Книга Ференц Лист - Мария Залесская

Последующие концерты — 6, 8 (после него пештский муниципалитет избрал Листа почетным гражданином города), 9 (благотворительный концерт в пользу Дома слепых), 11 (благотворительный концерт в пользу учреждаемой Национальной консерватории, в котором Лист впервые выступил и в качестве дирижера[236]) и 12 января (прощальный) — проходили в атмосфере неменьшего энтузиазма и патриотического подъема.

Пятнадцатого января Лист покинул Пешт, окрыленный и растроганный. Он ехал через Дьёр/Рааб (Györ/Raab) снова в Пожонь, где 26 января вновь выступил не только как пианист, но и как дирижер. Здесь же его настигло неприятное известие, что цензура запретила печатать «Ракоци-марш» в том виде, в каком он недавно играл его…

Семнадцатого февраля после нескольких концертов в Вене Лист прибыл в Шопрон, где почти два десятка лет назад, в октябре 1820-го, впервые импровизировал перед публикой в большом открытом концерте. Оттуда он отправился навестить родной Доборьян и пожертвовал средства на ремонт органа местной церкви. Родная земля видела его первые шаги; ныне он возвращался триумфатором. Вернее, не возвращался — лишь проезжал по пути к новым достижениям…

Судьба странствующего виртуоза гнала его дальше, не позволяя нигде останавливаться надолго. Даже на родине!

Покинув Венгрию, Лист направился в Прагу, где 17 февраля дал концерт. Далее его путь лежал в Дрезден, куда он прибыл в середине марта. Там Лист наконец-то лично познакомился с Робертом Шуманом, который специально приехал послушать мировую знаменитость. Они вместе уехали в Лейпциг.

В Лейпциге Лист потерпел первое после «миланской войны» фиаско. Цены на билеты были сильно завышены, а концерт настолько плохо организован, что закончился свистом и шиканьем. Лист тяжело пережил неудачу и даже заболел. Вероятно, именно тогда ему впервые пришла в голову мысль, что в организации концертов нельзя полагаться на некомпетентных людей и если это бремя невозможно взвалить на собственные плечи, то неплохо было бы найти специального человека, которому можно доверять.

В Лейпциге Лист пробыл до 31 марта, всё-таки дав несколько концертов, несмотря на враждебность публики. Шуман писал: «Желая продемонстрировать свою дружбу, он включил в программу третьего концерта произведения трех лейпцигских композиторов: Мендельсона, Хиллера[237] и автора этих строк… Замечу, что, стремясь поразить несколько пугливых виртуозов, Лист почти все вещи играл, можно сказать, с листа»[238].

Из Лейпцига Лист уехал в Мец, а оттуда в Париж, где дал два концерта в зале Эрар.

К апрелю 1840 года относится первая встреча Листа с человеком, сыгравшим в его жизни, пожалуй, главную, а возможно, и роковую роль, — Рихардом Вагнером. Об этом недвусмысленно свидетельствует содержание самого первого письма Вагнера Листу, датированного 24 марта 1841 года. О развитии отношений двух великих композиторов (эти отношения могли бы стать темой отдельной и весьма интересной книги) лучше всего говорит их переписка, поэтому нам придется приводить многочисленные цитаты из их писем разных лет, адресованных друг другу.

Они были почти ровесники: Вагнер родился 22 мая 1813 года, то есть был моложе Листа всего на год и семь месяцев. Однако к моменту их знакомства Лист уже был мировой знаменитостью, а Вагнер только начинал свой путь в искусстве. Поэтому-то их первоначальные отношения строились как покровительство маститого маэстро молодому таланту, о чем красноречиво свидетельствует упомянутое первое письмо Вагнера Листу, которое мы приводим без купюр:

«Милостивый Государь! Если я решаюсь беспокоить Вас этими строками, то опираюсь при этом на ту любезность, с какою Вы приняли меня поздней осенью прошлого года, во время Вашего краткого пребывания в Париже (Вагнер ошибается — в то время Листа в Париже уже не было; их встреча могла состояться только в апреле. — М. З.), после того, как я мимолетно был представлен Вам господином Шлезингером. Однако еще одно обстоятельство внушает мне смелость сделать этот шаг. Один из моих друзей, литератор Генрих Лаубе[239], писал мне прошлым летом из Карлсбада, что он познакомился там с каким-то Вашим соотечественником, который гордился тем, что имеет честь состоять в близких с Вами отношениях. Лаубе говорил этому господину обо мне, о моих планах и настолько заинтересовал его мною, что тот сам вызвался оказать мне протекцию, как только он переедет в другой курорт, где должен встретиться с Вами. Вы видите, Милостивый Государь, на какие отдаленные и неопределенные комбинации я принужден возложить великую для меня надежду. Вы видите, с каким сердечным трепетом я цепляюсь за слабые возможности открыть для себя путь к безмерному счастью. Могу ли я рассчитывать, могу ли надеяться, что обещание того господина получит осуществление? Моя неизменно несчастная звезда почти запрещает мне верить в это. Но я считал своим долгом задать Вам этот вопрос и просить о простом знаке внимания с Вашей стороны: „да“ или „нет“? С глубочайшим почтением Ваш покорный слуга

Рихард Вагнер»[240].