Книга Враги поневоле - Валерия Чернованова

— Пожалуйста, не оставляй меня одну, — взмолилась она. — Мне так страшно.

— Не оставлю. — Алесс бережно коснулся щеки девушки, смахнув прозрачную слезинку. — Никогда.

Глава третья МИРАЖИ

Ноэминь

— Ноэминь, открой! Я накрыла голову подушкой в надежде, что это поможет спрятаться от пронзительного голоса Хейли. Но девушка упорно тарабанила в дверь и уходить, по всей видимости, не собиралась. Пришлось вставать. Окинув заспанным взглядом комнату, жалобно застонала. Еще даже не рассвело, а Хейли уже тут как тут! Нарисовалась! Что ей понадобилось на этот раз?! Вчера она заявилась ко мне с первыми петухами. Видите ли, доморощенной портнихе не терпелось увидеть меня в готовом наряде. Бесспорно, платье получилось потрясающим, но мое сонное тело никак не желало в него втиснуться. К сожалению, оценить бальный туалет я смогла только, когда остатки сна окончательно покинули мое сознание. «Ну, Хейли, если ты пришла на очередную примерку, тебе не поздоровится!» — свирепо подумала я.

— Что случилось?! — гаркнула, открывая дверь. Согласна, грубо, ведь Хейли несколько дней потратила, чтобы сегодня я была на высоте и не заслужила такого обращения. Но в последнее время мне все сложнее становилось контролировать себя и вовремя подавлять вспышки гнева. Видно, атмосфера в замке оказывает пагубное влияние на мою легкоранимую психику. С лица девушки исчезла счастливая улыбка, которой она намеревалась одарить меня в это праздничное утро.

— Ты в порядке? Игнорируя встревоженный взгляд служанки, я полюбопытствовала:

— Что-то хотела?

— Лорд Моркес просил предупредить, мы едем на мессу в Мэйнвилль. Поторопись.

Тьма! Тащиться в этот угрюмый городишко по такой погоде, да еще и в такую рань! Для чего?! Чтобы послушать заунывное пение хора и вознести молитвы Всевышнему? Нет уж, увольте! Лучше останусь в замке. Досыпать. К тому же с Мэйнвиллем и его окрестностями были связаны не самые приятные воспоминания.

После случая в лесу я боялась покидать замок, и вытащить меня за стены Горнвилля не под силу было даже Всевышнему. За окном бушевала вьюга. Черное небо извергало на землю целые россыпи снега. Второй день мела метель, и вокруг Горнвилля успели образоваться зыбкие сугробы.

Вчера слугам пришлось потратить не один час, чтобы расчистить двор. Представляю, что творится в лесу. Дорогу замело, а граф собрался на мессу! И почему при замке нет часовни? У всех нормальных дворян есть, а у д'Оранов нет! Не пришлось бы ехать в Мэйнвилль.

— Передай Моркесу, я неважно себя чувствую. Лучше останусь в замке. Хотела захлопнуть дверь, но Хейли затараторила:

— Граф настаивает на твоем присутствии! Нам всем необходимо помолиться за Олшир. Ты ведь маг Горнвилля и обязана быть на мессе! Маг? С этим можно поспорить. Кажется, мои силы годятся только на то, чтобы готовить косметические средства для графини. Делать нечего, пришлось соглашаться. Воля графа для нас закон. Пообещав Хейли, что скоро спущусь, принялась за сборы.

Забрезжил рассвет. Тусклые лучи показались на горизонте, добавляя неярких красок очередному серому дню.

У ворот царила суматоха. Была бы я художником, непременно запечатлела бы этот момент на холсте: «Поездка графа вместе с семьей и челядью в Мэйнвилль». Такого красочного действа мои глаза давно не видали. Велес запрягал лошадей в хозяйскую карету, то и дело огрызаясь на замечания Пэба. Зельма, как угорелая, носилась с огромной торбой, полной пресных хлебов, и покрикивала на мельтешащих туда-сюда служанок. Существовала традиция в канун самой длинной ночи в году оставлять возле алтаря опресноки. Тогда Всевышний пошлет на землю хороший урожай. Глэйс зазывал слуг в повозки, требуя поскорее заканчивать со сборами и занимать места. Право, такое ощущение, будто они не на мессу собираются, а на святую войну! Чудные! Никак не привыкну к странностям людей, живущих в Горнвилле. Может, метаморфозы происходят с каждым обитателем замка? Вот и я, казалось, изменилась до неузнаваемости, даже для самой себя. Интересно, что бы сказали мои друзья, увидев вместо спокойной, всегда уравновешенной Ноэминь, девицу, по поводу и без повода впадающую в самую настоящую ярость?

