Книга Священное воинство - Джеймс Рестон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ТЛЕЮЩИЙ ОГОНЬ
За несколько месяцев до этих бурных событий неподражаемая и неутомимая Элеонора Аквитанская, оставив своего любимца Ричарда на Сицилии, отправилась в дальнее путешествие на родину через Рим. В числе сопровождавших лиц находился и архиепископ Руанский, который в Мессине был освобожден от обета крестоносца ради участия в важных политических делах. Добившись обручения Ричарда и Беренгарии, Элеонора могла быть уверена, что разрешила хотя бы одну задачу на будущее.
Но это, конечно, была далеко не единственная проблема династии Плантагенетов. Если сам король был занят Крестовым походом вдали от родины, то на долю Элеоноры выпала иная задача — погасить тлеющий огонь распрей в своей стране и поддержать порядок в обширной империи, по крайней мере до возвращения Ричарда. Элеонора стала теперь не просто королевой, а, так сказать, сверхмонархиней.
Ее ближайшая задача состояла в том, чтобы держать под контролем возможных претендентов на трон Ричарда, особенно младшего и самого нелюбимого из своих сыновей, принца Джона. Два года назад Ричард щедро осыпал брата своими милостями, хотя всегда недолюбливал его за капризность и самодурство. Ричард привез Джона в Англию, чтобы принц смог участвовать в пышной и торжественной церемонии коронации, сразу после которой подтвердил права брата на графство Мортэнь в Нормандии, графство Ноттингем и замок Мальборо. Кроме того, Джон получил графства Дорсет, Сомерсет, Дерби, Ланкастер и титул графа Глостера. Затем новый король назначил брата командующим экспедицией для подавления мятежа в Уэльсе. Когда эта задача была выполнена, король в награду подарил Джону еще и графство Девон. Еще несколько лет назад над принцем посмеивались, именуя его Иоанном Безземельным, теперь же он стал владетелем всей Западной Англии.
И все же король Ричард не провозгласил брата Джона своим преемником на престоле — в случае, если бы сам погиб во время Крестового похода. Мысль об этом не давала покоя подозрительному и постоянно чувствовавшему себя ущемленным Джону, который опасался, что его знаменитый брат может вдруг объявить наследником их племянника, сына покойного Джеффри. Еще больше беспокоило Джона то, что Ричард формально вручил бразды правления в стране канцлеру Вильяму Лонгчэмпу, сделав его также главным судьей и епископом Илийским. Получив последний титул, Лонгчэмп уговорил папу римского назначить его легатом в Англии, Уэльсе, Шотландии и Ирландии. Теперь, по словам историка Ричарда Девайза, канцлер, «будучи трижды титулованным, мог свободно действовать не одной рукой, а обеими, и применять не только меч военачальника, но и меч святого Петра».
Будучи нормандцем, Лонгчэмп так и не освоил английского языка. Его главным качеством в период его регентства оставалась непоколебимая верность Ричарду, канцлером которого он был еще в Аквитании. Вильям был человеком хитрым и жестоким, и оба эти качества служили ему для соблюдения интересов отсутствующего монарха. Ричард сначала даже хотел, чтобы Джон на три года покинул Англию, и, таким образом, канцлер мог бы править там без помех. Элеонора уговорила сына не делать этого, но все же оснований для соперничества принца Джона и Лонгчэмпа было более чем достаточно.
