Книга Игра - Бренда Джойс

Катарина не сумела улыбнуться в ответ. Она не сомневалась, что Перро будет в ярости, когда обнаружит, что «Клинка морей» уже нет.

Вам это нравится, — вдруг сказала она. Это было не столько обвинением, сколько ошеломляющим прозрением.

Лэм вопросительно поднял брови.

Вам нравится опасность. Нравиться бросить вызов и выйти в море, прежде чем Перро узнает о вашем возвращении и прикажет вам остаться. Вас радует опасность! Он засмеялся.

Я никогда над этим не задумывался, но, возможно, вы правы. — Он соскользнул на землю. — Эй, парень!

Оборванный портовый мальчишка подбежал к нему. Лэм дал ему несколько пенни.

Отведи этих лошадей обратно в конюшню. Монеты исчезли как по волшебству.

Хорошо, сэр. Это вы капитан пиратов? — Глаза оборванца были широко раскрыты. На грязной физиономии они казались синими васильками,

Я, — сказал Лэм и скорчил страшную физиономию. — И давай поживее, пока я не забрал тебя с собой!

Мальчишка схватил поводья и быстро ретировался.

Вам доставило удовольствие его напугать? Лэм улыбнулся, отчего его лицо совершенно преобразилось.

Он ничего другого и не ждал от ужасного пирата. Я не хотел его разочаровывать.

Катарина улыбнулась в ответ. Его улыбка тотчас погасла, и он несколько мгновений смотрел на нее, потом резко повернулся в сторону залива. Катарина задумчиво смотрела на его широкую, укутанную в плащ спину. Прошлой ночью он за нее беспокоился — в этом она была почти уверена. А сегодня он относится к ней с полным безразличием, словно чужой. Почему?

Да и зачем ей это знать? Он пират, и она не должна забывать об этом. Он пират и сын Шона О'Нила.

Когда «Клинок морей» направился к выходу из залива в открытое море, Лэм передал штурвал первому помощнику и спустился с полубака. Он стоял на носу, глядя в набегающие серо-стальные волны. Ему нравилось ощущение ледяных брызг на лице. «Клинок морей» без усилия разрезал волны. Он строился для погони и был быстрым, узким и легким. Когда они выйдут в море, Лэм поставит все паруса, и они понесутся, подгоняемые ветром. Но куда?

Лэм знал, что у него остается немного времени. Вскоре он должен познакомить Катарину со своими планами. Кстати, она как раз хотела обсудить с ним свое будущее.

Он боялся. Это было поразительно. Он не испытывал страха перед предстоящими сражениями — только ледяное спокойствие и обострение всех чувств. А теперь он боялся женщины, боялся, что она его отвергнет.

Катарина отвергла Хью, свою детскую любовь. Лэм напрягся, как пружина. Глупо было думать, что взамен она готова будет считать своим покровителем его, печально известного пирата, сына убийцы. Требовалось предложить ей что-то большее, чем то, что он предлагал ей до сих пор.

Тем не менее он чувствовал, что и этого будет недостаточно. Он отлично помнил, как гордо и презрительно вела себя с ним Катарина Фитцджеральд. Но… возможно, прошедшая ночь что-то изменила? При одной лишь мысли об этом — от проблеска надежды — кровь быстрее побежала в его жилах.

И все же Лэм боялся пойти к ней. С бьющимся сердцем стоял он, держась за поручень, не решаясь отпустить его. Умом он понимал, что совершает глупость, ставя перед собой слишком высокую цель, достойную совсем другого, гораздо лучшего мужчины. Но его сердце бросало вызов уму.

Наконец Лэм повернулся и прошел к трапу, чтобы спуститься вниз и откровенно объясниться с Катариной — чтобы просить ее стать его женой.

Катарина стояла у открытого иллюминатора, не замечая дуновения морского бриза, — она ждала прихода Лэма. Наблюдая за быстро удаляющейся линией берега, она с беспокойством пыталась предугадать, что он ей скажет, с не меньшим беспокойством раздумывая о том, что ждет ее в будущем.

Катарина, я хотел бы с вами поговорить.

При звуке его голоса она медленно повернулась.

Он закрыл за собой дверь каюты и стоял, разглядывая ее с непроницаемым выражением на лице. Она почувствовала беспокойство, вспомнив о том, что пытался сделать Хью прошлой ночью и как Лэм ему помешал. Она подумала о кровати под пурпурным балдахином у соседней стенки каюты и о красных с золотом шнурах.

Куда вы меня везете?

Лэм приблизился, остановившись тем не менее в нескольких футах от нее.

Катарина, мне не хочется вас отпускать. Она замерла.

Он внимательно изучал ее лицо, потом посмотрел прямо в глаза.

Знаете, я могу многое дать вам.

Катарина знала, что за этим последует. Ее сердце бешено билось. Она вовсе не желала, чтобы ей сделали очередное сомнительное предложение, не желала подвергаться искушению, даже самому незначительному.

Он не дал ей возразить:

Я смотрел на вас, когда мы проезжали Смитфилдский рынок. — На его серьезном лице мелькнула легкая улыбка. — Видел, как жадно вы разглядывали одежду и другие товары. Заметил радость на вашем лице. Когда мы уезжали, у вас был такой вид, словно вы были ребенком, которого увели с первого в его жизни праздника. Катарина не могла отвести глаз от его красивого лица. Несмотря на гнев и отчаяние, она вспомнила — даже слишком отчетливо — великолепие и вычурность туалетов королевских придворных. Все эти штучки, которых у нее никогда не будет.

Я могу дать вам любое украшение, о котором вы когда-либо мечтали, и все другие, о которых вы даже мечтать не могли. Я не люблю хвалиться богатством, но на этот раз я снизойду до хвастовства. Я богаче иных королей, Катарина. Вам хочется иметь норку и соболей? Или горностая и рысь? Они ваши. Такая женщина, как вы, создана для того, чтобы наслаждаться дорогими вещами. Вы созданы для того, чтобы вас ценили, обожали и уважали не хуже любой королевы. — Он оглядел ее старое, неоднократно чиненное, уродливое платье. — Вы должны одеваться в шелк и бархат, в ленты и кружева. Ваши платья должны быть так же богаты и великолепны, как платья королевы. Вам следует носить бриллианты в ушах и рубины на талии, а волосы украшать сапфирами и изумрудами. Или вы предпочитаете что-то поскромнее? Тогда вам подойдут золото и жемчуг. Катарина, здесь не может быть никаких ограничений. Только скажите, и все это станет вашим.

Он предлагает ей несметные богатства, а она в обмен на это должна стать его шлюхой. Катарина дрожала от гнева, от оскорбления, хотя какая-то глубоко запрятанная частичка ее томилась нетерпеливым желанием. Прошлой ночью он спас ее от Хью. Прошлой ночью он не был пиратом, он был героем, добрым и заботливым.

Хью вел себя как деревенский болван. Я знаю, что происхожу не из знати, но я никогда вас не обижу. Наверняка вы успели в этом убедиться.

Да, в этом она убедилась, но из его предложения явствует, что в конце концов он мало чем отличается от Хью.

Я отказала Хью, отказываю и вам, — хрипло выговорила она. — Я не желаю быть ничьей любовницей.

Лэм смотрел на нее темными, как океан, и такими же бездонными глазами.