Книга Женись, я все прощу! - Алина Кускова

– Может, поменяем местами микроволновку с тостером? – неуверенно предложила Настя, поглядывая на холодильник с нескрываемым ужасом.

– Настена, мы все поменяем, – сказала Селиванова, – ничего из прошлой жизни Смолкина ему не останется. Начнем с кухни. В комнате сделаем перестановку позже, когда он куда-нибудь уйдет.

– И ты его отпустишь? – трагически произнесла Настя.

– Да, ты права. Отпускать нельзя. Если только к маме…

– Не забывай, что она милая, добрая женщина, – напомнила Настя.

– Пока мы имеем дело с вредным и неприятным типом, – заявила Люся и попыталась сдвинуть холодильник. – Нелегко, – призналась она, – придется переставлять микроволновку. Но тогда открутим у раковины трубу!

– Зачем? – Настя в изумлении забыла про кильку, зафиксировав ее, как сигару, в уголке рта.

– Пусть сидит дома и чинит водопровод, – подмигнула ей Люся.

– Чинит водопровод! – восхищенно всплеснула руками Настя и проглотила кильку. Она чуть не подавилась. Пришлось запивать кильку тем, что оказалось под рукой.

Под утро подруги задремали на диванчике, нежно прижавшись друг к другу. К этому времени кухня преобразилась полностью, только холодильник, как оплот холостяцкой неприкосновенности Смолкина, остался стоять на месте.

Глава 2 Федя в шкуре убитого им медведя

Людмила Селиванова не всегда была стервой. Такой ее сделали вынужденные обстоятельства. Мало того, что они лишили ее жениха-компьютерщика – тот сбежал на край света в Силиконовую долину и Люську с собой не позвал. Так еще и лучшая подруга оказалась обманутой таким же негодяем. Если Селиванова могла стойко перенести измену, то Настасья первый раз в жизни собралась покончить с собственным никчемным существованием. Она забралась на самое высокое здание в городе – пятнадцатиэтажку – и решила с нее спрыгнуть. Но страх высоты не позволил ей даже приблизиться к краю. Настасья разревелась и позвонила подруге. Там, на пятнадцатиэтажной верхотуре, Людмиле пришла в голову замечательная идея. Раз она не может отыграться на своем бывшем женихе, то возьмется по полной программе за Настасьиного обидчика. И взялась.

Федор Смолкин обидел не только Настасью, он начал встречаться с сестрой начальницы загса, променяв на дочку Гортензии Степановны. Та продержалась не дольше недели. Следующей несчастной жертвой стала соседка Серафимы Ильиничны. Девушка, несмотря на настойчивые предупреждения старой женщины, убедилась в коварстве Смолкина сама и получила душевную травму. Осталась обида на местного мачо и у секретарши Эллочки. Смолкин постоянно делал ей многозначительные намеки, но каждый раз, когда дело принимало серьезный оборот, увиливал в сторону. И это еще не полный список обманутых им девиц за последний месяц. Проведя небольшое расследование, а без подготовки взяться за Федора Люся не решилась бы, она поняла, что тот настроил против себя если не всю женскую часть небольшого городка, то уж ее добрую половину точно.

То, что задумала сделать Людмила, было неоднократно описано у классиков в трагедиях. Ей оставалось лишь собрать воедино творческие изыскания великих людей и перейти к радикальным действиям. Она собрала и перешла. Одним теплым весенним днем, когда отмечали День радио, веселились на балу молодоженов, а Смолкин напился до поросячьего визга, состоялась инсценировка свадьбы и началось великое перевоспитание энского Казановы. Вернее, это случилось утром следующего дня, когда Людмила открыла Смолкину дверь и заявила, что она его законная супруга, хотя на самом деле никогда ею не была.

