Книга Кольцо любви - Карен Хокинс

Оливия все бы отдала, чтобы только иметь возможность путешествовать по миру, где человека каждую минуту подстерегают захватывающие приключения, о которых упоминал Нед. Правда, Онория подозревала, что, подобно отцу, брат предпочитал скрывать от них самые неприятные стороны путешествия, такие как отсутствие гигиены и непривычную, вредную для желудка пищу, которой путешественникам обычно приходилось довольствоваться. Ни то, ни другое в глазах Онории не могло оправдать прелести путешествия по дальним странам: она предпочитала чистые простыни и хорошо прожаренное мясо.

Порция с размаху плюхнулась в кресло.

– Хорошо! Только я бы предпочла, чтобы доклад делал Нед: он всегда рассказывает только самое главное.

Джульетта подняла голову от шитья, и пламя огня в камине зажгло золотые искорки в ее густых светлых кудрях. В шестнадцать лет она уже могла соперничать по красоте с Кассандрой, хотя и не обладала свойственным старшей сестре безмятежным и мягким нравом.

– Вот и неправда, ничего подобного Нед не делал. Он вечно пересыпал свой доклад морскими словечками, половину из которых я до сих пор не понимаю!

Нед, бывший в семье вторым после Онории ребенком, еще в шестнадцать лет провел целых два года в плавании под руководством дядюшки, капитана Портерфилда Бейкер-Снида. Дядюшка Портерфилд всю жизнь ходил под флагом королевского флота и был отчаянным моряком с продубленной ветром и солнцем смуглой кожей, всей душой преданным морю и находившим высшее наслаждение в боевых сражениях. Однако этот уверенный в себе, отважный человек вздрагивал от страха при одной только мысли провести пару недель на берегу, где ему предстояло носить галстук и беседовать с племянницами, тщательно выбирая подходящие для их слуха темы и следя за тем, как бы не сорвалось с языка крепкое морское словечко.

Джульетта ободряюще улыбнулась Оливии.

– Я думаю, ты будешь куда лучшим казначеем, чем Нед. Нед часто ошибался в подсчетах, и два раза мы потратили больше, чем могли, только потому, что он назвал большую сумму дохода.

– Да, у меня цифры точные, – просияла Оливия, – я их дважды проверила и даже сверила по...

– Я уверена, что ты очень старалась, – поспешила успокоить сестру Онория. – Так что же мы имеем в этом месяце?

Оливия внушительно откашлялась.

– Как сказал бы Нед, пока мы еще держимся на плаву, но быстро набираем воду.

Порция звонко шлепнула себя по лбу, отчего ее темно-каштановые волосы взлетели вверх.

– Ой, только Бога ради...

– Порция, прошу тебя! – Кассандра опустила на колени пяльцы, на которых вышивала цветочный узор. Пре лестная и кроткая девушка всегда старалась примирить своих более живых и несдержанных братьев и сестер. – Оливия, мы понимаем, что дела наши не очень хороши, но насколько?

Оливия тяжело вздохнула, затем произнесла страдальческим тоном:

– Я уже объяснила: мы еще барахтаемся, но если ветер не переменится, то скоро потонем.

Семилетний Джордж отвлекся от попыток уложить любимую лягушку в супницу из дрезденского фарфора.

– Черт побери, Оливия! Ты что, разучилась говорить на английском?

– Джорджи! – воскликнула Кассандра, в ужасе распахнув фиалковые глаза. – Где ты подхватил это слово?

Джордж перевел взгляд на Онорию, и та покраснела.

– Что?! Когда это я такое говорила?

– Ах, Онория! – сокрушенно покачала головой Кассандра.

– А еще отчитывала беднягу Неда, когда он как-то сказал «проклятый», – усмехнулась Оливия.

Онория с сомнением обратилась к брату:

– Джордж! Когда ты слышал от меня это ужасное слово?

– На прошлой неделе. Ты еще вешала в гостиной картину, и, помнишь, попала молотком по большому пальцу. Тогда ты сказала «черт побери» и еще...

– Все-все, я вспомнила, – поспешно перебила его Онория, поймав на себе мягкий укоризненный взгляд Кассандры. – Джорджи, больше никогда этого не говори, ты понял? – Она быстро обернулась к Оливии: – Ты хочешь сказать, что у нас совсем нет денег?

– Да.

– Но я думала, что до тех пор, пока мы остаемся в рамках бюджета...

– В том-то и дело, что мы его превысили! На этой неделе мы истратили семь фунтов лишних.

– Целых семь фунтов? – У Онории заныло сердце, и она пожалела, что рядом нет Неда, который поддержал бы ее. – Но как это могло случиться? Мы же заранее просчитали все расходы!

– А вот и нет! Уголь подорожал и в этом месяце обошелся нам на два фунта шесть шиллингов дороже, чем в прошлом. Потом еще Джордж простудился и нам пришлось чаще топить камин в гостиной.

Действительно, крепкий на вид Джордж был подвержен частым простудам, причем чаще всего у него страдали уши, причиняя мальчику мучительную боль и вызывая пугающе высокий жар. Дело осложнялось тем, что Джордж никогда не жаловался на боль, какой бы сильной она ни была, за что приходилось благодарить Неда: тайком от Онории Нед перед отъездом отвел братишку в сторону и торжественно сообщил ему, что теперь он остается в доме единственным мужчиной. Конечно, Нед имел целью призвать Джорджа к послушанию, но вместо этого внушил бедному ребенку чувство ответственности, слишком тяжелое для столь юного возраста.

Онория тяжело вздохнула:

– Верно, простуда Джорджи!

– Но я уже здоров! – возмущенно заявил мальчик.

– Да-да, конечно, – поспешила успокоить его Онория. – Ты здоров как лошадь.

– А ведь наша Онория терпеть не может лошадей! – хихикнула Порция.

К сожалению, она говорила правду. А все старая кобыла отца, которая непременно норовила укусить каждого, кто оказывался рядом. Онория машинально потерла предплечье, где от ее укуса до сих пор оставался легкий шрам.

– Это не имеет отношения к нашим делам. Какие у нас еще непредвиденные расходы?

– У коляски сломалось колесо, и это стоило нам один фунт и четыре шиллинга. – Оливия сверилась со своими записями. – А еще Джульетта взяла девять шиллингов под отчет.

Онория страшно расстроилась, но постаралась сдержаться.

Порозовев от смущения, Джульетта расправила на коленях вышивание, и Онория увидела изображенного на вершине холма черного коня с развевающейся по ветру гривой. Под ним была вышита надпись: «Лети свободно и стремительно!»

Поймав взгляд Онории, Джульетта стала оправдываться:

– Я взяла эти деньги не для себя, а для Геркулеса.

У Бейкер-Снидов оставалась одна-единственная лошадь – давно состарившийся мерин; только с ним Онория не боялась ездить, потому что он способен был развивать две скорости – медленную и очень медленную. Что до Джульетты, для нее Геркулес был самым дорогим членом семьи. Она всей душой полюбила лошадей еще с тех пор, как впервые самостоятельно добралась до конюшни, а отец, сам страстный лошадник, постоянно поощрял ее увлечение. Когда-то в их конюшне содержалось двадцать две лошади, но это было еще до великого кризиса, а теперь им приходилось обходиться одним Геркулесом.