Книга Змеиный перевал - Брэм Стокер

Когда дилижанс поворачивал у озера, я еще мог разглядеть фигуру Энди, махавшего мне шляпой, а потом мы двинулись дальше, и я уже не оглядывался назад.

В Гэлоуэе я немедленно разыскал мистера Кейси, он уже ждал меня. Мне оставалось не менее часа до экспресса на Дублин, так что мы могли пообедать и обсудить наши дела. Он пригласил меня к себе, и я подробно объяснил, что и как следует приобрести и зарегистрировать на мое имя на Ноккалтекроре, уточнив, что Дик знает все подробности и обладает полномочиями действовать от моего имени.

Дальше на восток я отправился в отличном настроении. В Дублине я оказался к ночи, а следующим утром, около десяти часов, посетил офис мистера Чэпмена, своего поверенного.

Он располагал нужной мне информацией и был готов всячески содействовать моим планам. Мы поговорили искренне и по-дружески, и он пожелал мне счастья. Все же он был другом моего отца и много лет вел наши дела, так что его интересовало правильное оформление документов и разумное обустройство моего положения. Однако он оказался достаточно романтичен, чего я никак не ожидал. Он даже захотел лично подобрать школу и подходящих учителей в Париже для моей будущей жены.

— Так будет лучше, я уверен, — сказал он. — Доверьте это старику, который не раз вел переговоры в интересах вашего отца. Дорогой мой мальчик, у меня нет своих детей, и я привык считать вас почти что сыном, так что буду рад принять и вашу мисс Нору как родную дочь. И с директрисой школы уместнее будет говорить мне — так сказать, in loco parentis[6] — чем вам.

Его предложение было для меня большим облегчением, так как я почти ожидал возражений и попыток отговорить меня. Конечно, я принял его помощь, и мы отправились в Париж вдвоем. Нам пришлось посетить несколько школ, чтобы выбрать наиболее удачный вариант. Мистер Чэпмен учитывал, что Нора хотела пройти достаточно широкую программу, не ограничиваясь самыми очевидными дисциплинами, и что я хотел дать ей шанс обрести светские манеры, которые бы облегчили ей вхождение в общество. Директрисы лишь широко открывали глаза, услышав весь список требований и пожеланий, который мистер Чэпмен называл «дополнительными пунктами»; среди них были и верховая езда, и посещение оперы, и уроки музыки. Мадам Лепешо, школу которой мы выбрали, обещала предоставить Норе все необходимое, включая ее личные советы и поддержку. Мы договорились, что сообщим о дате прибытия Норы чуть позже письмом. Мистер Чэпмен также попросил мадам Лепешо прислать нам список вещей, которые могут потребоваться Норе в Париже. Милейшая француженка сочла это отличной идеей, но настаивала на том, чтобы отец Норы прибыл вместе с ней и помог совершить покупки. Мы сочли за лучшее, если и я составлю им с Норой компанию.

Все эти хлопоты заняли немало времени, и я смог отправиться в Коннемару лишь на пятый день. Мы выехали поздно вечером и прибыли утром, наскоро позавтракали и поспешили в офис мистера Чэпмена, где нас ждала почта. Для меня было два письма. С первым я прошел к окну, чтобы прочитать его за занавеской, где меня никто не видел и где я мог поцеловать страницы, написанные милой рукой. Прежде я никогда не видел ее почерка, но сразу понял, что письмо от Норы.

Помните ли вы, достигшие середины жизни, то чувство, когда впервые получаешь письмо от любимой или любимого? Долгие годы бытовых радостей и неурядиц, утраченных надежд и обветшавших иллюзий не смогли стереть окончательно из памяти то волнение, тот трепет восторга и гордости? Способны ли вы очнуться от летаргии повседневности и вновь ощутить бурный поток крови, закипающей в груди и расплавленным металлом мчащейся по всему телу?

Я держал в руках письмо Норы, и словно сама она вновь была рядом: еще шаг — и смогу заключить ее в объятия! Бережно и неспешно я распечатал конверт — священный для меня, как любой предмет, к которому прикасалась она. Вот и само послание — ее слова, ее вести.

