Книга Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев

4

«Человек-аэропорт», звеня кандалами, еще метался по «нумеру 11», пережигая в себе, как заходящий на аварийную посадку самолет, остатки жизни, когда в девятой камере «нумерной» казармы появился новый постоялец — осужденный на 15 лет заточения издатель-масон Николай Иванович Новиков.

Рождение Николая Ивановича Новикова совпало с прибытием в Петербург 14-летней Софьи-Августы-Фредерики, принцессы Ангальт-Цербстской, которой суждено было превратиться в Екатерину Великую, и совпадение это весьма символично. Трудно найти другого человека, который в такой степени, как Новиков, был бы одновременно и продуктом Екатерининской эпохи, и ее жертвой.

Как это зачастую бывает, образование будущему просветителю поначалу явно не давалось. Из московской дворянской гимназии он был исключен «за леность и нехождение в классы».

В 1762 году, когда Новиков начал служил в гвардии, произошел дворцовый переворот, и восемнадцатилетний гвардеец за проявленную решительность сразу же был произведен в унтер-офицеры.

Но карьера гвардейца, сумевшего угодить будущей императрице, не закончилась на этом: в 1767 году унтер-офицер Новиков в качестве секретаря был прикомандирован к комиссии по составления проекта нового Уложения.

Комиссия работала на основании выпущенного Екатериной II «Наказа», который она называла «фундаментом законодательного здания империи», и в состав комиссии входили представители городов, государственных учреждений, дворянства, государственных крестьян и национальных меньшинств. Эта комиссия, хотя и не составила никакого Нового Уложения, тем не менее стала школой для многих, кто принимал участие в ее работе, в том числе и для Николая Ивановича Новикова.

В 25 лет, пользуясь екатерининским указом, даровавшим дворянству освобождение от государственной службы, он выходит в отставку и начинает заниматься литературно-издательской деятельностью.

С 1769 года он издает сатирические журналы «Трутень», «Пустомеля», «Живописец» и «Кошелек», которые пользовались поразительным успехом и с которыми («Живописец») сотрудничала сам императрица.

В 1772 году Новиков выпустил «Опыт исторического словаря о российских писателях», а в 1773 году при поддержке Екатерины II приступил к изданию «Древней Российской Вивлиофики».

Вступление Николая Ивановича Новикова в масонскую ложу произошло тоже благодаря политике Екатерины. Случилось это после первого раздела Польши.

«Опера, сочиненная вашим величеством, — сообщил тогда Екатерине II прусский король Фридрих И, — будет выполнена без малейшей остановки».

Россия приобрела тогда Витебскую и Могилевскую губернию, а еще — 100 000 евреев и двадцать — коллегиумы, резиденции, миссии — иезуитских организаций.

Начало масонской карьеры Новикова трудно назвать частью сочиненной Екатериной II оперы, но то, что совершилось оно под влиянием этой «оперы», несомненно.

Перебравшись в Москву, он развернул воистину титаническую деятельность. Взяв в аренду Московскую университетскую типографию, он начинает издание газеты «Московские ведомости», множества журналов и книг, а в 1784 году, сблизившись с розенкрейцерами («Братство златорозового креста»), Новиков создает «Типографическую компанию» — крупнейшее для своего времени издательское и торговое предприятие.

«Типографическая компания» приносила огромные доходы, однако в 1792 году, вскоре после указа Екатерины II о введении черты оседлости, ограничившей расселение лиц иудейского вероисповедания, в подмосковном имении Новикова был произведен обыск, в результате которого нашли книги, напечатанные в тайной типографии.

Новиков был арестован и осужден на 15 лет заключения в Шлиссельбургской крепости.

Сидел масон Новиков в девятой камере «нумерной» казармы не один, а со своим крепостным человеком, который за человека не считался и который и в шлиссельбургской камере должен был прислуживать своему ставшему государственным преступником владельцу.

Не в пример староверам и шейхам сидельцем масон Новиков оказался жиденьким. Хотя после смерти Екатерины II 9 ноября 1796 года его и освободили по приказу императора Павла, но вышел он на свободу больным и сломленным физически и морально.

В 1818 году Н.И. Новиков умер в своем подмосковном имении Авдотьино. Удалось ли выжить в крепостном аду его крепостному человеку, никаких известий нет.

5

А вот Федор Кречетов карьеры на службе не сделал.

Служил он писцом в канцелярии, копиистом в Юстиц-коллегии, писарем в штабе фельдмаршала Разумовского и, наконец, аудитором в Тобольском пехотном полку. Впрочем, военная карьера и не могла удасться у него, поскольку чувствовал Кречетов, что «не только человека, но и животное убить не может». В 1775 году подпоручик Кречетов вышел в отставку.

Но не достиг Федор Кречетов успехов и на статской службе. Правда, здесь он усиленно занимался самообразованием и, читая по ночам журналы, издаваемые Николаем Ивановичем Новиковым, в какой-то момент понял, что может и сам послужить просвещению соотечественников.

Для этого, по мнению отставного поручика, необходимо было обличить царящий в стране произвол и вызвать сочувствие к бесправному положению простого народа. Когда эта задача, по его мнению, была решена, Кречетов задумался о создании «Всенародного, вольного, к благоденствованию всех общества».

Конечно, пришлось поломать голову, но скоро и тут нашелся выход. Кречетова осенило, что ликвидировать неграмотность всех слоев российского населения можно с помощью организации широкой сети училищ, а искоренить беззакония и лихоимства можно с помощью юридических знаний. Еще, конечно, и воспитание надо бы вести в масонском духе, чтобы смягчить грубые нравы народа.

Новоявленного «просветителя» не посадили сразу только потому, что его «нелепые писания» немало потешали окружение императрицы.

Тем не менее Федор Кречетов не сдавался, скоро он объявил об издании «открытого масонства святой истины». Не думая о последствиях, он поносил митрополита Гавриила, не одобрившего его издательских начинаний, расхваливал события в революционной Франции и неприлично выражался об императрице. Кроме того, он по-прежнему сулил просветить Россию и тем самым избавить народ от ига царизма.

На Кречетова был сделан донос, но отставной поручик не запирался и в Тайной канцелярии. Он предрек митрополиту Гавриилу участь растерзанного толпой в дни чумного бунта московского митрополита Амвросия, напугал власти солдатским восстанием и пригрозил заточить в монастырь саму императрицу — «как убивицу, впадшую в роскошь и распутную жизнь».

Безусловно, отставной поручик выглядел достаточно карикатурно. Читая его высказывания в пользу масонства, возникает ощущение, что Кречетов черпал знания о нем только со страниц новиковских журналов.

И тем не менее некоторые мысли Кречетова глубоки и сохраняют актуальность и сейчас, а ощущению справедливости, живущему в этом смешном человеке, следовало бы поучиться и другим…