А он ждал, ждал до тех пор, пока рыдания не утихли.

— Тебе лучше? — негромко спросил Гейбриел, но Рейчел смогла лишь кивнуть.

Намного лучше, подумала она. Настолько лучше, что сказать ему об этом никак нельзя. В эти несколько мгновений Рейчел, казалось, открыла для себя что— то очень важное.

— Гораздо лучше, — наконец ответила она, совсем не элегантно шмыгнув носом. — Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Мягкие, успокаивающие нотки в его голосе куда— то исчезли. В чем тут было дело, Рейчел понять не могла, и это ее обеспокоило. Подняв голову, она заглянула в его глаза, и время как будто вернулось назад, перенеся ее в другое место и, казалось, даже в другую жизнь, когда она тоже смотрела в эти глаза и видела в них то, что ей казалось любовью. Но это была просто— напросто примитивная похоть. И как ни называй ее, какими синонимами ни заменяй — «страсть» или «желание» — в конце концов все сводится к одному и тому же.

Однако теперь она уже не была тем легковерным подростком, которого ему так легко удалось обмануть. На сей раз Рейчел прекрасно все понимала и сразу распознала грозящую ей опасность, заставившую ее мгновенно спуститься с небес на землю.

Четыре года назад она поклялась себе, что никогда больше не позволит этому человеку причинить ей боль, что, вооруженная ненавистью к нему, всегда будет настороже и не допустит ни малейшей оплошности, не даст ни малейшего повода к тому, чтобы он вновь подчинил ее своему губительному влиянию. Но произошло нечто, разрушившее твердую решимость. В момент слабости Рейчел осталась беззащитной перед тем, чего хотела избежать, и жгучая досада на себя заставила ее дыхание участиться.

— Рейчел, с тобой все в порядке?

В торопливой попытке как— то скрыть свое состояние, она выпрямилась и изобразила на лице улыбку, столь неискреннюю, что она вряд ли могла кого— либо обмануть.

— Все нормально, — с трудом выговорила Рейчел голосом столь же напряженным, как и ее поза.

Боясь еще раз встретиться с Гейбриелом взглядом, она сделала вид, что ищет носовой платок. Сумочка оказалась в другом конце комнаты, и это послужило прекрасным предлогом для того, чтобы встать с кушетки и отойти подальше.

Нарочито, как в плохом любительском спектакле, вытерев заплаканные глаза и высморкавшись, она ощутила в себе достаточно присутствия духа, чтобы вновь повернуться к нему лицом.

— Ты, должно быть, хочешь отдохнуть перед ужином…

Но Гейбриел продолжал сидеть там, где она его оставила, неподвижно и молчаливо, точно статуя.