Хейли тем временем пыталась поймать неугомонного Айлиля, скачущего по двору в безумном танце. Таким способом мальчик выражал свою радость по поводу грядущего праздника. И весело подтрунивал над бедной служанкой, которой никак не удавалось его догнать. Жизненной энергии Айлиля можно было только позавидовать. Эх, где мои двенадцать лет…

Стоило появиться Моркесу с супругой, как звуки стихли. Даже деревья перестали шуметь, испугавшись недовольства его сиятельства. За графской четой блеклой тенью следовала Шанталь, закутанная в черный плащ и такого же цвета платок. Создавалось впечатление, будто девушка собралась не на праздничную литургию, а на похороны. Алессандра с ними не было. Я вознегодовала. Разумеется молча, ведь до моих чувств все равно никому не было дела. Значит, Алессу можно пропустить мессу, а мне — ни в коем случае! Д'Оран, счастливчик, мог игнорировать приказы отца и спать, сколько душа пожелает, я же вынуждена была подняться на заре. Эгоист! Ради меня мог бы поехать. Хотя о чем это я? Алессандр если и делает что-то, то только ради себя. Пора бы смириться с этим. Я ведь все равно его люблю, вместе со всеми его недостатками, число которых, к сожалению, превышает число достоинств. Я все-таки его простила. Хоть и понимала, что рискую, начиная отношения с таким непредсказуемым человеком, как Алесс, но поступить иначе не могла. Это чувство оказалось сильнее меня. Люди заняли места. Слуги — в повозках, д'Ораны — в карете, на самом видном месте которой была изображена помпезная картина — фамильный герб в виде золотой рыси в червленом поле, настигающей молодую лисицу. Настроение испортилось окончательно, когда справа от меня уселась Шанталь, а слева умостился Айлиль, таким образом, я оказалось зажатой с обеих сторон. Напротив вольготно расположились хозяева Горнвилля. Граф крикнул кучеру, и карета тронулась, недовольно заскрипев заледеневшими колесами. Меньше чем через час прибыли в Мэйнвилль. Завидев графа, толпа прихожан, ожидавших, когда двери храма распахнутся, расступилась. Следуя за Моркесом, я украдкой бросала взгляды по сторонам. В глазах многих людей читался упрек, некоторые же, не скрывая ненависти, смотрели на д'Орана. Жители Олшира винили Моркеса в горе, обрушившемся на их край. Началась месса. Как и предполагала, всем мест не хватило. Опоздавшие вынуждены были стоять в проходах или же жаться у стен, все скамьи были заняты. Я сидела с краю во втором ряду, а рядом, натянутая как струна, восседала Шанталь. Нравится ей ютиться у меня под боком. Взгляд девушки был прикован к служителю, проповедовавшему с возвышенности. Еще немного и она прожжет в его лице дыру! Я внимательнее пригляделась к Шанталь, пытаясь понять, действительно ли она слушает проповедь или же ее мысли витают далеко. Порой мне становилось интересно, о чем думают такие, как она. Нет, Шанталь нельзя было назвать сумасшедшей в полном смысле этого слова. Но то, что она со странностями, являлось неоспоримым фактом. Вот сейчас, вроде бы смотрит на иерея, а взгляд потухший, со стороны кажется, будто девушка не понимает, о чем говорят и где она вообще находится. Остальные прихожане с завидным интересом внимали словам священника. Или делали вид, что слушают. По-моему, так притворялись. По крайней мере, я никак не могла сосредоточиться на проповеди. Мой рассеянный взгляд блуждал по сторонам, я уже успела изучить узоры, украшавшие каменные полы. Местами рисунки стерлись, и невозможно было понять, что пытался выразить художник. Стены и свод храма были расписаны старинными фресками, повествующими о баталиях между силами света и тьмы. Красочные картины рассказывали, как Всевышний низвергает Мороса с небес в бездну, а падший бог в окружении пламени и проклятых душ, изображенных тут же в образе чудовищ, с ненавистью смотрит на победителя и клянется вернуться на землю, чтобы отомстить. Отомстить людям за то, что они предали его, избрав себе другого бога. В витражах, позолоченные солнцем, сверкали лики святых, первых борцов за новую веру, участников святой войны. Их головы окружало золотое сияние, печальные взоры были обращены на прихожан. Странно, но в моем воображении воины Всевышнего представали другими. Не унылыми старцами в длинных одеждах, а храбрыми воинами, закованными в латные доспехи. Заглядевшись на витражи, мне вдруг почудилось, что лик одного из святых дрогнул. Я часто заморгала, стараясь прогнать нелепое наваждение. Бред какой-то! Зажмурилась, а когда открыла глаза, знакомый жуткий страх прокрался в душу.