Книга Алмазная история-1 - Иоанна Хмелевская

А пока что к Каролине подступился Флорек.

Каролина раньше намеченного вернулась с охоты, поскольку начал накрапывать дождь, предоставив мужу самому взять кабана. Поскольку с мужем оставался егерь, она могла спокойно покинуть графа в лесу. Дорога домой вела мимо Флорековых владений, где её приняли с распростёртыми объятиями. Выскочили на крыльцо, встретили, как особу царских кровей, лошадь отвели на конюшню, а Каролину — в парадную комнату, где и усадили в кресло у камина. Приветствовать паненку с трудом приволоклась старая Кацперская, ведь, в конце концов, это она выкормила её бабку, так что имела право считать Каролину чуть ли не своей правнучкой.

Поприветствовав, старуха, ковыляя, прошаркала вон из парадной гостиной и больше не показывалась.

Принимать паненку выпала честь Флореку, и уж он не посрамил славного рода Кацперских. Во всяком случае, такого мёда, приготовленного по старопольским рецептам, не пивали и короли Речи Посполитой.

А после того как графиня угостилась на славу, Флорек приступил к делу.

— Проше паненки, — начал он и, спохватившись, исправился: — Ох, прошу прощения, проше пани графини…

— Прошу вас, пан Флорек, не валяйте дурака, — услышал он от вельможной паненки. — Всю жизнь вы называли меня по имени, и я очень хорошо помню, как вы отшлёпали меня по… ну, по этому месту, когда я несмышлёной девчонкой сунулась под необъезженного жеребца. Хороший был урок, навсегда запомнился.

Флорек слегка покраснел.

— Не знаю уж, как оно получилось, рука сама дёрнулась. Да и то сказать, ещё секунда — и паненка бы головы лишилась. Молодой граф, что видел все это, потом мне насильно вручил два злотых.

— Вот как! Ну ничего, я ему сегодня это припомню!

— Зачем? Не стоит. А прошу меня послушать, есть одна вещь, о которой я бы хотел с паненкой поговорить, потому как с пани Доминикой смысла нет, её ничто не интересует. Может, стоило бы поговорить с пани Юстиной, да не знаю, когда она в наших краях появится, а мне за море выбираться неспособно. Написал я ей, ответила, что и сама бы дочери передала, да уже нечего.

— Это как же понимать — нечего? — удивилась Каролина.

Флорек почесал в затылке.

— Вот и я сомневаюсь — так ли уж нечего. Тут мы с братом Мартином говорили… Его жена перед смертью здорово нам мозги запудрила. Не могла уже толком сказать, а хотела, болезная, так уж старалась, да смерть пришла. А ведь Антося могла и знать…

Дело в том, что в вашем роду был алмаз, фамильная драгоценность, втайне его хранили, у светлой памяти пани Клементины, вашей прабабушки, в сохранности был и пропал ещё при её жизни. Совсем пропал, с концами Так все думали…

— А как пропал? — вдруг заинтересовалась Каролина.

— Да в море потонул, — ответил Флорек и в подробностях рассказал молодой графине все, что было ему известно, выводя на первый план помощника ювелира. Каролина слушала рассказ старого слуги с растущим интересом.

— А что с ним сталось? — спросила она. — В Америке? Ну, я имею в виду этого придурка, помощника ювелира. Есть ли о нем какие сведения?

— Есть, Мартин специально проверял. Жив он. Удалось ему до Америки добраться, помогли знакомые моряки из Кале. А в Америке, прошёл слух, устроился парень по специальности, поступил работать в ювелирную фирму в Нью-Йорке. Кое-как сводит концы с концами. Нет, не разбогател, значит, не продавал алмаз. А та фамильная драгоценность, о какой я говорил, так это огромный алмаз был. Выходит — не увёз его парень в Америку. И больше мы этим бедолагой не занимались. Так вот, когда пришло время Антосе помирать, та стала что-то непонятное о сокровищах плести, а ведь она была невестой парня, что махнул через океан. Так случилось, что когда помощник ювелира прощался с невестой, их пани Юстина застукала, по его следам в Кале примчалась. Похоже, они и поговорить-то толком не успели, как пани Юстина вдруг в окно влезла. Парень, значит, со страху опять драпанул, да забыл у невесты свой саквояж, маленький, жёлтого цвета. Антося его на память, видно, сохранила, а брат Мартин как-то раз его у неё видел. Мартин говорит — маленький такой, из жёлтой кожи. После того как брат с Антосей поженились, мы какое-то время все жили в замке Нуармон, может, где-нибудь там остался. А после смерти пани Клементины Мартин с женой приехали сюда, ко мне. Уезжали не так, когда забирают все добро, могло что-нибудь и остаться. А ремонта в замке Нуармон не делали со времён свадьбы пани Клементины, уж я это знаю, ведь потом весь замок был на мне. Так что лет шестьдесят там все без изменений, и, если что оставлено, так до сих пор и лежит. Я почему об этом говорю?

Может, он, алмаз, и в самом деле в море потонул, но что стоит проверить? Ведь драгоценность уникальная, на такую не жаль и времени потратить. Самый большой алмаз в мире.

— А чей он? — допытывалась Каролина. — Кому принадлежал? То есть какому именно семейству? Какой его части? Той, что из Польши, или той, что из Франции?

— Речь была о том, что он вообще английский, но я-то знаю — французский. Ведь не глухой же я, не слепой и, возможно, не совсем уж дурак. А слышал я, что он с давних пор принадлежит графьям Нуармонам, что ясновельможная пани Клементина получила его от мужа в подарок. Перед самой смертью подарил. Она и то сомневалась, не чужое ли имущество, но выяснили из старых писем — нет, не чужое, её законное.

— А сейчас его свободно какая-нибудь рыба могла заглотать, — меланхолически заметила молодая графиня. — Но вы правы, и пожалуй, по возвращении в замок я его поищу. Давно облазила все помещения, все закоулки и даже догадываюсь, где именно стоит поискать. А кроме того, боюсь, мама заставит меня приводить в порядок библиотеку, хотя бабушка обязала её этим заняться. Да уж ладно, займусь, я люблю старые книги.

На этом и порешили, и тут как раз появился господин граф, чрезвычайно гордый тем, что подстрелил-таки кабана, которого, уложенного на ветках, тащил конь егеря. Следовало немедленно заняться копчением кабаньего окорока, и алмаз моментально был забыт и Флореком, и Каролиной. Флорек лишь успел порадоваться тому, что сообщил паненке важную семейную тайну, пусть теперь она ею занимается.

Вторую тайну Флорек предусмотрительно оставил при себе. О лакее, сорвавшемся с полуразрушенной стены нуармонского замка, Флорек решил рассказать лишь ксёндзу, исповедуясь перед смертью.

* * *

Помощник ювелира действительно добрался до Америки. И на работу устроился сразу же, правда, не по специальности, а грузчиком. Прошло немало времени, прежде чем он пристроился в ювелирную фирму. Работы хватало. Воры и грабители со всей Европы косяками бежали с награбленным в Америку, причём многим из них хотелось изменить внешний вид украденных драгоценностей. Новая огранка камней, новая оправа — и добычу можно было сбывать без опаски. Занявшись любимой работой, месье Трепон стал постепенно обретать душевное спокойствие. И даже память вернулась в нему. Он так усиленно старался восстановить в памяти последний визит к брошенной невесте, так мучительно вспоминал каждую деталь этого визита, что в его сумеречном сознании появились проблески и что-то замаячило.