Книга Человек-Паук. Майлз Моралес - Джейсон Рейнольдс

В порыве паники Уорден яростно махнул кулаком, целясь Майлзу прямо в лицо. Майлз отступил, уклоняясь от удара и увеличивая расстояние между собой и стариком. Уорден тут же встал в боксерскую стойку, поднял руки и замахал кулаками, словно исполняя некий танец. Сальсу.

– Дурак. Думал я тебя не вижу, да? – сказал он, не опуская кулаки. – Но когда живешь уже несколько веков, начинаешь видеть по-другому. Начинаешь видеть то, чего на самом деле, кажется, нет, – он оскалился, обнажив обломанные, словно куски дерева, зубы. – Например, возможности, – он набросился на Майлза. Начальник тюрьмы оказался куда проворнее и быстрее, чем Майлз ожидал.

Левой, левой, уклонился от удара. Затем Уорден нанес Майлзу апперкот правой, прямо в подбородок. Человек-Паук прикусил язык. Услышал, как клацнули зубы. Рот наполнился обжигающей кровью и металлическим привкусом. Прежде чем Майлз успел оправиться, Уорден нанес ему еще два удара, мощный хук прямо в нос. У Майлза зазвенело в ушах, на глаза навернулись слезы. Уорден застал его врасплох из-за неожиданной скорости и силы. Разве ему не сотни лет? Почему он не разваливается? Однако у Майлза не было времени подумать об этом, потому что Уорден со всей силы ударил его ногой в грудь, отбросив на массивную входную дверь. Старик снова набросился на него. Обрушил шквал ударов, комбинаций, о которых большинство боксеров и мечтать не могли. Майлз блокировал столько, сколько смог, прежде чем наконец в отчаянии не схватил с соседнего столика лампу – с абажуром из красного, зеленого и сиреневого стекла – и не разбил ее о голову Уордена. Стекло разлетелось вдребезги, яркие разноцветные осколки попадали, как декоративная обсыпка на мороженом. Так же как в ночном кошмаре Майлза.

Почти так же.

Уорден упал на пол, и Майлз выстрелил паутиной, чтобы связать его, но из веб-шутера вылетело лишь небольшое количество. О, нет. Только не говорите, что… Уорден снова осклабился и одним прыжком встал на ноги. С его пепельного лица капала кровь, но она не была красной – она была голубой. И густой. Она стекала по его белой рубашке прямо на выложенный мозаикой пол.

Майлз снова попытался метнуть паутину, но ничего не вышло.

– О, какое зрелище, – с издевкой сказал Уорден, пальцем вытирая кровь с лица. – Что случается с пауком, оставшимся без паутины? Имеет ли он право дальше зваться пауком? – затем, прежде чем Майлз успел напасть на него, Уорден вытянул руки в стороны, словно крылья, и ухватился за края комнаты. Казалось, будто все: стены, пол, мебель, картины, кровь, стекло и даже сам Майлз, – было своего рода странной проекцией на огромном экране. Будто все это было ненастоящим. Будто все это можно было просто взять и свернуть. Именно это Уорден и сделал. Ухватился за края комнаты и сдвинул их, словно задергивая занавески, складывая реальность пополам. Он сдвигал мир все ближе и ближе, пока вся комната не схлопнулась на Майлзе. На секунду все погрузилось в темноту, и когда Майлз снова смог видеть, как Уорден опять широко развел руки, он абсолютно не понимал, ни где находился, ни кем он был. Он провел рукой по груди: переплетения паутины на костюме были незнакомыми. Майлз не мог вспомнить свое имя, не мог вспомнить откуда он и что делает в этом костюме неизвестно где. Казалось, будто его полностью стерли. Будто не было Рио и Джефферсона, не было Аарона, Ганке. Не было Человека-Паука. Tabula rasa[26]

.

Пока Майлз слонялся по комнате с затуманенным сознанием, Уорден воспользовался преимуществом и набросился на него. Майлз не видел его, но чувствовал каждый удар. По почкам, по ребрам, в грудь и челюсть. Под градом ударов Майлз сам размахивал кулаками, пытаясь попасть в кого-то, кого физически там не было.

К счастью, транс продлился всего секунд пятнадцать, затем Майлз снова пришел в себя. Белое пространство, ставшее его новой реальностью, развернулось, будто раскрыли веер с красивым изображением, наполненным цветом и жизнью. Вот только Майлзу это изображение не казалось красивым. Он вернулся в место, которое не покидал, – дом Уордена, с полным осознанием того, кем он был и что он там делал. Получилось так же, как с камерой слежения. Он думал, что отключит ее, потом включит и никто не заметит выпавшего промежутка времени. Но сейчас он сам застрял в белом небытии и ничего не заметил.

Кроме Уордена, который схватил кошку-девятихвостку со стены.

– Твоя жизнь – сплошной ночной кошмар! – взвизгнул Уорден, держа в руках плеть. – И ты ничего с этим не сделаешь.

Вместо того чтобы ударить Майлза плетью, он отвел ее назад и швырнул в Майлза целиком. Майлзу следовало просто отойти в сторону, он с легкостью мог уклониться. Но, прежде чем он успел это сделать, рукоятка кошки-девятихвостки прямо в воздухе превратилась в настоящую кошку с девятью хвостами. Не просто в маленькую кошку, каких Майлз часто видел, вроде той, что сейчас пряталась где-то за диваном, а в огромного зверя, в два раза больше медведя, оскалившегося на него. Она выгнула спину дугой, шерсть на загривке встала дыбом, как острые шипы. Она была такой огромной, что если бы в особняке Уордена не оказались такие высокие потолки, то от этих «шипов» остались бы дырки в крыше. Майлз стоял лицом к лицу с животным, медленно двигался, пока оно следило за ним, выжидая подходящего момента, чтобы наброситься и разорвать на кусочки. Ее девять хвостов змеями извивались по комнате, шерсть на них напоминала маленькие лезвия, а концы были твердыми и заостренными. Каждые несколько секунд хвосты поднимались над огромным зверем и пытались дотянуться до Майлза.

– Кис-кис, – усмехнулся Майлз и наклонил голову, чтобы посмотреть на Уордена. Он опять перевел взгляд на кошку, ее зубы, хвосты. Затем снова на Уордена, который теперь побежал через всю комнату к портрету Джефферсона Дэвиса. Кошка зашипела, бросилась вперед, но лишь немного. Так она просто проверяла свою жертву. Майлз машинально уклонился, изогнувшись назад, словно его тело было без костей, кошка лишь слегка задела его когтем, порвав костюм. «Следи за Уорденом», – сказал он себе и отступил в угол. Он коснулся порванного костюма. Почувствовал пальцами свою кожу, проверил, не было ли крови, – кровь была, но совсем немного. Когти слегка поранили кожу. Следи за Уорденом. Майлз, одним глазом следя за гигантской кошкой, наблюдал, как Уорден отодвинул в сторону огромную картину, за которой находился рычаг. Он опустил его вниз, и заревела тревога. Звук был такой же, как в тюрьме, похожий на удар электрошокера. Такой сигнал обычно используют, когда вызывают охрану. Майлз шумно сглотнул, зная, что ничего хорошего это не предвещает, но он также понимал: что бы это ни означало, оно также не решит проблему, стоявшую прямо перед ним.

– Кис-кис-кис, – снова позвал Майлз кошку.

Первое, что пришло Майлзу в голову, – это снова стать невидимым, но затем он вспомнил, что это бесполезно. Кошка все равно сможет его видеть. Не говоря уже о том, что и Уорден тоже. Майлз понял, что его единственная надежда – это попробовать разобраться с хвостами.