Книга Троя. Падение царей - Дэвид Геммел

Он замолчал.

«Я был предателем, — подумал он, — в последний раз, когда Агамемнон пытался взять Трою. Из-за моего высокомерия чуть не погиб царь, и Троя чуть не сдалась иноземной власти. Только храбрость героя Аргуриоса предотвратила это. Два троянца устроили заговор, чтобы Троя пала, а микенец спас город. Как боги наслаждаются этой шуткой!»

Антифон хмуро улыбнулся, пытаясь стряхнуть мрачное настроение, проклиная себя за то, что принялся себя жалеть.

— Если бы я по-прежнему был толстым, я мог бы сесть позади Скейских ворот, и тогда все микенские войска ни за что не сумели бы их открыть.

Полит засмеялся.

— Тогда мы должны двинуться к дому и к горам медовых пирогов.

Крупная женщина тащилась по улицам нижнего города с корзиной медовых пирогов в руке. Многие торговцы кричали ей приветствия, когда она проходила мимо. Она знала всех. Тобиос, торговец драгоценностями, с волосами, крашенными хной, Паликос, торговец тканями, Раша, продавец мяса, и другие. Для них она все еще была Рыжей толстушкой, служительницей Афродиты. Но теперь те дни остались в прошлом. Она вышла замуж за Банокла, воина Троянской конницы.

Женщина улыбнулась. Банокл был теперь полководцем, не больше, не меньше. Мысли о муже согревали ее, пока она шла по утреннему холоду.

Когда она была молода и прекрасна, она мечтала выйти замуж за богатого человека, высокого и красивого, и жить во дворце, где слуги будут заботиться о ней. Там будут ароматные ванны и украшенные драгоценностями одежды. Восхищение мужа будет сиять ярче летнего солнца, и она будет идти по Трое, как царица из легенды. Таковы были мечты ее молодости. В те времена она верила, что никогда не состарится. Что никогда не настанет день, когда ее не будут желать мужчины, когда один взгляд ее фиалковых глаз не будет пленять их сердца.

Однако день этот пришел, подкрался незаметно через тени ее жизни. Богатые клиенты покинули ее, и Рыжая обнаружила, что торгует собой среди чужеземных моряков, или обычных воинов, или самых бедных торговцев и путешественников.

Пока однажды ночью в ее жизни не появился Банокл.

Рыжая шла по улицам к своему маленькому опрятному дому на улице Горшечников. Пересекая площадь, она впервые увидела светлобородого микенского воина. Тот был вдрызг пьян и находился в компании воров и головорезов. Он окликнул ее и, шатаясь, направился к ней.

— Клянусь богами, — сказал он, — думаю, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Покопавшись в кошельке у себя на боку, он вытащил серебряное кольцо и сунул ей в руку. Она сказала, что этой ночью уже закончила работать, но его это не остановило.

— Это только за твою красоту, — сказал он.

Несмотря на то что Рыжая годами имела дело с мужчинами и их желаниями, она была тронута этим жестом. И почувствовала жалость к пьяному дураку. Она знала людей, что были с ним. То были грабители, и, не успеет ночь подойти к концу, как они убьют или искалечат его из-за его колец.

Но она оставила микенца на площади и отправилась — как и утром — в дом пекаря Кренио.

Позже, возвращаясь тем же путем, она приготовилась увидеть воина лежащим на камнях мертвым. Добравшись в конце концов до площади, она увидела, что тот спокойно сидит и пьет, а воры валяются вокруг него.

В следующие дни она наблюдала, как микенец принимает участие в Свадебных Играх Гектора в качестве кулачного бойца. Она гуляла с ним по берегу, спала рядом с ним, слушая его дыхание. И в один прекрасный день поняла с огромным удивлением, что любит его. Почему — так и осталось загадкой. Он не был умен, не обладал интуицией. Кое в чем он походил на большого ребенка: быстро вспыхивал гневом, быстро прощал. Даже сейчас ее любовь к микенцу удивляла Рыжую.

Банокл-командующий. Эта мысль ее забавляла.

Добравшись до дома, она поставила корзинку с медовыми пирогами на стол и налила себе чашу вина. Огонь погас, и она добавила в него хвороста, а потом села перед пламенем.

Банокл все еще был в Дардании. В город пришла весть о том, что он выиграл битву. Его имя было у всех на устах.

Рыжая отхлебнула вина и потянулась за медовым пирогом. Только один, пообещала она себе. Вкус был божественным. Кренио обладал непревзойденным талантом пекаря.

Когда она навестила его этим утром, старик опять заплакал, говоря ей снова и снова, как ее любит.

— Я собираюсь покинуть город, — сказал он.

— Ты говоришь это уже год, — ответила Рыжая. — Но так и не уехал.

— Я ждал, пока ты образумишься, моя дорогая, и отправишься со мной.

— Не начинай снова этот разговор, старик. Я теперь замужем.

— Но все-таки ты не можешь не приходить ко мне, верно? Нам суждено быть вместе. Я чувствую это всем сердцем. Отправимся со мной на восток, Рыжая.

Она не могла сказать, что ублажила его, как всегда, ради его медовых пирогов.

Рыжая откусила кусок второго пирога. Он тоже был хорош.

Мысли ее вернулись к Баноклу.

— Я скучаю по тебе, — прошептала она.

Банокл тоже скучал. За стенами крепости Дардании воины все еще праздновали последнюю победу над микенцами. Банокл слышал смех и пение, веселье людей, уцелевших в битве. Он чуял запах жарящегося мяса и хотел быть снаружи, среди воинов, беззаботно пить и танцевать.

Вместо этого он застрял в этих знобящих покоях, пока Каллиадес и хетт с завитой бородой и именем, о которое можно было сломать язык, вели бесконечный разговор о берегах и бухтах для высадки и о возможных местах сражений. Они говорили о снабжении продовольствием, о разведчиках и о замене павших в битве командиров. Слова перекатывались через Банокла, как волна, и он понял, что раздражается все больше и больше.

По правде сказать, он скучал по Рыжей толстушке. Ее отсутствие лежало камнем у него на сердце. Он представил себе, как она сидит в своем маленьком садике, прислонившись спиной к подушкам, положив ноги на обитую мягким скамеечку. Этот образ немного его успокоил.

Их расставание не было счастливым. Фиалковые глаза сердито глядели на мужа.

— Эту войну нельзя выиграть. Троя не может выстоять против западных царей и их армий. Все умные торговцы покидают город. Мы должны сделать то же самое. Двинуться на восток. Теперь у тебя есть золото и слава. Ты мог бы найти себе дело у хеттов. Мы могли бы быть счастливы.

— Я счастлив, — ответил Банокл, пытаясь ее обнять.

Она стряхнула его руки, потом вздохнула.

— Я тоже счастлива, — призналась она нехотя. — И это меня пугает. Я никогда такого не ожидала. Посмотри на меня, Банокл. Я толстая стареющая шлюха. Я думала, что всем моим мечтам давно пришел конец. Я довольствовалась своим маленьким домом. А потом пришел ты.

Банокл шагнул вперед и обнял ее. Она не сопротивлялась, положила голову ему на плечо.