Книга Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний

Путешественники без особого труда преодолели подъём на перевал Янгда Ла, который возвышается на четыре тысячи метров над уровнем моря. Затем им предстоял длительный спуск к посёлку Жами, славящемуся своими целебными источниками. На такой высоте уже чувствуется постоянная одышка. А двигаться надо плавно-плавно, иначе неминуемы обезвоживание и горная болезнь. Так что целебные воды были очень кстати.

– Амчи – медицина целебной водой, – взяла на себя функцию экскурсовода Прия, – тут вода исцеляет почти от всех недугов.

– Плохо, что Цамбы нет, – сокрушался Виктор, вспомнив отважного шерпа.

– Цамба – это кто?

– Это мой проводник.

– А он на кого работает? – прищурив глаза, спросила Прия.

Виктор сделал вид, что не обратил внимания на слова Прии. Они уже вошли в горный поселок и тут же забыли о своем разговоре.

В Жами было много туристов, буддийских и индуистских паломников, а также тех, кто, прослышав о лечебных водах, добирался сюда на излечение к целителям амчи. Виктор и Прия, быстро сняв комнату в доме какого-то толстого и смешного неварца и оставив там свой багаж, устремились в глубь этого туристического рая – по лавкам и магазинам, мимо старинных храмов и уже привычных тибетских домиков с дровами на крышах. Только тут Виктор заметил, что Прия забыла снять свой небольшой дорожный рюкзак с ледорубом.

– Зачем ты тягаешь с собой рюкзак? Давай вернёмся.

– У меня там косметичка, – отшутилась непалка, – пойдём. Возвращаться плохая примета.

– Ну-ну, – улыбнулся журналист.

Ему тоже хотелось туда, в толпу беззаботных туристов.

Прогулка по такому многолюдному селению после диких гор, да ещё на пару с любимой женщиной – это что-то невероятное. Виктор и Прия шли, взявшись за руки, и глазели по сторонам. Вот их внимание привлекло пёстрое семейство. По дороге шёл грустный непалец, который вёл под уздцы своего мула, а вокруг него толпились пятеро детей. Ещё двое малышей сидели в плетёных сетках поклажи по обоим бокам животного, а на самом муле восседала беременная жена предводителя этой многочисленной компании. Они негромко о чём-то переругивались. Выслушав семейный скандал, Прия рассмеялась и перевела Виктору.

– Это паломники из Катманду. Они идут в Ло Мантанг уже второй месяц.

– Ты смотри, какие религиозные! – засмеялся Виктор.

– Не спрашивай зачем, – едва сдерживаясь от хохота, сказала Прия.

– И зачем же? – тут же спросил Лавров.

– Просить Будду, чтобы не давал им больше детей. На данный момент женщина беременна девятым.

Тут уже не выдержали оба и, давясь от смеха, остановились, чтобы не обижать почтенное семейство и подождать, пока они проедут дальше.

– Миру нужна гармония, – вдруг задумчиво изрёк Виктор, глядя вслед многодетной идиллии.

– Ты о чём, Вить?

– Ну, как… У них девять детей, у кого-то вообще нет. И кто-то просит об этом Будду. Баланс.

– А разве плохо иметь семью? – удивилась непалка.

– Вопрос риторический, Прия, – спокойно ответил Виктор, – разве нельзя быть вместе без семьи? Сколько в мире людей, которые несчастны в браке?

– Но сколько в мире людей, счастливых в браке!

– Помилуй, миндалька! Кто это говорит? Женщина, у которой муж дерево?

– Ты же знаешь, что всё это только поверье, – фыркнула непалка.

– Ну вот! – подтвердил Виктор. – Любой брак – это только поверье. Обязательства, притом не всегда нужные. Выслушать пьяницу-брата жены, не обидеть гадкого дядю мужа, зачем-то встречать дальних родственников, которых никто не звал в гости.

Виктор разошёлся не на шутку. – А если кто-то не так на кого-то посмотрел, то, бог мой, сколько потом кривотолков, слухов и сплетен!.. Столько жён, которые иногда хотят стать вдовами, сколько мужей, бегающих за чужими юбками. Пожизненное рабство. Лично мне ближе свобода.

– Свобода? – расстроенно повторила Прия.

– Конечно! Сама посуди. Разве жажда свободы помешала мне быть рядом с тобой в самую трудную минуту? Или тебе – разве помешала вытащить меня из горящего дома? Просто так, по велению сердца, не думая о том, что твоё дерево тебя приревнует ко мне?

Прия смотрела вслед уходящей семье, на мужчину, вокруг которого весело резвились его пятеро мальчишек.

– А как же дети? – взволнованно произнесла она.

– А что дети? – переспросил Виктор. – Дети – это всегда моё. Жён могут быть десятки, а детей, как и родителей, – не выбирают.

Прия задумалась, потом кивнула головой.

– Да, ты прав, Витя. Такая свобода мне по душе. Свобода не скрывать, кого любишь. Свобода помогать тому, кому подсказывает сердце, свобода рожать от того, от кого хочешь…

В глазах Прии промелькнул загадочный свет. То ли она напоказ соглашалась с Виктором, чтобы избежать серьёзной ссоры, то ли благодаря житейскому опыту и мудрости она действительно была готова принять такую свободу и никогда не ждать от любимого мужчины ничего, кроме любви. Хотя что может быть больше и важнее этого?… Как бы там ни было, путники снова взялись за руки и весело пошли дальше.

Пройдясь немного вдоль ряда сувенирных лавочек, Лавров опять почувствовал жжение в затылке. «Что же это такое? Неужели что-то подхватил?» Он положил ладонь чуть выше шеи: боль была очень сильной. Внезапно его охватила сильная тревога.

– Витя, что случилось? – Прия испуганно смотрела на своего возлюбленного.

Лавров остановился и внимательно посмотрел на неё. «Что я делаю? Это же женщина всей моей жизни. Зачем я ввязал её во всё это? А если я её потеряю? Я себе этого никогда не прощу. И что это за тирады о свободе? Мальчишество какое-то. Свобода – это набраться смелости и любить. Прия нужна мне, я хочу быть с ней», – мысли в голове Виктора стремительно сменяли одна другую.

– Ты в порядке? Хочешь, присядем, отдохнём? – всё больше беспокоилась непалка.

– Послушай, Прия. Это всё… это всё серьёзно, понимаешь? Я и думать не мог, что всё вот так обернётся, но…

– Ты о чём?

– Прия, я… я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала об этом.

Лицо его миндальки просияло.

– Витя, я тоже тебя люблю. Навсегда.

Она бросилась было его целовать, но Виктор жестом остановил её. Он явно что-то задумал.

– Постой, я сейчас.

Лавров заговорщицки подмигнул окончательно растерявшейся Прие и со всех ног побежал к сувенирным лавкам. «Совсем как двадцатилетний», – умилялась непалка. Во времена их киевского романа Виктор любил радовать её всякими мелкими сюрпризами: то сложит из бумаги какого-нибудь забавного зверька, то встретит после пар с мороженым. Тем временем журналист, профессионально поторговавшись с одним из продавцов-коротышек, с довольной улыбкой возвращался к Прие.