Книга Я – Спартак! Возмездие неизбежно - Валерий Атамашкин

Варрон усмехнулся, одернул свой плащ.

– Я уже давно вынашиваю мысль, чтобы написать труд, в котором я бы рассказал своему читателю о лучших деятелях нашего времени! О мире эллинистическом, о Риме! – поделился он.

– Туда попадет Спартак? Или Ганнибал? Помнится, один Варрон уже попал под Ганнибала при Каннах! – подколол римлянина Рут.

Варрон побледнел от гнева и буквально просверлил Рута взглядом.

– Туда попадет тот, кто покончит с недоразумением рабского бунта, и этим человеком будет Гней Помпей Магн, от имени которого я имею честь говорить! – процедил ученый сквозь зубы. – Вот только вы уже не сможете прочитать эту книгу!

Я переглянулся с Рутом.

– Ближе к делу! – сказал я.

Он замолчал, ожидая, что я или присутствующий при нашем разговоре Рут при упоминании имени Помпея испугаемся. Разумеется, ничего подобного не произошло. Я подошел к столу, отодвинул стул и пригласил своего гостя присесть. Варрон заколебался, считая, что ниже чести римлянина садиться за стол переговоров с варваром и жалким рабом, но все же сел на подставленный мною стул. Я сел рядом. Положил на стол свой гладиус.

– О чем хочет говорить со мной Помпей? – поинтересовался я.

– Великий Помпей хочет предложить тебе сделку, раб, – ответил Варрон, косясь на мой гладиус.

Я слушал, не считая нужным перебивать посла, закоренелого римлянина, который считал варваров рабами и приравнивал к биологическим отходам. Одна только мысль об этом вызывала во мне бурю эмоций. Каково же приходилось Руту, которому хотелось прямо сейчас схватить Варрона за шкирку и вышвырнуть вон из таверны незадачливого легата.

– Помпей Магн знает о том, что у вас томятся в плену доблестные римские воины из легионов претора Красса! – заявил посол.

– Дальше! – фыркнул Рут, но я поднял руку, сдерживая его нетерпение.

– Так вот, наш полководец хочет, чтобы все до одного эти люди получили свободу. Не вам, рабам, лишать свободы римских граждан! – Глаза Варрона сузились.

– Не вам, свиньям, лишать свободы других людей! – вспылил Рут.

– Не тебе, варвар, открывать рот, когда разговаривают господа!

Рут позеленел от злости. Понимая, что, если разговор не уйдет в другое русло, германец вытащит свой клинок и прирежет легата, я попросил Рута покинуть комнату. Рут нехотя ушел, осыпая Варрона проклятиями. Легат усмехнулся, когда дверь за его спиной хлопнула. Для меня это стало последней каплей. Я схватил Варрона за шиворот.

– Клянусь богами, что еще одно слово, и ты не закончишь свой трактат! Подумай дважды, прежде чем что-то говорить! – выпалил я и грубо оттолкнул римского легата.

Рука Варрона метнулась к поясу, но лишь схватилась за пустоту. Гладиус у него отняли при входе в город. Было видно, как тяжело давалось оскорбленному римскому легату взять себя в руки, но он все же успокоился и гулко выдохнул.

– Давай продолжим, Спартак. Не в моих правилах марать руки о варвара! – небрежно проронил он.

Я проглотил оскорбление, понимая, что бредовые идеи, которые крепко-накрепко сидели в голове этого человека, ничем не искоренить.

– Какова суть сделки? – успокаиваясь, продолжил я. – Мне кажется странным, что Великий Помпей желает идти на сделку с рабами, когда за его спиной десятки тысяч солдат, способных обрушиться на стены Фурий по одному только приказу!

– Ничего странного в этом нет. Как я уже говорил выше, Помпей Магн хочет спасти легионеров, которые томятся в вашем плену и которые, помимо всего прочего, являются римскими гражданами! Только поэтому он готов пойти на уступки вам, рабам…

– Говори прямо, – пресек я его витиеватые речи.

Варрон усмехнулся.

