Книга Темное дитя - Ольга Фикс

Я навострила уши и стала ждать продолжения. О религии, насколько я помню, у нас с Сережкой речь еще ни разу не заходила.

– А крест тогда почему не носишь? – спросила я с любопытством.

– Как не ношу? Всегда при себе! – Сергей сходил в коридор за барсеткой и вынул из потайного кармана крестик. – Видишь? Настоящий, серебряный. И у нас с тобой, Сонька, все теперь будет по-настоящему. Обвенчаемся в церкви, пусть там это сколько угодно стоит, мне не жалко. ЗАГС – что? Вчера расписались – завтра развелись. А надо чтоб как у них: «В болезни, в здравии, и пока… это… смерть не разлучит нас».

На этих словах коньяк в бутылке закончился, и Сережка, брякнувшись на одно колено, заплетающимся языком потребовал моей руки, сердца и всего, что к этому прилагается.

Во я влипла! В Израиле Сережка ни разу не напивался, я успела уже забыть, как это бывает. Оказалось, впрочем, прежние навыки никуда не делись, и мне, хоть не без труда, удалось уложить набравшегося экса. Хотя он все порывался вскочить и добиться от меня немедленного ответа: «Так да или нет? Ну, чего молчишь?! Да?! Или чего? Или как?»

– Завтра, все завтра, – отвечала я, скорчившись на диване, а сама думала, что уж завтра-то я наверняка первым делом переберусь к маме.

* * *

Ночью я почти не спала. Задремала только под утро. А когда проснулась, солнце уже заливало комнату непривычно прохладным московским светом, и крошечные пылинки плясали в его лучах. В квартире стояла благодатная тишина. Пока я спала, Сережка проснулся и куда-то ушел.

Умывшись, я полезла за телефоном. Он был разряжен, и, что хуже всего, я забыла в Иерусалиме зарядку. Неважно, сейчас куплю в ближайшем ларьке.

Я оделась и собралась выходить. Тут-то и выяснилось, что дверь заперта на оба замка, а ключей Сережка мне не оставил.

Внутренний карман куртки показался мне странно легким. Я сунула туда руку и похолодела. Ни кошелька, ни теудат зэута, ни русского паспорта, ни даркона.

«Без паники!» – велела я себе. Не навсегда ж Сережка ушел. Вернется, и все встанет на свои места. Наверное, оно само из кармана выпало, а Сережка просто подобрал и куда-то сунул. И дверь опять же… а как можно уйти, не заперев за собой? Наверняка думал, что у меня есть ключи. Откуда ему знать, что я их тогда выбросила?

Я сняла куртку. Напилась чаю с остатками печенюшек. Включила комп – пароля, слава богу, не было, да и зачем пароль, если живешь один. Вошла в сеть, просмотрела новости. Почувствовала, что жизнь понемногу налаживается.

Набрала наш номер по скайпу. Никто не ответил. Гуляет, наверное, где-нибудь. Интересно, в виде кого? Вчера днем голем должен был занести ей обед.

Я, конечно, перед отъездом забила холодильник яйцами, сырами, маслом, хумусом, йогуртами, молоком. Корнфлекса еще оставалось завались. Накупила фруктов и овощей. Оплатила очередной чудовищный счет за электроэнергию. А горячим Тёмку раз в день снабжать будет голем, так мы с Геней договорились. Заодно и присмотрит, как там она, что. Если чего, Геня сразу мне позвонит.

Я набрала номер рава. Геня ответила сразу, будто ждала:

– Сонечка! Ну слава богу! Я звоню-звоню, а у тебя все время автоответчик!

– Разрядился, а я забыла зарядку. Тёмка в порядке?

– Да в том-то и дело! Не знаю, как тебе и сказать. Такие дела у нас! Вчера голем понес ей обед и не смог в квартиру попасть.

– Почему? Я же оставила ключи.

– Голем сказал, они не подошли.

– Странно. Может, он с замками не справился? Там верхний немножечко заедает.

– Не в том дело. Голем сказал, ключи вообще было невозможно вставить. Похоже, кто-то сменил замки.

– Исключено! Кому бы это делать, зачем? А Тёмка что говорит? Как она? Она ела?

– В том-то и дело, что ничего нам Тёма не говорит.

– Но голем хоть догадался ее позвать? Она к нему вышла?

– Вышла. Точнее, выползла откуда-то из-под двери. Голем принес ее в банке из-под компота.

– Зачем? Она что, так и не превратилась в себя обратно?

– Превратилась, только не сразу. И сперва не реагировала ни на что. Голем испугался, что ее кто-то случайно растопчет. Или не случайно. Люди же, они сама знаешь какие. Я сама чуть не выбросила ее вместе с банкой.

– Господи, как?! Голем вам что, не сказал?

– Сказал. И я честно подождала. Потом попыталась ее разговорить. Ноль реакции! Обычная черная сороконожка. Валяется, как мертвая, свернувшись в клубок, на дне грязной банки. Так я стала уже сомневаться, что это она.

– Но теперь-то Тёма опять девочка? Пришла в себя?

– Девочка. – Геня тяжело вздохнула. – Но, Соня, она как будто не в себе. Молчит, на вопросы не отвечает, ни во что больше не превращается.

– Может, это она из упрямства? Сердится на весь мир за то, что я уехала?

– Может быть, конечно. Дети, они такие. Но… Понимаешь, я ее выкупала, напоила теплым молоком и уложила в постель. Сижу теперь у кровати и то вижу, то не вижу ее голову на подушке. Все время будто расплывается она перед глазами. И мне кажется, дело вовсе не в моей катаракте.

– А рав что сказал?

– Сказал, чтоб ты возвращалась скорее. Сказал, только ты можешь все исправить, но что времени у тебя почти нет. У тебя там, в Москве, еще много дел?

* * *

Настроение было – в ближайший самолет и валить. Какие у меня дела в Москве? Никаких. Пробежаться по знакомым улицам. Заглянуть в кафе, выпить там кофе с булочкой. Окунуться в пруд, переделанный из остатков котлована. Услыхать настоящих соловьев на рассвете в Битце.

Все дела ждали меня в Иерусалиме. Но куда без паспорта и без денег? Телефон разряжен, квартира по-прежнему заперта.

Написать кому-нибудь, позвонить? Но кому?

Я ведь рано замуж вышла, а какие друзья могут быть у замужних женщин? Только жены приятелей мужа. Так они мне никогда не нравились – ни приятели, ни жены их, ни подруги. Одноклассников, кроме Светки, я давно всех порастеряла, да и жили они на другом конце серой ветки. В институте я была уже замужем, с учебы спешила всегда домой, в общих пьянках-гулянках не участвовала.

Кое-кто, правда, откликнулся в мессенджере и «ВКонтакте». Написали, что сейчас на работе, но вечером неплохо было б сходить куда-нибудь посидеть.

С соседками у меня тоже как-то не сложилось, не помню даже толком, кого как зовут. Здрасте, до свидания, как дела. Да, небось, все на работе сейчас. Время одиннадцать, подъезд будто вымер. Ни дверь не хлопнет, ни лифт не стукнет. Одни старушки на лавочке на своем боевом посту. Да сосед-пенсионер через стенку, как всегда, телевизор на всю мощь врубил. Бесполезно ему стучать, он глухой. Да это и соседний подъезд уже, там я совсем никого не знаю.

Мамин скайп не отвечал. Она, когда работает, старается ни на что постороннее не отвлекаться.