Книга Фрейлина - Шеннон Дрейк

— Похоже, что за один год во Франции вы очень высоко вознеслись. Может быть, вы забыли, что ваш собственный отец был родом из горного края?

Что это — скрытый упрек? Отец Гвинет, лорд Маклауд, владелец острова Айлингтон, погиб на поле боя рядом с королем Яковом V, но оставил далеко не такое большое наследство, как этот король. Его крошечное владение — островок Айлингтон, расположенный сразу за грядой высоких холмов со скалистыми вершинами, — с трудом могло прокормить местных жителей. Не благодаря богатству ее послали во Францию служить королеве Марии: единственным наследством Гвинет было уважение к памяти ее отца.

— Я полагаю, что мой отец всегда был стойким и отважным — и вежливым тоже, — сообщила она лорду Ровану.

— Ах, какие слова — острые как кинжал, — вполголоса произнес он.

— Что с вами, лорд Рован? Сегодня такой радостный день. Молодая королева вернулась, чтобы вернуть себе страну, принадлежащую ей по праву рождения. Оглянитесь вокруг себя: народ счастлив.

— Действительно счастлив. Пока счастлив, — согласился Рован.

— Будьте осторожны: в ваших словах звучит намек, который другому слушателю может показаться предательским, — холодно произнесла она.

— Я имел в виду, — мягко пояснил он, — что эта Шотландия сильно отличается от той, из которой она уехала так давно, и даже от той, из которой уехали вы. Но если вы думаете, что я не вполне рад видеть шотландскую королеву здесь, вы ошибаетесь. Я желаю лишь одного — удержать Марию на троне. Я тоже считаю, что человек должен молиться Богу от всего сердца и так, как ему хочется. Я не придираюсь к тем мелочам, которые так сильно разделяют католическую церковь и народ нашей страны. Те, у кого есть власть и сила, определяют политику и толкуют слова, написанные на бумаге, но из-за этого простого правила очень часто умирают те, кто невиновен. Я говорю смело и откровенно: такая у меня привычка. Я всегда буду рядом, чтобы охранять Марию — даже от нее самой, если это понадобится. Вы, моя дорогая, молоды, и поэтому в вас много идеализма. Пусть же Бог сохранит и вас.

— Надеюсь, Он начнет с того, что поможет мне держаться в стороне от земляков-мужланов, — парировала она его доводы, высоко подняв подбородок.

— Как наш Создатель может не исполнить просьбу такой красивой и утонченной особы, как вы?

Гвинет ударила коленом свою лошадь и поспешила вперед. Дальше она ехала в первых рядах тех, кто сопровождал Марию, но держалась на расстоянии от лорда Рована. Она услышала за своей спиной его мягкий смех и вздрогнула: этот человек сумел бросить тень на торжество, которое ничто не должно было омрачить. Почему эти его тонкие намеки так сильно ее тревожат?

Она повернула лошадь и снова подъехала к нему. Верховая езда была одним из ее самых больших увлечений, и Гвинет не без удовольствия показала свое мастерство наездницы: развернула лошадь на месте, проехала расстояние, разделявшее ее и Рована, снова развернулась и поехала рядом с ним.

— Вы ничего не знаете, — горячо заявила она. — Вы не знаете Марию. Ее привезли во Францию и дали ей мужа, когда она была еще ребенком. И она была для мужа самым лучшим другом. Бедняжка король с самого начала был слаб здоровьем. Но Мария оставалась ему любящим и верным другом — и верной женой. В последние дни его жизни она ни разу не проявила слабости, хотя находиться в комнате больного было ужасно. Она ухаживала за ним до конца жизни, а потом с достоинством носила по нему траур. И когда мир вокруг нее менялся, она сохраняла спокойствие. Тогда дипломаты и придворные со всего мира приходили с ходатайствами и предложениями по поводу ее нового замужества. Она оценивала возможные варианты, и в том числе лучших женихов Шотландии, очень рассудительно и с полным пониманием искусства дипломатии, которое было необходимо ей в ее положении. Как вы посмели сомневаться в ней? — спросила Гвинет.

На этот раз Рован не засмеялся. Его взгляд стал мягче, и он сказал:

— Если она в состоянии заслужить такую горячую похвалу от такой женщины, как вы, миледи, то в ней действительно есть гораздо больше, чем внешнее очарование и благородство. Желаю вам, чтобы вы всегда и во всем были так же уверены, — мягко закончил он.

— Почему бы мне не быть уверенной? — спросила Гвинет.

— Потому, что ветер быстро меняется.

— А вы так же непостоянны, как ветер, лорд Рован?

Какое-то время он изучал ее ласковым, почти нежным взглядом, словно любопытного ребенка, с которым столкнулся, а потом произнес:

— Ветер начнется и согнет большие деревья в лесу — все равно, хочу я этого или нет. А когда начинается буря, лучше всего принять это во внимание. Дерево, которое не согнется, сломается.

— Это и есть главная трудность шотландцев, — заметила она.

— Вы тоже шотландка, — напомнил ей Рован.

— Да. И я слишком часто видела, как легко наши великие лорды поддерживают то одну, то другую точку зрения — в зависимости от того, кто им заплатит.

Рован смотрел вперед. Нравился он ей или нет, профиль у него был прекрасный — чисто выбритый волевой подбородок, высокие и широкие скулы, острые глаза и широкие брови. Может быть, такая внешность позволяла ему держаться так покровительственно, не боясь ответного наказания?

— Миледи, я знаю кое-что о своем народе. Шотландцы суеверны. Они верят в существование злых сил. Они верят в Бога — а значит, и в дьявола.

— А вы не верите?

Он снова взглянул на Гвинет:

— Я верю в Бога, потому что мне от этого легче на душе. А если существует добро, то, несомненно, должно существовать и зло. Но важно ли существу более великому, чем люди, — такому великому, как Бог, — верит человек в одно толкование Его слов или в другое? Боюсь, Он не шепчет свои мудрые истины прямо мне на ухо.

— Мне странно это слышать. По вашему поведению можно предположить, что как раз шепчет, — возразила она.

Он улыбнулся:

— Я видел много трагедий и несчастий: видел печальных старых женщин, которых приговаривали к костру как ведьм, и великих людей, которым выносили тот же приговор за их убеждения. Во что я верю? В согласие. И я предполагаю, что королева должна пойти на компромисс.

— Пойти на компромисс или согнуться? — спросила Гвинет, стараясь, чтобы жар ее гнева не был заметен в ее словах.

— Пойти на компромисс, — заверил ее Рован и на этот раз сам поехал вперед.

Стоило ли дальше тратить мудрость на девицу из свиты королевы?

— Я расскажу о вас королеве, — пробормотала она себе под нос.

Сомнения, которые этот человек посеял в ее уме, взволновали ее сильней, чем ей хотелось бы. Шотландские бароны действительно были могущественными людьми, и Марии нужно было сохранить их верность.

День тянулся медленно, и постепенно Гвинет убедила себя, что лорд Рован — человек, за которым надо следить и которого надо остерегаться. Нет никаких причин ожидать чего-то иного, чем самое лучшее будущее, — и для Шотландии, и для ее королевы. И знатные люди, и простой народ пришли приветствовать королеву от всего сердца. Кажется, даже воздух был напоен надеждой и счастьем. А почему им не надеяться и не быть счастливыми? Мария предлагала им молодость в сочетании с мудростью, горячее желание быть дома и радость при виде своего народа — независимо от того, разрывалось ее сердце или нет.