– Ты прав, варвар, слишком много времени я трачу на то, чтобы донести до тебя то, что донести в любом случае не получится! – фыркнул он, затем добавил, разглаживая помятый плащ: – К вечеру заложники должны быть освобождены!

– Что ты предлагаешь взамен?

Варрон приподнял бровь.

– Вы сдадите оружие, выйдете из города и будете молить богов о справедливом суде как о высшем благе! Восстание зашло слишком далеко, презренный, и теперь многие из вас будут казнены. Мы оба знаем, что народ требует жестокой расправы, но сенат не настолько глуп, чтобы перебить рабов. Многие из вас вернутся на арены цирков, чтобы тешить чаяния толпы. Возможно, у кого-то появится шанс выжить… Всяко лучше, чем умереть поголовно за этими стенами или быть распятыми! Правда, Спартак? – Глаза Варрона блеснули озорным блеском.

Эти слова римлянина стали для меня последней каплей. Я вскочил из-за стола, схватил его за грудки и что было силы швырнул к дверям. Посол потерял равновесие, упал и больно ударился о дверной косяк. Но на лице его застыла улыбка.

– У тебя есть время подумать, Спартак! – прошепелявил он, вытирая кровь с разбитых губ.

– Пошел вон! – взревел я, хватаясь за гладиус на столе.

Варрон поспешно поднялся, с гордым видом одернул задравшийся плащ и вышел через дверь. Одни боги знали, каких трудов мне стоило отпустить этого человека восвояси. Кисть, которой я сжимал рукоять гладиуса, побелела от напряжения. Я раздосадованно отбросил меч на пол и опустился на стул, закрыв лицо руками. Прошло несколько минут, прежде чем я сумел взять себя в руки и успокоиться. Разве какое-то другое предложение мог озвучить человек, превосходящий тебя во всем? Что еще мог ожидать я, когда приглашал легата к столу переговоров?

– Рут! – взревел я.

Гопломах, стоявший в дверях, забежал в комнату.

– Где наши гости?

– Направились к выходу из города! – отрапортовал гладиатор.

– Я надеюсь, у тебя хватило мозгов не трогать никого из них.

– Не трогал, но была бы моя воля, и я бы задушил каждого из этих напыщенных идиотов голыми руками! – прошипел Рут.

– Не стоит. – Я покачал головой. – Догони Варрона! Скажи, что нам следует подумать до вечера, а потом собери военачальников. Будет совет!

* * *

Мы сидели за тем самым столом, за которым я рассказывал свой план Ганнику. Я, Ганник, Тирн, Икрий, Тарк и Рут. Выжатые как лимон, бледные, с лиловыми мешками под глазами, но возбужденные. Понятное дело, вести о приходе посла Помпея не оставили равнодушным никого. Совещание с самого начала готово было свалиться в сумбур, но я каждый раз вмешивался, требуя тишины и дисциплины. Сейчас один за другим военачальники с кислыми минами отчитывались мне об объеме проделанных работ. Удалось сделать многое. Ганник укрепил городские ворота, вырыл в их проходе глубокий ров, очистил от трупов римлян ров у внешней стены гарнизона, углубился. Тела перекинули на вал, тем самым возвысили его и сделали линию укреплений еще прочнее. Тирн со своими бойцами освежил колья и упрочнил рогатки. Икрий и Тарк внесли в оборону города последние штрихи. Именно им достался самый сложный приказ. Руками бойцов грека и бербера домики фурийцев превратились в мини-крепости, ощетинившись кольями и непроходимыми рогатками. Подобные конструкции должны были сыграть ключевую роль, когда схватка с легионерами Помпея переместится на улицы Фурий. Рут выполнил мой приказ. Теперь между домами повисли валуны и бревна, готовые в любой момент упасть на голову римских легионеров. Колоссальная работа осталась позади. Вид неприступных Фурий вселял уверенность в сердца восставших, которые теперь ждали наступления Помпея с особым воодушевлением. Повстанцы были уверены, что вечером я откажусь от предложения римского полководца и только лишь тяну время, чтобы иметь возможность подготовиться к атаке римлян как можно тщательнее. В отличие от своих военачальников я не разделял точки зрения подавляющего большинства восставших и, собравшись с мыслями, попытался объяснить почему.