Книга Бумажная магия - Чарли Хольмберг

Оно уже исцелилось наполовину.

– Я умираю, верно?

Сиони обернулась и увидела Эмери Тейна, одетого в свой безразмерный индиговый балахон. Он выглядел почти так же, как на приеме и в церкви, но был слишком… усталым. Плечи у него ссутулились, под глазами набухли черные круги. Он даже немного просвечивал, но Сиони не стала указывать ему на это.

Долька настоящего Эмери Тейна.

Теперь она сможет с ним общаться.

– Да, – ответила Сиони.

Он серьезно кивнул.

– Если вы поможете мне выбраться отсюда, то я смогу спасти вас, – добавила Сиони и выпрямилась. – Я пришла сюда, надеясь, что найду выход.

Взгляд Эмери обежал пространство.

– Она слишком сильна. Я никогда не мог остановить ее или прочих.

– Мы сможем, если будем действовать вместе, – заверила его Сиони, и пока она произносила эту фразу, ее осенило.

Сомнения, сказала она себе. Как во второй камере хранились надежды, здесь скопились сожаления Тейна. Сердцу требовалась тьма, чтобы уравновесить свет, сомнения, чтобы уравновесить мечты. Все тщательно сбалансировано, правда сейчас посередине застряла она сама.

– Но, Эмери, мне необходима ваша помощь. Я – только подмастерье, простой новичок…

– Хм-м-м, – протянул он, и Сиони не поняла, соглашается он или нет.

Бумажный маг посмотрел на вязаную сумку Сиони.

– Можно я взгляну на него? – спросил он.

Сиони недоуменно заморгала, а затем встрепенулась, аккуратно вынула изувеченного Фенхеля из сумки и протянула Эмери.

Эмери осмотрел обрывки и хмуро сжал губы. Потом молча протянул руку. Сиони на миг опешила, но вновь полезла в сумку и достала несколько листов бумаги, испытывая знакомое покалывание в кончиках пальцев.

Маг сноровисто принялся за работу. Освободив от бирюзового ошейника смятую шею Фенхеля, он начал восстанавливать Складки и соединять обрывки. Сиони вручила ему второй, а потом и третий лист бумаги. Скрестив руки на груди, она наблюдала, как Эмери заново делал Фенхелю голову, в точности повторяя прежние бумажные формы.

Через несколько минут Эмери дал неподвижного песика Сиони.

– Дыши, – шепнула она.

Фенхель встряхнулся и беспокойно задергался в ладонях Сиони. Она рассмеялась и прижала его к груди. Фенхель лизнул ее в щеку раз, другой – и возобновил попытки освободиться.

Сиони поставила его на землю, и песик, замотав хвостом, принялся носиться кругами вокруг нее.

– Спасибо, – сказала Сиони, растерянно улыбаясь и вытирая глаза. – Спасибо.

Тейн кивнул, сдержанно принимая благодарность, и опять обвел взглядом бескрайний простор до розового горизонта. Пропасти, которая лежала позади него, он, похоже, не замечал.

– Вы можете погибнуть, – произнес он. – И если так случится, виноват буду я.

– Это я учитываю, – проговорила Сиони. – И спасать вас я отправилась по собственной инициативе.

– Однако она вас и подвела, – ответил он, обводя жестом лежавшую перед ними пустоту.

Сиони на мгновение задумалась.

– Эмери, – тихо окликнула она Тейна.

Он посмотрел на нее.

– Я думаю, вы способны разбить заклинание, которое держит меня здесь, – вымолвила она, помявшись в нерешительности. – Но это же ваше сердце, верно? И у вас на него куда больше прав, чем у кого-либо другого, особенно у Лиры. Иначе разве вы могли бы со мной сейчас разговаривать?

Она уловила чуть заметное движение его губ – практически улыбку, – но дух сомнения, отяжеляющий атмосферу, так и не дал ей сформироваться.

Тейн ничего не ответил, и Сиони спросила:

– Вы можете… разглядеть его? Заклинание. Как оно работает?

– Нет, – поговорил он. – Но я чувствую его. Полагаю, я мог бы разрушить его, хотя это и будет… утомительно.

– Утомительно? – переспросила Сиони, сразу вспомнив о собственной усталости. – А такая работа не… повредит вам?

И вновь она заметила на его лице слабый намек на улыбку. Нынешний вариант Эмери Тейна больше походил на настоящего, чем остальные, если не считать чрезмерного пессимизма.

– Пожалуй, я справлюсь.

Сиони поманила к себе Фенхеля. Она ощущала себя легкой, как перышко. Ее переполняла энергия, как будто и не побывала в соседней камере.

Наверное, ее собственная сердечная камера решила запечатлеть именно эти краткие мгновения, чтобы не только сейчас, но и в будущем питать Сиони надеждой.

И она, Сиони, тоже справится!

– Покажите мне какие-нибудь заклинания! – воскликнула она. – Что угодно, что могло бы помочь, но не отняло бы много времени. Вы научили меня многому, но…

– Но мало что годится против Потрошителей, – кивнул маг. – К сожалению, они почти непобедимы.

Эмери задумался, почесывая подбородок.

– Сколько бумаги у вас осталось?

Она вытащила из сумки весьма уменьшившуюся стопку и вручила ему.

Тейн осмотрел бумагу, пересчитал листы и вздохнул, уставившись перед собой.

– Мне придется показать кое-что такое, чему я вовсе не намеревался вас учить.

– Но при нынешних обстоятельствах… – вставила Сиони.

Уголки его рта поползли вверх.

– Вы правы. А когда ситуация изменится к лучшему, мы притворимся, что давно все позабыли… если, конечно, кто-то из нас отсюда выберется.

– Мы оба выберемся, – ухмыльнувшись, заверила его Сиони. – Я точно знаю. У меня есть кое-какие идеи, но я не уверена, что они сработают.

Она расправила подол грязной юбки, опустилась на колени и положила стопку прямо наземь. Испачканная бумага сгодится ничуть не хуже чистой, кроме того, стола в ее распоряжении не имелось.

Эмери внимательно смотрел на нее, и в его глазах не было обычного блеска. Однако теперь Сиони могла читать по его лицу, как по раскрытой книге. Она поняла, что Тейн испытывает любопытство. Пусть и смешанное с сомнением, но любопытство.

– Почему вы делаете все это? – осведомился он.

Сиони застыла, положив руку на стопку бумаги. Фенхель толкнул ее носом под локоть.

– Делаю что? – уточнила она.

Он жестом обвел раскинувшуюся вокруг безжизненную пустыню.

– Я имею в виду все ваши поступки. Что сподвигло вас зайти так далеко? Почему вы собираетесь меня спасти?

Она почувствовала, что ее щеки разгораются, и отвела взгляд, неловко поглаживая бумажного Фенхеля. Задумалась и решила: если признается частичке настоящего Эмери Тейна, то особого вреда не будет. Сиони ни за что не решилась бы сказать эти слова самому магу, но осознание того, что человек, с которым она говорит, лишь фантом, порожденный страдающим сердцем, придало ей смелости.