Книга Похищенный жених - Карен Хокинс

Проклятие, у него раскалывалась голова, а она продолжает говорить загадками. Джек сделал шаг вперед, но тут же покачнулся, затем сделал второй шаг и поспешил схватиться за столбик кровати.

Фиона перевела взгляд своих зеленых глаз с его лица на дверь. Ее глаза прикрывали длинные черные ресницы. У нее всегда были очень интригующие глаза – большие и слегка раскосые, красоту и загадочность которых подчеркивал удивительный разлет бровей. Они казались экзотическими, эти дерзкие брови и обольстительные глаза, на лице, которое во всех других отношениях было бы ангельским.

– Фиона, почему я здесь нахожусь?

Легкая неуверенность отразилась на ее лице.

– Ты… разве ты не помнишь?

– Не помню что? Я возвращался верхом домой и… – Обрывки воспоминаний набегали беспорядочной толпой. Он покинул дом Лусинды, потому что вернулся ее муж.

Поехал лесом. Внезапно разразился дождь. Откуда-то долетел запах сирени. Темнота, затем церковь, отец Маккенни говорит Джеку, что… – Он еще крепче сжал столбик кровати. – Мы повенчаны?

Она слегка побледнела, но отрицать не стала.

Черт побери, стало быть, это был никакой не сон! Комната наклонилась, и Джек снова покачнулся. Фиона дернулась вперед, но он отмахнулся от нее и опустился на край кровати.

– Не прикасайся ко мне, ведьма!

Последнее слово повисло между ними. Глаза у Фионы вспыхнули, она поджала губы.

– Я не ведьма.

– У меня другие сведения, – проворчал Джек.

– Если ты имеешь в виду проклятие Маклейнов, то да, я способна кое-что сделать. – Она неопределенно махнула рукой.

– Ты можешь вызвать дождь. – Он фыркнул. – Зато не можешь остановить его.

Ее щеки слегка порозовели.

Ну и дела! Его поймали и заставили жениться на женщине, которая благодаря проклятию способна призвать облака и заставить их пролиться дождем; проклятию, которому подверглись все члены ее семьи.

– Это не имеет никакого отношения к тому, почему ты здесь. Мы женаты.

Женаты! Эта мысль не укладывалась в его раскалывавшейся от боли голове.

– Ты меня обманула, поэтому наш брак нас ни к чему не обязывает.

Видя, что им овладевает гнев, она успокаивающе подняла руку:

– Пожалуйста, Джек, пойми. Я лишь сделала то, что должна была сделать. У меня не было выбора.

Он встал и сделал шаг к ней.

– У тебя не было выбора? Разве не ты затащила меня в бессознательном состоянии к алтарю? – Она похитила его свободу. Именно она, и никто иной.

Фиона отступила на шаг, уперлась спиной в стену.

– Джек, я по-настоящему сожалею. Но я лишь сделала то, что должна была сделать.

– Должна была? Что же произошло? Из-за чего ты вдруг почувствовала такую необходимость?

– Я должна была положить конец вражде. Наши семьи могут уничтожить друг друга.

– Ты с ума сошла? Этот аргумент так же стар, как окружающие горы.

– Все изменилось. – Глаза ее вспыхнули. – Джек, ты ведь знаешь о Каллуме?

– О твоем брате? – после паузы спросил Джек.

– Да. Он был моим младшим братом. – Голос ее пресекся, губы задрожали.

Джек растерялся.

– И что? Что случилось, Фиона?

– Неделю назад в таверне произошла драка. Твой единоутробный брат Эрик набросился на Каллума. Каллум погиб. Ты, конечно, знаешь… – Она замолчала, не имея сил продолжать.

– Последний раз я видел членов своей семьи пять лет назад на похоронах дедушки. – Они тоже не испытали большого счастья от встречи с ним, узнав, что его дед оставил все свое состояние Джеку. – После я не видел ни Эрика, ни кого-либо другого.

– Эрик и Каллум столкнулись в таверне, поспорили. Они начали драться, и Каллум погиб.

Джек нахмурился, не в силах отвести взгляд от ее глаз, в которых блеснули слезы.

– Члены твоей семьи говорят, что это простая случайность. Однако мои братья не хотят в это верить.

Твердость в ее голосе подсказала ему, что не только ее братья считают Эрика виновным в смерти Каллума.

Джек был младшим в семье. К тому моменту, когда ему исполнилось пятнадцать лет, его отношения с отцом достигли своего пика, после кулачных стычек с кровью и синяками они уже не могли жить вместе под одной крышей.

Таким образом, в нежном пятнадцатилетнем возрасте Джек упаковал вещи, приторочил их на спину своей любимой лошади и покинул Англию. Он редко наведывался домой. Здесь его никто не ждал, и он привык к одиночеству. Со временем он еще больше это ценил.

– Это не имеет ко мне никакого отношения, – мрачно буркнул Джек.

Фиона побледнела, поджав губы.

– Каллум мертв. Ты понимаешь это?

– Разговаривай с Эриком, – грубо оборвал ее Джек. – Это не имеет ко мне никакого отношения.

Она схватила его за руку и крепко сжала.

– Кто-то убил моего брата!

Джек довольно долго смотрел на нее, отметив про себя напряженность ее рта, усталость в глазах. Она измучилась. Когда он это осознал, то ощутил какой-то толчок, какое-то слабое неясное чувство… беспокойства? Сожаления?

Джек освободил свою руку.

– Ты заполучила не того Кинкейда. Тебе следовало бы ловить Эрика или Ангуса.

Фиона сверкнула на него глазами.

– Как ты можешь так говорить?

– Я не отождествляю себя со своей семьей, а они меня с ними. Почему я должен начинать это делать сейчас? – Он до сих пор помнил день, когда покинул дом. Кипя гневом и испытывая чувство ущемленной гордости, он надеялся, что кто-нибудь из них – будь то мать, отец или даже один из его братьев – попросит его остаться. Однако они испытали явное облегчение. Последующие месяцы, в течение которых между ними не было никаких связей, окончательно закрепили этот факт: его семья не проявляет к нему ни малейшего интереса.

Джек решил, что ему тоже нет никакого дела до семьи. У него был приличный доход, который обеспечил ему брат матери, и он снимал комнаты в фешенебельной части города. Он легко вошел в рассеянную светскую жизнь, играл в азартные игры, волочился за женщинами, много пил и научился ценить только одно – собственную свободу.

К девятнадцати годам Джек успел приобрести репутацию закоренелого распутника и неисправимого картежника. Еще он был известен как человек, которому дьявольски везло. Судьба улыбалась ему и в сердечных делах. Так было до двадцати двух лет, когда он встретил Фиону Маклейн. Однако и здесь он снова выкрутился.

– Я не стану влезать в это дело, Маклейн. Найди себе другого.

Фиона вскинула подбородок, глаза ее сверкнули.