Книга Социальная история Англии ХIV-XVII вв. - Татьяна Мосолкина

Какую же роль играла земельная собственность городской элиты и верхушки купечества в их экономической жизни и социальном положении? Патрициат крупного портового города, имевшего широкие внешние связи, значительно отличался от патрициата небольшого города, не имевшего выхода на далекий рынок. Поэтому земельная собственность патрициев-купцов нужна была не столько для повышения их социального статуса (хотя это, несомненно, имело место), сколько служила чисто экономическим целям: доход от земельной ренты в случае необходимости использовался для расширения торговых операций. М. Постан считал, что часто инвестиции в земельную собственность являлись лишь временным помещением свободного капитала, который в случае необходимости мог быть вновь мобилизован. Таким образом, осуществлялось финансирование торговых предприятий купца из его собственных материальных ресурсов.

Некоторые бристольские купцы владели очень значительной недвижимой собственностью. Например, в середине XIV в. Эверард ле Френш имел в городе 35 лавок и 27 земельных участков, получил закладную на поместье сэра Томаса де Гурни в “East Harptree” и купил десятину у местного священника. И при этом его движимое имущество включало 52 бочки вайды (это более 600 ф.), 32 тюка риса и 4700 подков с гвоздями, что свидетельствовало о его широких торговых операциях. Завещания XV в. показывают, что земельные владения бристольских купцов располагались не только в самом городе: Уильям Уидифорд оставил своей жене земли, ренты, арендуемые помещения, право реверсии и т.п. в Бристоле, Шрусбери и Сомерсете; Ричард Фостер завещал сыну и дочери земли, держания, ренты и право реверсии в Бристоле, Сомерсете, Глостере «или где-либо в Англии»; Джон Вайелл завещал детям свою недвижимость в Бристоле, Глостере и в других местах Англии.[27]

Каким образом использовались многочисленные земельные владения купцов? Часть земли, несомненно, приобреталась с целью реализовать свободный капитал. Например, судя по грамоте о передаче недвижимости на правах наследственного фьефа в 1458 г. Уолтер Нортон отдавал трем бристольским купцам — Роберту Стронгу, Джону Шоппу и Ричарду Бартфилду все земли, держания, ренты, право реверсии, службы, луга, пастбища, леса, подлески в городе Уорчестере и его пригородах и во всех других поселениях Уорчестера, а также все держания, ренты, право реверсии и службы в Бристоле и его пригородах. Причины сделки в документе не указаны. Но 20 мая 1461 г. Джон Шопп и Ричард Бартфилд передали тому же Уолтеру Нортону и его жене Изабелле перечисленные в первом документе держания. Что послужило поводом для заключения сделок, мы можем только предполагать. Вероятно, Уолтер Нортон испытывал денежные затруднения, но интересно отметить другое — Джон Шопп и Ричард Бартфилд вложили свои средства в недвижимость менее чем на три года.

Чаще всего земельные держания приобретались для того, чтобы получать ренту, но не с крестьян, а с ремесленников и торговцев. Например, Уильям Йонг, богатый купец и член городского совета, в 1416 г. оставил по завещанию более 30 держаний, среди которых 4 мастерских и лавка на Рэдклиф-стрит (улица, где селились ткачи), 4 мастерских на других улицах, 10 лавок на различных улицах, в том числе на мосту через Эйвон. Уильям Повем в 1454 г. завещал жене 5 держаний, одно из них с садом, другое с тремя лавками, ежегодную ренту в 76 ш. 8 п. за аренду в течение 30 лет с правом реверсии держания с четырьмя прилегающими лавками (или мастерскими). Кроме этого на заупокойные службы, торжественные мессы, благотворительность он оставил своим душеприказчикам ренты с 14 держаний, среди которых были кроме садов, двух конюшен и голубятни участки, арендуемые волочильщиком проволоки и дубильщиком, а также две лавки. Джон Шарп в 1460 г. передал на правах наследственного фьефа дочери Элизабет и ее мужу Ричарду Миду 7 держаний, из которых 5 было с лавками и винными погребами.[28]

Одним из самых красноречивых в указанном плане является завещание купца и судовладельца Джона Бертона. В 1454 г. право реверсии на держания, усадьбы, лавки, винные погреба, сады и прочее получили Николас Питтес, Филипп Мид, Джон Гейвуд и Ричард Тингуал. Эти владения были прежде куплены у Агнес, жены Джона Спайсера, тоже богатейшего бристольского купца, до этого жены другого купца — Томаса Фиша, каковым имуществом Агнес владела от завещателя в течение своей жизни. Конкретно возвращенные держания включали следующее: держание на улице Св. Николая; мастерскую с принадлежностями, арендуемую кузнецом; три лавки с принадлежностями на Уинчстрит; сад и сарай, расположенные на рынке Бристоля и арендуемые бондарем; сад и пустырь, арендуемые дубильщиком; держание за мостом через Эйвон, арендуемое Ричардом Wexmaker’ом (“wex” — воск); держание и два винных погреба на набережной Эйвона, включающее различные жилые помещения; две усадьбы; огороженное место с принадлежностями, арендуемое haulier’ом (перевозчиком?); мастерскую с принадлежностями на Рэдклиф-стрит; мастерскую с принадлежностями, арендуемую изготовителем шерстяных одеял; мастерскую с принадлежностями, арендуемую гончаром; мастерскую с принадлежностями на Рэдклиф-стрит; помещение с мастерской перед ним вместе с принадлежностями; лавку с принадлежностями в конце моста через Эйвон; держание с двумя лавками и садом позади; два держания с садами и инструментами. Помимо этого жене Изабелле Джон Бертон завещал все его оставшиеся земли, держания, ренты, право реверсии и службы, которые после ее смерти должны были перейти дочери Изабелле Йонг. Кроме перечисленных владений у завещателя было достаточно много другой недвижимости.

Приобретая большое количество земельных держаний, крупные купцы вовсе не прекращали свою торговую деятельность. Тот же Джон Бертон помимо недвижимости оставил жене 100 ф. наличными деньгами, товаров на сумму в 200 ф., 8 мешков шерсти и четвертую часть собственности на корабль “le Maria de Bristollia”; брату — сукно стоимостью в 200 марок и 2 упряжи; кузену Роберту Джоунзу — сукно на 40 фунтов и бочку вайды; кузине Эдит Джоунз — 10 марок наличными. Торговые интересы Джона Бертона были достаточно разнообразными — шерсть, сукно, красители. Лодовико Морс в 1464 г. завещал жене Иоанне держание на “Oldcorn-stret” и сыну Джону лавку на набережной, которую арендовал Робин Хоупер. Но кроме этого сыну Джону было завещано 6 бочек вайды, сыновьям Томасу и Уолтеру по 7 бочек вайды. Если учесть, что бочка вайды в это время стоила 12–13 ф., то отец оставил сыновьям красителей примерно на 250 фунтов. Уильям Берд в 1484 г. завещал жене кроме дома на набережной в Бристоле и сада в “Barthilmewys” 10 бочек вайды; сыну Генри — 2 дома и три склада на набережной Св. Августина, 5 бочек вайды и два куска сукна; дочери Элизабет — 5 бочек вайды и 4 больших бочки железа; дочери Джоане — 4 бочки вайды; дочери Кэтрин — 1 бочку вайды; сыну Ричарду — 2 бочки вайды и брату Роберту — 1 бочку вайды (т.е. только вайды более чем на 350 фунтов). Точно так же Эверард ле Френш или многие члены семьи Кэнинджес, являясь представителями патрициата города, обладая значительной недвижимостью, продолжали вести широкую внешнюю торговлю.