«Дорогой мой Артур,

Надеюсь, путешествие твое было удачным и ты получил удовольствие от поездки в Париж.

У нас с отцом все хорошо; мы получили отличные новости от Юджина, которому теперь поручена по-настоящему важная работа. Каждый день встречаемся с мистером Сатерлендом. Он уверяет, что дела идут по плану. Мистер Мердок нанял старого Бата Мойнахана, теперь тот живет в его доме, они все время вместе, и Мойнахан, кажется, всегда пьян. Отец считает, что у мистера Мердока есть какая-то тайная цель, и ничего хорошего это не предвещает. Мы все будем рады снова видеть тебя. Боюсь, что это письмо покажется тебе нелепым, но, знаешь, я ведь не привыкла писать письма. Не сомневайся: все, что я говорю тебе, выражает мои искренние чувства, идущие из глубины сердца. Я получила твои письма, не могу высказать, какое огромное удовольствие они мне доставили и как я их ценю. Отец передает наилучшие пожелания — с любовью и полным доверием. Что еще сказать? Как слова могут передать все чувства и мысли? Возможно, мне просто не хватает способностей выразить все, что я желаю, по крайней мере, чувствую я гораздо больше, чем могу написать.

Нора».

Письмо меня разочаровало! Разве может молодой человек удовлетвориться написанными словами, не видя розовых губ, произносящих признание, не глядя в сияющие прекрасные глаза? И все же теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это безыскусное письмо крестьянки, не получившей особого образования, не знавшей мира, возможно, никогда прежде не писавшей никому, кроме отца или брата, в каждом слове звучало простотой и правдой, искренней музыкой чистого сердца. И едва ли кто-то более искушенный и владеющий слогом мог написать лучше, найти более подходящие слова или передать больше чувств. Я несколько раз перечитал письмо Норы, опасаясь, что мистер Чэпмен будет недоумевать, что меня так захватило в нем, обратился ко второму письму, от Дика. С ним я перешел от окна к столу и удобно сел, чтобы прочитать его, пока мистер Чэпмен был погружен в свою накопившуюся обильную корреспонденцию.

Нет нужды подробно излагать послание Дика. Оно было детальным и исчерпывающим, включавшим описание каждого предпринятого шага. Мистер Кейси приехал, как мы и условились, помог устроить дела с формальной стороны и, не теряя времени, выяснил, что почти все арендаторы с восточной стороны горы хотели избавиться от своих наделов и поискать счастья в других краях. Поместье, которому они принадлежали, находилось в процессе банкротства, владельцы мечтали о продаже, так что мистер Кейси немедленно купил имение, а также выкупил права аренды у всех желающих. Результат был прост и ясен: после соблюдения определенных формальностей и перевода денег я становился владельцем всего Ноккалтекрора и прилегающей к горе земли. Письмо содержало и еще ряд любопытных деталей. Дик рассказал мне, что Мердок, чтобы побольнее задеть Джойса, завершил прокладку протока от его земли к Полям Утесов, блокировав валунами узкий канал; в сочетании с непрерывными дождями это ускорило подъем болота, и Дик опасался серьезной катастрофы. Его страх возрастал из-за того, что происходило на Нокнакаре. Даже там пробы грунта и замеры показывали ужасные последствия затянувшихся дождей. С большим трудом прорезанные отверстия затянула трясина, меньшее болото снова поднялось и даже несколько продвинулось вниз по склону. Встревоженный Дик, несмотря на прежние оскорбления, счел своим долгом еще раз предостеречь Мердока. Однако тот в очередной раз отмахнулся и продолжил рискованные работы на границе трясины. Более того, Мердок подал жалобу на меня из-за покупки почти всей горы, сведения о которой уже стали распространяться по всему району. Дик сообщал, что Мердок сквернословил, сыпал проклятиями и обещал преследовать меня и всех моих близких. От его грязного языка досталось и Дику, и Джойсу, и Норе. Мердок угрожал отомстить, клялся, что все равно отыщет свое сокровище, даже если я попытаюсь скупить всю Ирландию.