Помимо них, на заднем плане имелся еще и третий игрок. Это был еще один Джеффри, побочный сын Генриха II от некоей англичанки. Это был высокомерный, невоспитанный, неуравновешенный субъект, который вел себя так, будто все были обязаны принести ему воздаяние за то, что он незаконнорожденный. Он был сильно подвержен колебаниям настроения и мог вести себя то нагло, то подобострастно. Элеонора, которую муж вынудил приблизить своего отпрыска ко двору, ненавидела Джеффри, как истая мачеха. Однако внебрачный сын хорошо служил отцу: он оказался очень способным администратором и смело вставал на защиту Генриха во время разного рода мятежей. Элеонора и Ричард понимали, что они должны удовлетворить законные права Джеффри. К счастью, в этом им помог сам Генрих II, который в своем устном завещании объявил, что желает сделать сына епископом Йоркским. Элеонора и Ричард были в восторге от такого решения. Приняв сан, Джеффри навсегда терял всякие права на трон, а кроме того, должен был находиться далеко на севере, подальше от королевского двора.
Одно было плохо — последнюю волю Генриха II воплотить не удавалось: другие епископы не хотели признать законность прав Джеффри на этот сан, так как считали его человеком, совершенно для этого не подходящим. Его занимали военные упражнения и соколиная охота, а вовсе не обязанности священника. Что еще хуже, бастарда считали сыном шлюхи и обвиняли в убийстве непокорных отцу воинов. Джеффри хотел заручиться поддержкой Ричарда, пообещав собрать деньги на Крестовый поход, но обещания не выполнил. Сам же Ричард презирал побочного брата, но считал, что тот может быть ему полезен.
Еще на Сицилии Элеонора сообщила сыну неприятную новость: и его брат Джон, и канцлер ведут себя слишком амбициозно. Джон разъезжал по стране, держась так, как будто он и есть король, и даже позволяя себе заявлять, что Ричард не вернется из похода живым. Лонгчэмп же вел себя не как монарх, но как диктатор Англии. По выражению епископа Ковентри, он объезжал королевство «с презрительной усмешкой на устах, надменно взирая на окружающих». Канцлер разъезжал повсюду с такой огромной свитой из прихлебателей, со множеством собак, лошадей и охотничьих ястребов, что, приняв у себя этого почетного гостя, любой хозяин мог разориться. Почтенный епископ Илийский неограниченно приобретал земли для себя и своей родни, унижал детей английских дворян, заставляя их прислуживать ему на коленях, и обосновался со своим двором в Оксфорде, в окружении приспешников — нормандцев и фламандцев, для которых любимым развлечением были насмешки над английским народом.
Англичане платили Лонгчэмпу той же монетой. Как писал по этому поводу один священник, «миряне считали, что канцлер ведет себя более надменно, нежели король, духовенство — что он требует больших почестей, чем сам папа, причем и те и другие считали его несносным тираном». Этот нормандец считал себя принадлежащим к высшей расе. По словам Джеральда Кембриджского, одного из главных летописцев Третьего Крестового похода, то был «физический и нравственный урод, хромоногий, пузатый, со слишком большой головой, смуглокожий, с маленькими запавшими глазками и зловещей усмешкой». Впрочем, Джеральд вообще не любил жителей Нормандии.
Жарким летом 1191 г., когда король Ричард пытался с боя взять Акру, между принцем Джоном и Вильямом Лонгчэмпом разгорелась междоусобная борьба. Лонгчэмп осалил замок Линкольн, принадлежавший сопернику, а Джон попытался захватить замки Ноттингем и Тикхилл, и лишь вмешательство встревоженных епископов предотвратило настоящую гражданскую войну. Соперникам пришлось заключить мир, сохранив на время существующее положение, но в самом договоре говорилось о будущем страны, если «наш государь король закончит свои дни во время паломничества», и соперники пытались поделить сферы влияния в будущем (уже без Ричарда) королевстве.
На Сицилии Ричард и Элеонора еще раз подтвердили, что необходимо сделать Джеффри епископом Йоркским, поскольку он был еще популярен в Англии. То обстоятельство, что он был сыном короля и простой женщины, будоражило воображение простых людей. В то же время сейчас его популярность могла стать своеобразным противовесом амбициям принца Джона и канцлера. Ричард передал с матерью несколько посланий, которые должны были образумить всех соперников, но одних писем, присланных издалека, было для этого недостаточно.