Он этого не знал, зато знали другие, но подыгрывали или молчали. Некоторые, в том числе и главред Сан Саныч, об обмане даже не догадывались, наивно полагая, что закоренелый холостяк может когда-нибудь образумиться и жениться. Круговая порука сделала свое черное дело. Смолкину пришлось признать то, что накануне в совершенно невменяемом состоянии он добровольно женился на Селивановой. Свадьба якобы состоялась в редакции газеты, была названа «комсомольской» и прошла на ура. На ней присутствовали гости, подарившие молодоженам сервиз, электрический чайник и утюг. В принципе, нужные для ведения совместного хозяйства вещи. Люсе пришлось разориться и купить их в супермаркете. Смолкин оказался довольно жалким типом, он безоговорочно поверил в сказку о собственной женитьбе и в очередной раз напился. За что получил нагоняй от супруги и массу неприятных ощущений.

Доставлять неприятные ощущения и входило в задачу Людмилы Селивановой. Но ей следовало не отвращать закоренелого холостяка от брака, а показать ему все прелести семейной жизни, какие могли бы быть у него не с ней, сварливой, мелочной и жадной женой, а с милой и необыкновенно чуткой Настасьей. Для последней отводилась роль чертика из табакерки. Она должна была выпрыгивать всякий раз, когда требовалось пожалеть и утешить бедного молодого мужа. О соперницах Людмила не переживала. Те, узнав, что Федор сочетался законным браком со стервой Селивановой, должны были отпасть от него, как напившиеся крови пиявки. Что и случилось. Первой отпала Верочка, второй – Лариса. Она позвонила Смолкину рано утром с намерением потребовать у того отчета, где он был накануне вечером. У них намечался совместный ужин, который Федор проигнорировал.

– Федор находился у себя дома, – заявила Люся, используя в голосе только холодные металлические нотки, – в объятиях законной супруги!

– Что?! Кого?! Где?! – только и смогла вымолвить соперница и замолчала.

– И попрошу вас, кошелка, нас больше не беспокоить! – добавила Люся стервозности в свою речь и подмигнула проснувшейся Настасье.

– Не беспокоить? – повторила Лариса, которую еще никто в жизни не называл кошелкой, и положила трубку.

– Ха! – тряхнула рыжими волосами Селиванова. – Вторая есть! Сколько же их у него?

– Он очень привлекательный мужчина, – сказала Настя, поднимаясь и оглядываясь на дверь спальни, за которой стояла полная тишина. Обычно Смолкин храпел. – Он не умер от горя?

– Спасибо, подруга дорогая! – бросила ей Люся, направляясь в ванную. – По-твоему получается, что жениться на мне – это огромное горе? Между прочим, ты должна готовить завтрак. Заметь, не я, а ты.

– Я помню, – кивнула головой Настя и принялась быстро одеваться. – Я все же гляну.

Она подошла к спальне и тихо приоткрыла дверь. Смолкин не спал. Он лежал, натянув на себя пуховое одеяло до подбородка, пучил глаза и жалко улыбался.

– Привет, – обрадовалась Настя, что Федя остался жив и невредим, – кушать хочешь?

Тот молча кивнул одеялом и продолжил тянуть улыбку.

– Я приготовлю тебе омлет, – радостно пообещала Настя.

Он вышел, крадучись, после того, как по всей квартире разнесся кофейный аромат и запах омлета. Девицы возились на кухне, накрывая стол к завтраку, и обсуждали грядущие выходные. Смолкин прислушался. Те собирались тащить его на дачу к какой-то маме. Внезапно до него дошло, что коварная Селиванова собирается познакомить его со своей мамочкой. Только этого ему не хватало! Нужно было немедленно что-то придумать, чтобы остаться дома и на трезвую голову поразмыслить о произошедшем инциденте. Правда, голова после двухдневной пьянки гудела, как чугунный котелок, в котором помешивали кашу. Впрочем, она-то и подсказала ему, как можно использовать пошатнувшееся здоровье. Смолкин, громко вздохнув и ахнув, обездвиженно свалился у кухонной двери.