Книга Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк

– А еще одних нет? – спросил кто-то.

– Увы, – пожала я плечами.

Откровенно говоря, чтобы не услышать ужасающего мычания следовало замазать уши глиной, но девчонки поверили и оставили меня в покое.

В следующий раз кристалл замерцал часа через три, когда я успела разобраться, чего нагородил товарищ, колдовавший над амулетом, а этаж окончательно успокоился. От паники, что сейчас «рванет», я с такой поспешностью притушила магию, что басовитое мычание, только-только зародившись, мгновенно переросло в невнятный скулеж и окончательно стихло. Звук исчез. Еще целый час, пытаясь безуспешно победить усталость и заснуть, я следила за тем, как лежавший на подоконнике возле лампы кристалл то тщетно вспыхивал, то затухал. Правда, теперь ярко, можно было вместо ночника оставлять.

На следующий день хуже меня выглядел только магистр Армас, проигнорировавший появление в аудитории нашей бравой пятерки. Даже ни с кем не поздоровался. Было заметно, что бессонная ночь не прошла для мужика бесследно. Злой, как голодная рейнсверская мухоловка, он заставил группу писать незапланированную проверочную работу, а сам, засев за преподавательской кафедрой, делал вид, будто изучает какую-то книгу, прихлебывал из кружки нечто бодрящее и с трудом сдерживал зевоту. И кому, спрашивается, сделал хорошо? Воспитатель болтливых адепток недоделанный.

Когда занятие наконец закончилось, народ устремился на выход. Я положила в общую стопку работу с решенными задачами и сдержанно обратилась:

– Магистр?

– Слушаю, адептка Эден, – хмуро проговорил он, не отрывая взгляда от книги, и прихлебнул напиток. Вернее, сделал вид, будто прихлебнул. Источник бодрости давно закончился, оставалось разве что высунуть язык и облизать стенки. Но я, наученная горьким опытом, мудро «не заметила» преподавательский конфуз.

– Амулет. – Оплетенный камень лег на стол.

– Уже? – изогнул Армас брови, наконец сподобившись покоситься в мою сторону.

– У меня был стимул.

– Какой? – сделал он вид, будто ничегошеньки не понимает.

– Очень шумный, – с серьезным видом уверила я и, проследив, как магистр с нарочитой ленцой забирает кристалл, вымолвила:

– Могу я задать вопрос?

– Нет.

– Из нас пятерых, почему вы наказали только меня? – притворилась я глухой.

– Настроение было дурное, а вы не вовремя высказались, – неожиданно признался он.

Наши взгляды встретились, что являлось опасным и даже скандальным обстоятельством. С младших классов ученикам внушали, якобы нельзя поднимать глаза на преподавателя и дерзко таращиться ему в лицо – тоже не принято, но мы смотрели. Зайдет кто-нибудь в аудиторию, точно вообразит чепуху, а потом по академии запорхают новые листовки с двусмысленной сценой.

– Ясно, – разрывая зрительный контакт, вздохнула я.

– Что-то еще? – изогнул он брови.

– Нет, всего наилучшего. – Я направилась к двери, но вдруг поняла, что если не выскажусь, то на лекции по мироустройству взорвусь черным, как методичка Хилдиса. – К слову, магистр, совершенно забыла сказать, что улучшила амулет.

– Каким образом? – исключительно из вежливости уточнил Армас, но по всему было видно, что разговор его прилично допек.

– Убрала звук.

– Разве не затем кристалл был передан вам?

– Вообще убрала, – уточнила я. – Теперь амулет абсолютно, совершенно беззвучен. Уверяю, он больше никого не разбудит среди ночи. Полный покой для окружающих!

– Полный… покой? – с расстановкой переспросил магистр.

– Зато теперь амулет очень ярко светится. Особенно в темноте.

Армас кашлянув в кулак, почесал бровь и вымолвил:

– И для чего вы сделали это – к-хм – улучшение?

– Настроение было дурное, а он не вовремя замычал, – дернула я плечом. – Но если нужно вернуть хрип умирающего скиффолса, то магию легко разжечь обратно.

Он смотрел почти с восхищением, видимо, не веря, что перед ним стояла девчонка-первогодка и дерзила в лицо.

– Аниса, кажется, я чего-то недопонимаю, но… вы предлагаете мне этим на досуге заняться?

– Я бы никогда не посмела! – Для пущей убедительности прижав руки к груди, я изобразила раскаянье и шустренько, пока Армас не пришел в себя, отчалила на лекцию по мироустройству.

– Ведьма, смотри! – Флемминг Квинстад бухнул передо мной раскрытую книгу, прямехонько на недописанный дoклад по истории, и с самодовольным видом уселся рядом.

Страницы фолианта были желтоватыми, а текст написан на старомагическом языке. Некоторое время я вчитывалась в сложные символы, пытаясь в голове утрамбовать общую мысль. И тут до меня дошло! Ботаник обнаружил способ снять дымовое заклятье Хилдиса.

– Оно? – уточнил он.

– Как ты его нашел? – охнула я и немедленно прикусила язык, когда со стороны соседнего стола раздалось недовольное цыканье от адептки с факультета общей магии. Битый час она страдала над созданием иллюзии огненной птицы, но выходило дурно. Вместо пернатой в воздухе появлялось то размытое пятно, отдаленно напоминающее попугая, то неопрятная клякса, похожая на неопрятную кляксу.

Мы с Флеммингом склонили головы, чуть не столкнувшись лбами. Он зашептал:

– В прошлую декаду парни из исторического клуба пытались взломать опечатанный устав братства хранителей и стащили эту книгу из читального зала.

– Как? – заинтересовалась я, ведь выйти с библиотечной книгой за пазухой не позволялo охранное колдовство.

– Обманули защиту. Если что, я был против воровства!

– Всегда знала, что историки – страшные люди, – хмыкнула я.

– Да, и мы превосходно владеем старомагическим. – Он сунул мне сложенный листочек с переводом заклятья и, поднявшись, объявил, словно назначал любовное свидание:

– Я и ты. Сегодня после ужина. У тебя в комнате.

– Я, ты и Тильда, – поправила, проигнорировав презрительный взгляд неудачливой иллюзионистки, вновь наколдовавшей радужную кляксу. Мол, ни стыда ни совести у первогодок.

– Она же все равно не сечет в высшей магии! – громко возмутился Флемм, наплевав на то, что к нему оглянулись все, кому было не лень оторваться от зубрешки и повернуть голову.

– Да, но у нее единственной из нас троих есть методичка. И еще один принципиальный вопрос. Почему в моей комнате?

– Почему? – Ботаник замялся, пытаясь отыскать достойную причину, по какой мы должны, простите, гадить и дымить именно на моей территории. – У меня бардак! С прошлой седмицы не сдавал грязную одежду в прачечную.

– Спрячешь под кровать. Я не брезгливая.

– Соседи начнут сплетничать!